Людоеды (СИ)

— Куда с утра пораньше? — нарисовался Паша не к месту и не ко времени, а встал на пути.
— Вечером расскажу, когда вернусь — угу?
— Единоличником решил заделаться?
— Если бы, то сразу ушли с Зубом, а так…  Сам посуди: через пару дней жрачки не останется, а лапу по принципу медведей сосать не научились! И потом лапа — продукт некалорийный! Согласен?
— И во всём остальном! Иди, но…  возвращайся…
— Я постараюсь…
— Уж будь так любезен…  — залебезил Паштет.
На том, собственно говоря, и расстались — каждый при сугубо своём личном мнении. Рекогносцировка рекогносцировкой, а без карты в диком и нехоженом крае некуда. Тут бы не мешало заняться той работой, ради которой выехали в полевой лагерь на практику, как геодезисты, но если и поначалу отбить приблизительную топографию от руки — тоже неплохо, а всё лучше, чем ничего. Вдруг и ещё что интересного удастся подсмотреть — относительно не только местной флоры, но и фауны. И потом надо было знать границы тех земель, которые можно обойти за день. А примерно на таком расстоянии от них, похоже, и обитали дикари. И не все попаданцы вернулись в лагерь вслед за Пигулем. Он вообще оказался одним-единственным ходоком, а по жизни…  и везучим сукиным сыном.
— Идём-идём, животное…  — поманил Мих того за собой, сделав первый шаг на скользком пути в дебри. — Нас ждут с тобой великие свершения!
Знал бы, что нисколько не ошибся, и относительно приключений, которые предстояло им пережить вместе, вряд ли бы согласился на то, что ему не казалось нынче таким невозможным или необычным. Главная цель — выжить, а там и попытаться обустроиться в этом странном и непонятном до конца мире. Неизвестность манила, а любого геолога или геодезиста — подавно.
Развернув лист бумаги на планшете, он сверился с первой зарубкой, и нанёс её номер на лист бумаги, затем ещё одну такую, когда нашёл, рисуя общий знак древесной растительности с отметкой высоты верхушек деревьев.
— Уже что-то, но не совсем то, чего хотелось бы найти, а желательно пищу…
Мих высматривал ягоды и грибы. Но кругом мох и лишайники с папоротниками. Странно, что ещё деревья были похожи на те, к которым привык в своём временном измерении.
Наконец добрались со зверем до места прежней стоянки в лесу, обнаружив тот самый подрубленный сук под класукой и даже тропу, проделанную на земле болотным звероящером.
Дальше местность была неизвестной и чуждой им. Мих покосился на звероподобного спутника, тот не спешил опускаться на четвереньки и выказывать агрессию по отношению к здешним обитателям, коих не видел, как и практикантроп, но зато отлично чуял их запахи — и то, что они поблизости и следят за ними. Но в пищевой цепи оба занимали доминирующие позиции в отношении тех, кто прятался от них.
Всё-таки какая-то, а сила — и представляли на пару собой. В одиночку бы вряд ли. Это и запоминал Мих, анализируя постоянно меняющуюся ситуацию. Он выбрал направление дальнейшего движения по тропе водной рептилии. Зверюга ничуть не воспротивилась, но ухо следовало держать востро, поэтому Мих положил одну руку на рукоять топора.
Путь к месту обитания рептилии оказался неблизким. Вскоре топор пригодился, пришлось прорубаться сквозь тернистые заросли и колючки, из-за того, что рептилия передвигалась по земле почти у поверхности, а уподобляться ей и переходить на четвереньки практикантроп не спешил. В таком положении — раком — много не навоюешься. Однако делать нечего, пришлось пойти на риск. И спустя какой-то временной промежуток они уже стояли у заболоченной местности оба по колено в грязи.
Практикантроп ругался про себя, на чём свет стоит, едва не лишившись обувки, норовившей остаться в грязи, затягивающей ноги всё больше и больше, за благо, что не глубже.
Чуть повозившись в ней и провозившись, а и вывозившись изрядно, оба выбрались на какой-то сухой клочок суши и осмотрелись внимательнее. На глаза попался холм. Туда и держал дальше курс Мих, а Вый-Лох плёлся за ним, грозно нависая тенью. Опасения на счёт того: животное нападёт на него, едва они останутся одни — не оправдалось. И впрямь ручным оказалось, но как граната. А то мало ли чего — стоит зазеваться в этом враждебном мире кровожадных рептилий и прочих существ — и поминай, как звали. Никто и не вспомнит, даже добрым словом.
 
Покорение склона далось тяжело. На вершине бродяги сделали привал. Зверюга легла калачиком, долго выбирая место для лёжки, а затем крутилась вокруг себя там, подминая мох с лишайником. Примерно с минуту Мих наблюдал эту загадочную картину — из жизни местной фауны. После чего переключился на окружающую их действительность.
На глаза попался долгожданный источник запруды. С вершины холма открылся прекрасный вид на водную гладь не то широкой реки, не то озера. А в том мире, котором они находились, она напоминала речушку-зачушки у села Броды, там местами её и впрямь можно было перейти в брод. Здесь же, как у Гоголя: не каждая птица может перелететь Днепр, а и человек доплыть до середины.
Также отметил на карте какие-то тёмные точки там, больше смахивающие по мысли на острова. А раз так, то там будет куда безопаснее проживать, да и рыбалкой проще прожить, нежели охотой для которой у них нет ничего необходимого. Не с кольями же бегать по лесам за рептилиями или кем-то ещё вроде ручной зверюги. А неровен час и сами полакомятся ими, как давеча людоеды…
Снова вспомнил про них, и угрозу нападения. Вовремя. Кто-то издал едва различимые шорохи. Поначалу показалось: их устроил Вый-Лох. Но тот не шелохнулся, притом, что шерсть на нём вздыбилась, и он оскалил клыки, выставляя напоказ. Уши напротив прижал, а не выставлял как ранее на манер локаторов радара.
— Я всё понял — тебя…  — утвердительно кивнул практикантроп ручному зверю.
Рука нащупала рукоять топора, но легче от этого практикантропу не стало. Местность открытая — на дереве не спрячешься. И не факт, что придётся убегать от вчерашней земноводной рептилии. Могло появиться нечто и похуже.
Накаркал. К ним на полянку-делянку вышел ящер. Вопрос — чем он питался — оставался открытым — плотоядный или всё-таки травоядный? Второй вариант прельщал не больше первого, поскольку бродяги находились у него на тропе или пасеке. Что не меняло сути происходящих событий. Он обязательно разберётся с ними, чтоб иным не было повадно вставать у него поперёк дороги.
А тут мощь, так мощь. И в первую очередь это касалось его панциря с бугристыми наростами и местами покрытого шипами, а уж клыки или рога, говорили о главном — это местный танк — машина смерти не иначе для того, кто оказался в ненужном месте и не вовремя.
Мих привстал медленно, стараясь не делать резких движений. Его ручная зверюга и не подумала шевелиться, продолжала лежать и не отсвечивать, имитируя бугор естественного происхождения на данном ландшафте местности. Чем и оказалось умнее человека, а более приспособлена к здешним условиям выживания, даже если придётся это сделать из ума.
Практикантроп присвистнул от удивления и одновременно изумления. Громадина впечатляла и ничуть не стала менее грозным соперником. Он попятился в сторону у неё с дороги, а та повела сначала злобными зрачками глаз за ним, а затем и головой. После чего подалась и всем телом, словно выбирала угол для атаки — прицеливалась.
Вот так новость, а хреновость сродни напасти. Ящер собирался напасть. Он как доисторический бык вырвал клок земли со мхом и лишайниками из-под толстой передней лапы подобной на слоновью или носорога.
Точно — местная разновидность носорога. А что было в досье среди извилин мозга у практикантропа на него: лучше его не злить и вообще не привлекать внимания — затопчет. И бегает порой со скоростью БТР по пересечённой местности.
Хотя этот ящер выглядел скорее как танк, нежели бронетранспортёр. И вес у него зашкаливал за тонну. Мог и дерево повалить, а не только того, кто на нём завалить.
Отступать больше было нельзя, да и некуда. Холм с той стороны, в которую подался Мих, напоминал обрыв и был крутым, как местная разновидность фауны. Если прыгнуть — не сносить головы — кручина. Однако кручиниться не пришлось или убиваться по поводу того, что всё равно придётся идти на риск. А без него никак — и не выжить в схватке с бронированным в панцире рогоносцем.