Души (ЛП)

Меня бросило в жар. Я то скрещивала, то расслабляла ноги. Здравомыслящая часть меня хотела прекратить это. Сирена во мне в красках представляла всё, что он описывал.
— Хочешь знать, где будут твои руки?
Я едва не выкрикнула: "ДА!" и плотно сжала губы.
— Конечно, хочешь. На мне, как всегда. Ты даже не представляешь, что со мной делают твои прикосновения, Кора-мио. Но в этот раз я не позволю тебе снести мне крышу. Я сделаю кое-что, чего никогда ещё не делал.
Он сделал паузу, а у меня в голове была только одна мысль: "Что же?" Он намеренно мучал меня молчанием, подъезжая к моему дому. Я уже была готова сдаться и умолять его о продолжении, как вдруг он усмехнулся.
— Помнишь те шёлковые галстуки, которые ты купила мне накануне моего первого визита к твоим родителям? — и снова он не стал дожидаться моего ответа. — Я подумывал найти им лучшее применение. Например, связать обе твои руки и закрепить над головой, чтобы я мог любить тебя так, как ты и вообразить не могла. Я мог бы...
Он съехал с трассы на дорогу, ведущую к моей ферме, и я была готова расплакаться. Хотелось умолять его остановить машину и продолжить говорить. Забыть, что он специально провоцирует меня, и оседлать его.
— Смотри, уже почти дома, — пробормотал он. Я была уверена, что он улыбается. Каков подлец. Я сидела, не шевелясь, когда он притормозил.
— Какой же ты козёл, — прошептала я голосом, который сама не узнала.
Он расхохотался, выскочил из машины и обошёл, чтобы открыть мне дверь. После чего сделал шаг назад и поклонился. Я проигнорировала это и направилась к дому, чувствуя, как он следует за мной с самодовольным видом. Я обернулась к нему, не зная, как реагировать.
Он наклонился ко мне, мои губы закололо в ожидании. Сейчас он меня поцелует. Слава всем богам. Наши носы соприкоснулись. Я затаила дыхание.
— Пока, куколка, — прошептал он. — Пусть тебя приснятся очень, очень горячие сны обо мне.
Он отступил, ухмыляясь, и помахал ручкой.
С открытым ртом я смотрела, как он возвращается к своему внедорожнику, насвистывая какую-то мелодию и крутя на пальце ключ зажигания. Вот нахал. Но всё же не могу не восхититься тем, как джинсы обтягивают его узкие бёдра. Что бы он ни носил, на нём это выглядело круто.
— Эй, Эхо, — позвала я.
Он обернулся и поднял бровь. Я поманила его пальчиком. Торжествующая улыбка заиграла на его губах. Он подумал, что я сдаюсь. Когда он подошёл к крыльцу, я сняла его куртку.
— Сегодня ночью я буду представлять тебя, когда буду... — я прикусила губу и вздохнула. Вернула ему куртку, коварно улыбаясь. — Спасибо за сладкие сны.
Теперь уже он пялился мне вслед, а я, развернувшись, вошла в дом. Мои родители уже давно легли спать, поэтому мне не придётся никому объяснять, почему у меня такая самодовольная улыбка до ушей.
***
Куда пропал Эхо?
Я была уверена, что сначала он будет меня игнорировать, а потом начнёт преследовать, пока я не перестану злиться. Но он не пробрался ко мне в комнату ни в субботу вечером, ни в воскресенье утром.
Я смотрела в потолок, гадая, когда же он появится. Надеясь, что он появится. И кого я этим наказала? Прошло двенадцать часов, и я уже безумно по нему скучаю.
Откинув одеяло, села. Посмотрела на своё отражение в зеркала и вздохнула. Мне пора подстричь кончики, раз сегодня воскресенье, то можно и дома.
Я спустилась вниз на завтрак. Родители любят поспать подольше по выходным, поэтому на кухне хозяйничаю я.
Я, конечно, не Марта Стюарт и не такой замечательный повар, как мама, но кое-чему она всё-таки меня научила. Где-то между девчачьими страдашками и фанатизмом по бойз-бендам я взяла у неё пару уроков.
Запах бекона и панкейков донёсся до меня, едва я оказалась на лестнице. Я нахмурилась и проверила часы. Восемь утра. Что-то сегодня мама рано. Уровень папиной стряпни где-то между собачьей едой и болотной жижей, поэтому он никак не мог устроить на кухне рай для желудка.
Я вытянула голову и спустилась по лестнице. Обычно мама, когда готовит, что-нибудь напевает или смотрит утренние новости. Должно быть, по телику показали что-то плохое. Вот такая у неё странность. Если новости ей не нравятся, она выключает телик, как будто это отменяет услышанное.
 
— Привет, соня, — раздался знакомый голос, когда я сошла с последней ступеньки, и у меня упала челюсть.
Эхо у меня на кухне. Готовит. С чашкой кофе в руке.
— Что ты здесь...
Стопка горячих клубничных панкейков стояла посреди стола, накрытого на троих. У меня заурчало в животе. Как же аппетитно это выглядит. В ещё одной тарелке был хрустящий бекон, от которого у меня потекли слюнки. Яйца ещё жарились на скороводе. Будто картинка из кулинарного журнала.
— Ты с ума сошёл? — прошептала я, стараясь, чтобы мой голос звучал возмущённо, но получается не очень. — Мои родители могут зайти в любой момент.
— Разве так встречают того, кто накрыл такой чудесный стол? — спросил он. — К тому же, — он раскинул руки, — они всё равно меня не увидят.
Ну конечно. На его коже сияли руны. Как и вчера вечером, он одет в обычную одежду — джинсы и футболку. Специально, зараза. Знает, что я люблю, когда он изображает из себя простого парня. Хотя никто не умеет носить джинсы так, как это делает Эхо.
— Почему? — спросила я, пытаясь сосредоточиться на разговоре и не отвлекаться на то, как же он горяч.
Он отпил кофе и вскинул бровь.
— Почему они меня не видят?
Я грозно сощурила глаза, тогда как на самом деле больше всего на свете мне хотелось броситься ему на шею. Боже, как же он сносит мне крышу.
Словно читая мои мысли, он хмыкает и подходит ко мне.
— Ты злишься на меня, а я хочу, чтобы ты перестала.
— То есть так ты извиняешься?
Он улыбнулся.
— Получается?
Эта его сексуальная улыбочка просто неотразима, и он это знает. Бросив быстрый взгляд на мусорку, я замечаю фирменные коробки из моего любимого ресторана в Майами. Они готовят самые вкусные на свете панкейки со свежими фруктами.
— А если бы родители вошли и увидели летающие тарелки?
— Ты видела хоть одно моё движение? Быстрее Флэша, — похвастался он. — Ты всё ещё злишься на меня?
— Ты встретишься с Дэвом?
— Нет.
— Тогда я всё ещё разочарована в тебе.
— От злости к разочарованию — это прогресс, — он потянулся рукой к моей щеке, но я сделала шаг назад. Его рука опустилась, лицо вновь приняло хмурый вид. — Видимо, пока никаких прикосновений. Что ж, по крайней мере, мы разговариваем. Вчера в машине ты меня совсем игнорировала.
— Эхо...
— Знаешь, по утрам в тебе есть что-то особенно притягательное.
Он серьёзно? Я коснулась своих лохматых косм.
Он ухмыльнулся.
— Растрёпанные волосы, полуприкрытые веки, мягкие губы, расслабленность после хорошего сна. Ты выглядишь невинной и уязвимой, но в то же время очень сексуальной. Я хочу схватить тебя и утащить в какое-нибудь безопасное место, где никто тебе не навредит, и одновременно хочу зацеловать тебя до беспамятства. Раствориться в твоём тепле.
Мысли затуманиваются. Хочется утонуть в его объятьях и забыть про Дэва и всю эту ссору.
— Я весь твой, куколка, — добавил он, коснувшись прядки моих волос. — Злись на меня, сколько хочешь, но я буду возвращаться снова и снова, чтобы показать, как сильно я тебя люблю, пока ты не простишь... — он посмотрел наверх, — меня.
Сначала донёсся папин голос, затем мамин смех. Они вышли из спальни. Я запаниковала, не зная, просить Эхо уйти или остаться. Я открыла рот, и вышло только:
— Я тоже тебя люблю.
Он улыбнулся.
— Знаю. Хочешь, чтобы я ушёл?
Клянусь, он умеет читать мысли. Теперь, когда он их озвучил, это звучало слишком эгоистично с моей стороны, особенно после всех его стараний.
— Эм, коробки.
Он посмотрел на мусорку, а затем снова на меня в ожидании ответа. Мама и папа уже на лестнице. Аааа, что делать?!
— Мне уйти или остаться, куколка? — Эхо спрашивал абсолютно серьёзно, словно был готов уйти по первому моему слову, но выражение его лица говорило, что он хочет остаться. Я сама хотела, чтобы он остался. Но сначала несколько важных условий.