Проклятие Саана (СИ)

— Думаешь, она может не захотеть возвращаться?
— Думаю, я смогу ее уговорить.
— Уверен? Нардис всегда был довольно упрямым. И вряд ли за столько лет его душа стала более покладистой.
Мор только хмыкнул.
— Не только ты все эти годы работал. Я, пока за вами наблюдал, тоже пришел к кое-каким выводам. Так что если и не уговорю ее вернуться, то заставлю. Уж на это-то моих сил точно должно хватить.
И вот после этого работа закипела с новой силой.
Однако поскольку теперь колдуна у меня не было, то поделиться жизненной силой стало некому. Но я решил эту проблему, позаимствовав у Гнора одну любопытную идею, и нашел способ выделить из собственной крови две кардинально отличающиеся по составу субстанции. А именно: ту, что делала меня мертвым и была смертельно ядовита для всего живого, и ту, что еще была живой, позволяя мне мыслить, двигаться и восстанавливать поврежденные ткани.
Сразу у меня, конечно, не получилось сделать как надо. То одно оказывалось не так, то другое. Но путем проб и ошибок я все же добился нужного результата и спустя всего три года после ухода Гнора наконец-то вернулся в грот, вытащил оттуда тело Нардиса и переложил его в подвал. Размораживаться.
Дня через три, когда процесс подошел к концу, я раздел и обмыл тело, после чего использовал на трупе состав для заживления ран и подготовил к собственно ритуалу.
Еще через день, когда рана в груди закрылась, я нарисовал на камнях ведьмин круг, структуру которого мы видоизменили вместе с Гнором. Поместил туда тело. Покрыл его сложной вязью из ведьминских рун. Положил рядом драгоценные камни, что забрал из ведьминой пещеры, молча порадовавшись, что строптивый колдун успел их зарядить. А самыми последними нанес на грудь Нардиса два очень схожих по строению, но совершенно противоположных по значению символа: жизни и смерти. После этого осталось лишь запустить процесс, объединив живое с неживым и соединив их в нечто новое. Однако прежде…
— Мор, твой выход.
Призрак, подлетев к устало поникшей душе, с размаху ударил ей по хребту, буквально вбивая в мертвое тело.
— Давай!
После чего я торопливо вылил на два последних символа пробирки с собственной кровью, именно той, что была предназначена для каждого из них — мертвое для смерти и живое для жизни.
Ведьмин круг вспыхнул.
Разложенные в строго определенном порядке камни мгновенно опустели.
Магическая печать, которая когда-то привязывала Нардиса ко мне, благополучно испарилась. Лежащее на полу тело окуталось слепяще-ярким коконом, и… все тут же стихло. Неистово-яркий свет, от которого даже мне пришлось зажмуриться, снова угас. Лежащее на полу тело на первый взгляд ничуть не изменилось. Но, как и с Гнором, следовало дождаться результата. А в процессе поменьше думать о том, что второй попытки у нас наверняка не будет.
Правда, в отличие от того же Гнора, ждать нам пришлось дольше обычного, потому что ни утром следующего дня, ни через день, ни даже через два Нардис так и не пришел в себя, его сердце не заработало, и не появилось ни единого признака того, что ритуал завершился успешно.
Меня это беспокоило.
Мор даже предположил, что слишком долгая заморозка могла повредить телу сильнее, чем мы рассчитывали, поэтому состав для восстановления оказался слаб и упрямая душа все-таки сбежала.
И только на третий день, ближе к вечеру, в лаборатории раздался оглушительный треск, а следом за ним и страшный грохот, который сумел избавить нас от сомнений. Потом послышался истошный вой на множество голосов. Звуки разрываемой плоти. Утробный рев, в котором не было ничего человеческого. А как только я кинулся к лестнице, оттуда без предупреждения вылетело что-то живое, всклокоченное, абсолютно голое и при этом покрытое свежей кровью с головы до ног.
Сверкнув алыми глазами, это нечто свирепо оскалилось, продемонстрировав на редкость длинные и острые клыки. Затем потянуло носом, раздраженно рыкнуло. После чего с неимоверной скоростью промчалось мимо, безошибочно отыскало выход из пещеры и, выскочив наружу, все с той же поразительной скоростью кинулось по склону вниз, издавая по пути леденящее кровь рычание.
 
— По-моему, мы что-то не то наколдовали, — скептически заметил Мор, когда существо огромными прыжками помчалось прочь. — Тебе не кажется, что его надо остановить?
Я глянул вслед убегающему человеку. Кивнул. После чего свистнул Кости, а уже когда она ринулась в погоню, принялся неспешно спускаться вниз, прекрасно зная, что с такой помощницей торопиться некуда.
  
Глава 2
 
Количество костяных гончих за время пребывания в горах я увеличил почти до пяти десятков голов, но в обычное время они мне были без надобности. Кость и Клык, которого я сотворил по ее образу и подобию, вот, собственно, и все, в ком я по-настоящему нуждался.
Остальная стая была рассредоточена в горах. На склонах вокруг пещеры. Вдоль тех немногочисленных троп, которыми к нам можно было добраться. Оставшись сидеть и лежать именно там, где им приказали, они годами сохраняли неподвижность, при этом постепенно обрастая песком, залежами мелких камней, нанесенной ветром землей, а вместе с ней — травой и кустами…
Наверное, кто-то, проходя мимо, удивился бы чудесам природы, сумевшей создать такие удивительно живописные скульптуры. Но гончие не спали. Я больше не считал нужным усыплять своих бессмертных стражей, которые могли понадобиться в любое мгновение. Поэтому стоило их только позвать, как вросшие в землю псы немедленно встрепенулись и ринулись наперерез беглецу, в два счета загородив ему дорогу и тем самым заставив остановиться.
— Ну что сказать, — задумчиво проговорил призрак, когда мы приблизились и присмотрелись к окровавленной фигуре. — Внешне это действительно Нардис. Вот только с мозгами у него что-то не то.
— Скорее всего, это временное явление, — предположил я, следя за тем, как гончие кружат вокруг голого парня, а тот пригнулся, словно зверь перед прыжком, и утробно рычит, не сводя с них бешено горящих глаз. — Смотри: реакции в норме, двигательная активность тоже в порядке — вон как он из пещеры припустил, хотя Гнор в первые сутки после пробуждения чувствовал себя не в пример хуже.
— Гнору было намного больше лет.
— А Нардис почти два десятилетия провел в глубокой заморозке. Тем не менее, и скорость, и сила… он ведь даже не запыхался. А еще у него на левой руке рана… была только что.
— Да, регенерация превосходная. Намного лучше, чем у подопытных образцов, — вполголоса заметил призрак, не торопясь, впрочем, приближаться к беглецу. — Хотя с аурой, похоже, такая же беда, как у Гнора.
Я присмотрелся, но второе зрение и впрямь показывало у Нардиса не нормальную салатовую ауру, как у живых, а такое же невнятное серое безобразие, какое было у старика. Хотя нет. Не совсем такое же — у Гнора аура была неподвижной, а у парня она словно… дышала. Тревожно ужималась, если кто-то из гончих подбирался чуть ближе, и снова расслаблялась, когда угроза миновала.
Получив мысленную команду, псы начали медленно теснить парня обратно к пещере, но тот сумел меня удивить — неожиданно совершив обманный маневр, попытался прорваться, однако был дважды укушен и с шипением отскочил, скаля острые зубы.
— Похоже, я ошибся — мозги у него все-таки работают, — задумчиво обронил Мор.
— И он определенно умеет делать выводы из своих ошибок.
— Согласен. Вон как встал. Под когти больше не подставляется, зубов тоже старается избегать. Хотя поведение у него все еще далеко от нормального.
— Он просто голоден.
— Да, но он ведет себя как дикарь. Небось даже говорить не умеет.
— Сейчас мы это проверим, — пообещал я и, сходив в пещеру за дубинкой, оглушительно свистнул.
Нардис, окруженный псами, стремительно обернулся.
При виде меня и висящего у меня за левым плечом черного облака он замер. Его непривычно алые глаза сначала расширились, потом сузились, словно в его голове и впрямь происходила переоценка ситуации. Взлохмаченные, сплошь покрытые кровавыми ошметками волосы тревожно колыхнулись. Кончики ушей настороженно дернулись. Следом за этим он шумно втянул ноздрями воздух, после чего развернулся уже всем телом и, напрочь позабыв про костяных псов, огромными прыжками ринулся в нашу сторону.