Гайавата (СИ)

Питер хорошо приготовился к приёму. За кораблём пристально следили, отслеживая любые телодвижения экипажа, сообщение с берегом и прочие детали. Поэтому Питеру сразу доложили, что с корабля спустили две шлюпки, которые вместили в себя большую часть англичан, чуть ли не всех. Это был знак того, что первые высланные прояснили ситуацию в колонии и она потребовала личного присутствия капитана. Отличное стечение обстоятельств. Питер рассчитал даже самый неблагоприятный вариант, в котором он будет вынужден пробраться на корабль и убить капитана, что является той ещё задачей, но обошлось.
Дрейк был виден издалека, Питер узнал его по знаменитому воротнику-фрезе, который он надел, чтобы впечатлить колонистов. Также было видно его и по поведению, ведь это был единственный спокойный человек в экипаже, остальные носились в выполнении поручений.
- Так... – Питер глубоко вдохнул и выдохнул. – Теперь главное не налажать. Очень, сука, ответственное задание.
- Что ты говоришь? – переспросил его Ушастый Бизон, уже готовый к бою.
- Ничего, скоро начнём. – ответил Питер и ещё раз проверил арбалет.
Они скрытно подобрались к форту, приставили лестницы к абсолютно не охраняемой стене и полезли наверх. Стены колонисты не охраняли, считая, что они непреодолимая преграда для дикарей, так как за эти девять месяцев, они ни разу не нападали на сам форт. Не могли они знать, что это часть плана, а не страх перед необоримой мощью форта Её Величества Девственницы.
- “Почему они так часто уточняют, что их королева девственница?” – подумал Питер, поднимаясь по лестнице. – “Или они очень гордятся этим фактом, или это изощренный стёб, называть места не именем королевы, а в честь её нетронутой вагины.”
Странные мысли иногда приходят перед боем, это Питер заметил очень давно. Одна из причин, по которым он старался выжить в бою. Глупо конечно, но ему было бы очень стыдно, если бы он погиб, думая об особенностях обжарки кукурузы. Или о использовании женских тампонов для затыкания ран. Ведь и там и там из отверстия идёт кровь...
- “Черти дери! Опять думаю о всяком бессмысленном дерьме!” – осадил себя Питер.
Тем временем могавков увидели, поднялась паника, женский крик и вой, визг детей и громкие команды экипажу от Дрейка. Питер выстрелил в него первым делом, но того заслонил щитом какой-то громила. Щит теперь до конца боя прописался у него на руке, так как болт пробил и щит и руку, надёжно скрепив их зазубренным стальным наконечником с острыми углами в основании.
Питер не расстроился, перезарядил арбалет и пустил болт в щитовика, прикрывавшего моряка с массивной пищалью, которую он заряжал. Болт пролетел чуть над щитом, пробив шлем и застряв в сером веществе.
Штурм был спланирован лично Питером, очень хорошо продуман и отрепетирован. Со стороны воды зашли тридцать воинов, которые отрезали англичан от шлюпок, с юга штурмовал Питер, командуя половиной имеющихся сил. С северо-запада штурмовали остатки отряда, под командованием Спящего Медведя. Их роль была в том, чтобы ударить через определенное время после начала, когда англичане начнут рассредотачиваться по форту, занимая оборону.
Бой начался с паники, паникой и продолжился. Оружие было заряжено далеко не у всех, у команды корабля точно не было, так как на шлюпках, среди волн, порох сыреет быстро, а затравка рассыпается от качки.
Поэтому первые минуты были без грохота. Но вот после началась разрозненная стрельба. Одиночные выстрелы были малоэффективны, так как пули летели в любое место, кроме цели, ввиду общей неточности современного оружия. Оставив глупую стрельбу без строя, англичане решили попытать счастья в рукопашной.
Шансы у них были неплохие, у Дрейка опытная абордажная команда, правда сейчас совсем не оснащенная кирасами и шлемами, что даже для неопытного фехтовальщика открывает невиданный простор для нанесения травм несовместимых с жизнью. Пусть время тяжелых кирас неизбежно пройдет, но четвертое июня – точно не этот день.
Мясорубка получилась ожесточенная. Питер схватился с одним из абордажников Дрейка возле открытой кузницы. Это был здоровый лохматый мужик с повязкой на глазу, вооруженный абордажным тесаком и топором.
 
- Амбидекстер, сука! Сдохни! – заорал Питер ему в лицо и ударил своим самодельным романским мечом.
Тот на секунду опешил от английской речи, но уклонился от удара и врезал по щиту топором, который не завяз, а отклонился, что тоже стало сюрпризом, на этот раз летальным. Инерция топора, который по задумке должен был завязнуть в щите, сделав его невыносимо тяжелым, потянула абордажника чуть вперёд, а Питер не стал давать ему время на обретение баланса, разрубив левую ключицу до грудины. Пнув выпучившего глаза и вопящего пирата в грудь и освободив меч, Питер побежал дальше. Шум боя оглушал, так как на этот раз активно применялось огнестрельное оружие.
Подбежав к забивающему кого-то из аборигенов англичанину, Питер сшиб его щитом с разбега. Тот улетел вперёд, Питер следом, на ходу вбив меч ему в спину. Туарег сказал что-то на своём языке, Питер проигнорировал, недосуг.
- Суки! Твари! Умрите-умрите-умрите!!! – разорялся низким басом здоровый жирный мужик с не менее здоровым топором в руках. Он был в одних штанах и сапогах, оставив объемное пузо на обозрение общества. Он обладал блестящей лысиной, татуировкой на всю спину, изображавшую когда-то стройную рыбу-меч, но теперь эта рыба была разжиревшей, видимо нанесена в юности, в худую пору, а толстела вместе с хозяином.
- Пэйта! Прикончи его! – Бизона оттаскивали два воина, его кираса на груди была прорублена.
Питер воткнул свой меч в землю и вытащил из чехла метательный нож. Лысый перерубил голову сунувшемуся воину-могавку, и громко захохотал. Медлить нельзя. Бросок. Нож бесполезно застрял в жиру левой груди. Второй нож закончил примерно также, правда в свисающем сале левой руки. Лысый увидел метателя и, игнорируя отступающих от него воинов, помчался на него.
Питер достал последний нож, тщательно прицелился и бросил его, когда оставалось три метра до жирного абордажника. Хорошо попал. Жирный абордажник захрипел, схватился за рукоять ножа в горле и осел на колени, выронив топор. Питер закрепил успех, подхватив меч и одним ударом перерубая его голову напополам, до позвоночника. Кровь хлынула фонтанчиком, обагрив руки.
Питер, когда удостоверился, что абордажный кабан точно умер, заозирался в поисках Дрейка. Тот обнаружился пробивающимся к главному зданию форта. Допустить этого было нельзя, поэтому Питер дал приказ о перехвате, да и сам пошел за ним.
В целом все складывалось благоприятно. Пусть некоторые моряки превосходили воинов в фехтовальных навыках, но броня давала ощутимое преимущество, так как здесь была не палуба, пространство для маневра есть, а значит, труднее бить короткими клинками по слабым местам, в то время как беззащитное тело целиком было слабым местом для длинных прямых мечей, которые тоже давали неслабое преимущество на открытом пространстве.
Даже несмотря на совокупное численное превосходство, бой англичане проиграли. Дрейк всё же заперся в главном доме с частью своей команды.
Питер, после того как началось добивание раненых врагов, нашел Бизона. Его уже держали двое, а один перебинтовывал грудь тугой повязкой. Повезло, что кираса была очень толстой, любого другого воина этот удар бы убил. А так, просто глубокий порез с трещиной на ребре, жить будет.
- Дрейк!!! – позвал виновника торжества жестокости Питер. – Давай поговорим!
- Чего тебе надо, язычник?! – гневно вопросил сам вице-адмирал, бывший будущий победитель Непобедимой Армады.
- Ничего! – рассмеялся Питер. – Сейчас я прикажу заблокировать двери и обложить эту халупу топливом, потом лично оболью всё это маслом! Мой хороший друг хочет поднести факел, но это за него сделает его оруженосец.
- Зачем ты мне это говоришь? – спросил Дрейк.
- У женщин и детей есть шанс спастись. Я заберу их с собой. – ответил Питер. – Гарантии безопасности не будет, так как я долбанный язычник и дикарь, но это же лучшее предложение, чем сожжение заживо на пару с вице-адмиралом Её Величества?!