Дольмен

Люка замер и посмотрел на лежавшее в нескольких метрах тело, уже наполовину затопленное морем. Увидев, что под напором волн оно расползается на части, он догадался, что принял за человека кучу тряпок и водорослей на вершине песчаного холмика. Такое хорошо знакомо детям, принимавшим участие в пляжных конкурсах клуба Микки-Мауса.
Тогда Люка понял, что скоро умрет – здесь, на этом острове, на краю земли, и расхохотался смехом отчаяния.
Гвен почувствовала огромное облегчение, увидев на берегу Мари. Глядя на нее с пренебрежением, она снова попробовала запустить мотор.
– Не старайся – свечи повреждены. Твой муж собирался сменить их к следующим выходным.
Гвен уронила трос, и он убрался с глухим стуком. Она рассмеялась: чертов Филипп, он вредил ей как мог до самого конца!
– От кого бежишь, Гвен? От правосудия? Или от убийцы? Дочь Ивонны не отвечала.
– А может, спешишь прибрать к рукам остатки золота? Продолжая стоять в покачивающейся лодке, Гвен неожиданно обратила на Мари усталый взгляд:
– Неужели ты не понимаешь, Мари, что я потеряла все? Твой брат был единственным человеком, которого я любила. Он говорил, что нас ничто не сможет разлучить, ведь я сильна за двоих и со мной он преодолеет любую трудность! Но Лойк не верил ни в меня, ни в нашу любовь, иначе он нашел бы силы для борьбы. – На ее глаза навернулись слезы. – Но мне-то как жить дальше? Моя жизнь лишилась всякого смысла. А ты говоришь о деньгах! Да их у меня больше, чем я в состоянии потратить! – Она горько усмехнулась. – Да, я действительно решила убежать, но не так, как ты себе вообразила: я хотела направить лодку в море и умереть, чтобы прекратился этот кошмар, и, если Богу будет угодно, соединиться с Лойком.
Из глаз Гвен ручьем текли слезы. Мари впервые видела ее плачущей, но не растрогалась, а сделала вид, что хлопает в ладоши.
– Отлично сыграно, но меня не проняло, хватит, пошли, мы и так потеряли много времени!
Гвен взглянула на нее с разочарованием и сделала вид, что готова идти с ней. Но, вылезая из лодки, она потеряла равновесие и оказалась в воде. Видя, как Гвен пытается влезть на скользкий берег, Мари решила ей помочь и протянула руку. Внезапно Гвен с неожиданной силой вцепилась в нее и потянула на себя, так что Мари упала головой в воду. Вскоре она вынырнула, задыхаясь, и лишь в последний миг увернулась от удара веслом по голове. Она снова ушла под воду, быстро проплыла десяток метров и вынырнула за спиной у Гвен. Обернувшись, та снова попыталась оглушить ее веслом, но Мари, схватив его конец, притянула Гвен к себе. На мгновение дочь Ивонны растерялась, Мари этим воспользовалась и ударила ее по затылку.
– Для самоубийцы у тебя слишком много сил!
Застыв в одной позе и напрягая мышцы, Люка стал погружаться медленнее, хотя песок уже доходил ему до плеч. Руки он держал крестом, но это было слабой защитой.
Волны окончательно разметали кучу, принятую им за тело Гвен: тряпки плыли по воде подобно скользким и дряблым медузам. А море наступало, и Люка с удивлением поймал себя на мысли, что прикидывает, кто быстрее заполучит его шкуру – песок или море?
Почему он не взял с собой Морино? Зачем вместо этого послал помощника обыскивать фаянсовую фабрику и дом Ле Бианов? Сработала привычка действовать в одиночку? Тоже мне – странствующий рыцарь! Он усмехнулся, не строя никаких иллюзий на свой счет. С самого начала он допустил слишком много глупостей. Влюбленность притупила его чутье полицейского, и теперь за это придется платить по самой высокой цене.
Очередная волна замерла меньше чем в метре от него. Лицо Ферсена едва возвышалось над поверхностью, и он увидел, что плещущиеся на воде тряпки – на самом деле медузы. Их дрожащие тела с отвратительными щупальцами направлялись прямо к нему. Однажды, еще подростком, он случайно задел медузу и с тех пор стал аллергиком.
Море. Песок. Медузы. Люка понял: надежда на выживание тает с каждой секундой. Он перестал взвешивать шансы песка и моря и закрыл глаза.
Полулежа на пассажирском сиденье «мегари», прикованная наручниками к ручке двери, Гвен стучала зубами от холода, хотя Мари набросила на нее плед. Связавшись по рации с Морино, Мари узнала, что Люка отправился в Аргоз, получив звонок от Гвенаэль Ле Биан двадцать минут назад. Встревоженная, она обернулась к своей неподвижно сидевшей соседке.
 
– Но это невозможно, она здесь, со мной! – воскликнула Мари. – Поезжайте в Аргоз, там встретимся! Скорее, Стефан!
– Майор приказал провести обыск на фаянсовой фабрике…
– В Аргоз, немедленно!
– Слушаюсь!
Не прошло и несколько минут, как «мегари» остановился рядом с автомобилем Ферсена. Противотуманные фары освещали пляж, почти не посещаемый из-за зыбучих песков.
Люка был уже засыпан до подбородка: он старался держать его повыше, как и сложенные крестом руки.
Закусив губу, чтобы не закричать, Мари бросилась к машине Ферсена и схватила трос, которым оснащены все полноприводные машины. Размотав его, она побежала по песку и остановилась, почувствовав, что теряет опору под ногами. До Ферсена оставался еще десяток метров, теперь она видела его затылок.
– Я здесь, Люка, – произнесла она как можно спокойнее. – Главное – не двигайся!
В других обстоятельствах ее замечание вызвало бы у него усмешку, ибо он был надежно обездвижен тисками песка. Но сейчас ему было не до того: его гипнотизировала медуза, которую последняя волна поднесла почти к самому его лицу.
Мари легла на песок и медленно поползла. Приблизившись, она остановилась примерно в трех метрах от него.
– Сейчас я брошу трос, постарайся просунуть его под руки и закрой защелку.
После трех неудачных попыток трос упал возле правой руки Ферсена. Пальцы его схватили карабин.
– Осторожно, осторожно… Главное – спокойствие! Пропусти трос перед собой, поймай левой рукой. Вот так.
Щупальце коснулось его в тот момент, когда он почти сделал нужное движение, но сработал рефлекс, и Люка, отшатнувшись от медузы, выпустил из пальцев карабин.
У Мари поневоле вырвался крик, когда она поняла, что Люка погрузился еще на несколько сантиметров.
– Собери все силы, прошу тебя! Карабин правее руки, в двадцати сантиметрах от нее, возьми его, – затаив дыхание, старалась она подбодрить Ферсена.
Тогда, пытаясь не думать о наползавшей на его лицо отвратительной твари, он нашупал под рукой холодный металл карабина и, потянув его на себя, защелкнул. Мари стала его тащить, но тяжесть была слишком велика, чтобы она могла справиться в одиночку. Она хотела было крикнуть, чтобы ей помогла Гвен, но вспомнила, что та прикована наручниками к двери машины. Времени на то, чтобы ее освободить или запустить электромотор лебедки не было: Ферсена окончательно засосало бы в песок.
Из ее глаз брызнули слезы бессилия. И тут она услышала визг тормозов. Минутой позже Морино и его помощник пришли ей на помощь. Люка был спасен!
Конечно, «классике от Черрути» пришлось выдержать серьезное испытание, но главное – Люка был жив.
За страхом его потерять последовал неукротимый гнев.
– Можешь объяснить, что тебя сюда привело в такой час?
– Я собирался лепить пирожки из песка, неужели не видно? – огрызнулся тот. – А почему ты вся мокрая? Чем, интересно, ты занималась?
– Мы с Гвен принимали полуночную ванну. – Она показала в сторону «мегари», где сидела дочь Ивонны. – Что это за история с телефонным звонком?
– Она звала меня на помощь. Вернее, звала тебя, но поскольку ты одолжила телефон мне, я и принял вызов. Вот стерва!
Он бросился к «мегари», чуть не выдернул дверь и накинулся на вывалившуюся из машины Гвен, которая была прикована к ней наручниками:
– Ненормальная! Решили избавиться от Мари? Вот уж невезение – разрядившийся мобильник спутал ваши планы, и в расставленную ловушку угодил я! – Люка повернулся к не на шутку встревоженной Мари, которая вскоре к нему присоединилась: – Дай ключи от наручников!
Мари их протянула.