Шанхайское сияние

За тяжелыми рассуждениями девушка не заметила, как добежала до общежития. Необходимые бумаги скрывались в недрах ее рабочего стола. По началу, Аня даже не сразу обнаружила их за ворохом бумаг. Найдя нужные бумажки, она некоторое время зависла на них взглядом, глаза просто бегали по листу, выцепляя из текста отдельные слова, лишенные, по мнению россиянки смысла. Нужно было идти к профессору, но ноги не шли. Снова терпеть от него унижение и крик было выше ее сил, но мысли о маме, словно полицейский конвой подгоняли ее в сторону учебного корпуса. Девушка обнаружила ненавистного китайца в одной из лабораторий на втором этаже. До конца рабочего дня оставалось немногим больше получаса, поэтому Аня очень обрадовалась, что застала его на месте.
– Профессор Сиу Чэнь, – заговорила она официально прямо с порога, – мне нужно поговорить с вами.
– У тебя что-то в лаборатории не выходит, – деловито ответил тот, не поднимая на Аню взгляд от микроскопа.
– Нет, я по личному вопросу, я вам уже говорила, у меня мама очень болеет. Мне срочно надо в Россию, а кроме вас никто не может подписать мне разрешение. Я вас очень прошу, я предоставлю все справки, билеты и все документы, которые вам только понадобятся. У меня просто критическая ситуация. Ребята обещали подменить меня на работе.
– Чтож для вас эта просто работа, на которой вас запросто могут заменить, а для меня это жизнь. Я за этот проект головой отвечаю и, если что-то пойдет не так, отвечать за это мне. Я уже терпел раз выговор от начальства, когда одна из ваших дамочек чуть не разбила инкубатор с эмбрионами, – начал отчитывать Чэнь Аню, продолжая смотреть в микроскоп.
– Но за мной же в работе не наблюдалось таких промахов, и вообще, что касается работы, я всегда все исправно и старательно выполняла, в срок сдавала отчеты. Я вас очень прошу, подпишите мне эти бумаги, это для меня вопрос жизни и смерти, – взмолилась Аня.
– Вы думаете, что вы одна тут такая? Вся проблема европейцев в том, что они ставят личное, превыше блага общества! Вот вы мне говорите, что работа ваша не пропадет и все за вас сделают, и совсем не думаете о том, что если бы вы, Тихонова, как и все работали в этот момент, результат получился гораздо более качественным! – Чэнь наконец оторвался от микроскопа и окинул девушку оценивающим взглядом. – Для вас этот проект ничто иное как обычная стажировка для галочки, я же вложил в него душу, от его успехов зависит мое будущее. Так что же мое будущее против вашего?
– Профессор Чэнь, – сказала Аня и глаза ее нервно забегали по лаборатории, – для моего будущего это тоже очень важно! Я прошу вас, я готова на все…
Сказав это Анна словно мысленно подписала себе смертный приговор, она прекрасно понимала, как может понять ее слова Чэнь и как он может ими воспользоваться. Ведь если верить Юнхуа, грязные мысли никогда не покидали его голову в ее присутствие. Она смотрела на своего наставника и понимала, что сейчас противней для себя человека она не могла представить. Желтоватый цвет кожи в сочетании с освещением придавал его лицу некую мертвенность, маленькие черты лица, залысина и этот тон, с которым он только что отчитывал ее, делали его омерзительным. Аня даже представить себе не могла, как шли на отношения с ним те студентки, о которых говорила Юнхуа. Но шаг уже был сделан, назад дороги не было. По пути к учебному корпусу, перемалывая всю информацию, размышляя о матери и о том, как многому она ей обязана, Аня четко решила себя, что Чэнь отпустит ее, несмотря ни на что. И как бы сейчас отвратителен ей не был человек, находящийся с ней в одном помещении, она обязана идти до конца.
– Так вы оказывается довольно настойчивая особа, – сказал профессор, встав со своего места. Он понял слова россиянки словно бык понимает взмах красной тряпки.
– Я уже сказала, мне очень нужно в Россию, и я готова на все, – ответила Аня, старясь сохранять самообладание.
– То есть мы оба правильно понимаем то все, на что ты готова? – улыбнулся китаец и его глаза совсем скрылись в недрах морщин.
 
– Видимо да, – говорила девушка, стараясь сдержать нервную дрожь в теле.
– Чтож, твоя самоотверженность похвальна, возможно я ошибался, когда говорил, что ты не радеешь за общее дело. Если ты так предана своему наставнику, пожалуй, я подпишу эти бумаги, но после, – договорил он и шагнул к ней.
Нахальная улыбка Чэня превратилась в отвратительную гримасу, отражающую раздирающую его похоть. Его маленькие холодные ручонки начали сдирать с девушки одежду, тонкие сухие губы стали впиваться в ее тело, оставляя зияющие засосы. Аня еле задерживалась от того, чтоб ее не вырвало. Китаец кусал и щипал ее, при этом похрюкивая и повизгивая как поросенок. На счастье, девушки весь половой акт длился всего несколько минут, но все это время казалось ей вечностью, которой не было конца. Ей казалось, что в нее то и дело вонзают тупой нож и она вот-вот истечет кровью или умрет от боли и стыда. Закончив издеваться над своей жертвой, профессор самодовольно застегнул штаны, даже не взглянув больше в ее сторону подошел к столу и начал разбирать принесенные ей бумаги. Аня вскочила и начала кое как одеваться, не понимая, как ей дальше жить. Зачем она добровольно пошла на такое? Казалось эта мерзкая картина, эти отвратительные ощущения, это гадкое чувство никогда не отпустят ее и теперь она уже не сможет заняться сексом ни с одним мужчиной. Она смотрел на своего обидчика и ей хотелось взять микроскоп со стола и размозжить ему голову за все, что он сделал с ней. Тем временем Чэнь поставил свои закорючки на злополучных бумажках россиянки.
– Я рад, что мы подружились, – ухмыльнулся он, протягивая документы девушке.
Аня вылетела из лаборатории как ошпаренная, мысли путались в голове, сердце ходило ходуном. Сжав в руках такие заветные, но такие ненавистные сейчас документы, она пулей рванула в общежитие. Выйдя на улицу, девушка огляделась вокруг, до конца рабочего дня оставались считанные минуты, ей нужно было успеть попасть в комнату до того, как ее кто-то увидит. Анна почти бежала по временно пустому кампусу, озираясь вокруг. Ей казалось, что на лбу у нее огромным ржавым гвоздём было нацарапано «ШЛЮХА» и тот, кто увидит ее сейчас непременно начнет показывать пальцем, а еще вероятнее бросит камень. Хотя быть забитой камнями для нее сейчас казалось скорее спасением, чем наказанием.
Миновав наконец длинный коридор общежития Аня оказалась в своей комнате. Она прижалась к входной двери и закрыла глаза. Представшая перед ней на некоторое время темнота неожиданно сменилась картиной надругательства, которое она пережила сегодня. Болезненный крик донесся откуда-то изнутри ее тела. Девушка открыла глаза и подошла к зеркалу, отражение, представшее перед ней, повергло ее в настоящий шок. Растрепанные волосы и надетая кое-как одежда оказались ничем перед изуродованной огромным засосом шеей. Аня закрыла руками лицо. Как явиться в таком виде домой? Чэнь изуродовал не только ее личность, но и ее тело. Еще неделю назад она была счастливой и влюбленной красавицей, сейчас же перед зеркалом стояла опустошенная, словно вывернутая наизнанку девица с бледно мертвенным лицом. Нервно соображая, что ей делать дальше Анна начала выворачивать шкаф в поисках какой-либо одежды, закрывающей шею. В этот момент на пороге комнаты появились Олеся и Ребекка. Они Застали Аню, обнажённой по пояс, истерично роющейся в шкафу. Увидев разукрашенное засосами и царапинами тело девушки, соседки все поняли.
– Вот это да! – начала с порога Ребекка, – И за нашей святошей появился грешок! Сама скромность, такая вся прилежная, а как прижало, так она туда же!
– Замолчи, Ребекка, что ты такое говоришь! – вскрикнула на нее Олеся.
– А что тут говорить? Тут все на лицо, мне даже говорить ничего не нужно. Интересно как отреагирует Герман, когда узнает, что его невеста стала профессорской подстилкой?
– Ты что? Обалдела?! Герман ничего не узнает, только попробуй кому-нибудь скажи! Аня слышишь, она никому ничего не расскажет. А если расскажет, то будет иметь дело со мной, у меня тоже есть, что про нее рассказать! – сказав это Олеся осеклась, поняв, что сказала что-то лишнее.