Прямой контакт
— Не знаю. Маленький такой, щупленький. Смотрю — под деревом сидит... Со мной говорить отказался.
— Маленький, говоришь... Так это, наверное, Ванька Кузмин был.
— Погоди, тот самый Кузмин, который прошлым летом пропадал?
— А, тебе уже и про это рассказали. Ну да, тот самый. Обычно, говорят, преступников на место преступления тянет, а его вот, вишь, наоборот — к острову этому проклятому тянет, на место происшествия то есть.
— А почему он говорить со мной не стал? Убежал как от прокаженного.
— Да он с тех пор, как посидел на острове, вообще странный стал. С людьми не разговаривает, все молчит... К хлыстам ходит, на остров этот, видишь, приезжает — все ангелов, наверное, ждет.
— А ты не ждешь?
Андрюха сразу помрачнел.
— Я ж говорил тебе: не знаю я ничего. Может, и ангелы были, а может, и черти... Только мне с ними встречаться больше не хочется. — И Андрюха отвернулся, тем самым показывая, что разговор окончен.
***Астрахань, 7 июня 1998 года.
Борисова поселили на квартире старушки — бывшей служащей ГБ из технического персонала. Старушка была надежная, молчаливая, ей приплачивали из казенных средств, а квартиру часто использовали для конспиративных встреч или когда надо было поселить на несколько дней командировочного. У майора теперь было много времени подумать о случившемся.
Это надо же было вляпаться в такую скверную историю! Мало того, что, как мальчишка, влез в совершенно чужие дела, так ещё и третьего чурку упустил. Позор... Как это получилось? Борисов столько раз объяснял другим, что в бою нужно быть предельно собранным и не только видеть, слышать и чувствовать все, что происходит вокруг, но и успевать рассчитывать ситуацию наперед. И вот — сам так прокололся...
Половина операции, можно сказать, провалена. По крайней мере, ему, Борисову, в Митяеве появляться точно нельзя. Вычислили его эти дагестанцы, а если и не вычислили, так вычислят и всё равно в покое не оставят. А ввязаться в драку по-настоящему — значит засветить ещё и Ларькина.
Лучше уж так — пусть Ларькин там один разгребается, а Юрий Николаевич пока с Кузнецовыми ещё пообщается. Нечего без дела сидеть. Уфолог обещал ещё каких-то материалов подкинуть — вот и почитаем на досуге.
Кузнецов, по счастью, оказался дома.
***Митяево, 7 июня 1998 года.
Григорьевна обрадовалась привезенной Виталием рыбе так, как будто это был невиданный деликатес. Она тут же сварила из неё уху, и вечер они с Ларькиным провели за столом, наслаждаясь кулинарным творчеством Григорьевны и разговаривая о трудностях сельской жизни и отличии современных нравов от тех, которые были раньше, в старые добрые времена.
Ларькин как бы между прочим расспросил Григорьевну о местной хлыстовской общине: что за люди, чем занимаются, общаются ли с чужаками. Со слов Григорьевны выходило, что это просто религиозные монстры какие-то, только и ищущие духовно заблудших, чтобы переманить их в свою распутную общину...
А вообще-то они также, как и все, кормятся рыбной ловлей, живут тихо, общаются в основном со своими же, никакого особенного вреда митяевцы от них не видели. Но всё равно они богоотступники и на своих сборищах нехорошим занимаются — уж в этом-то Григорьевна была убеждена твердо.
На следующий день Виталий, позволивший себе на этот раз понежиться на мягких перинах до девяти часов, отправился бродить по селу в надежде встретить где-нибудь Ивана. Идти к нему домой он пока не собирался: если Иван на острове отказался с ним говорить, значит, вообще к общению не очень-то расположен, а если Ларькин ещё домой к нему заявится, то Иван совсем замкнется. А от Ивана можно узнать очень много интересного — это Виталий чувствовал, как говорится, спинным мозгом. К тому же Иван — это единственная реальная тропиночка к хлыстам.
Часа полтора Ларькин гулял по селу, делая вид, что дышит свежим воздухом. В принципе, кроме желания встретить Ивана, у него была ещё одна цель — повидать Борисова. По всем расчетам он должен был бы уже приехать. Конечно, бросаться дорогому Юрию Николаевичу на шею Виталий не собирался — по совместно разработанной легенде они вообще не были знакомы, — но убедиться в том, что Борисов уже в Митяеве, Ларькин хотел.
Виталий не встретил ни Ивана, ни Борисова. Не везёт. Он посмотрел на часы — половина первого. Сейчас можно сходить искупаться, а потом ещё с часик по селу погулять. Кстати, и Ивана можно будет там встретить, ведь если он вчера ездил на этот остров, то может и сегодня туда поехать. Как это сказал Андрюха? Преступника тянет на место преступления, а этого, значит, на место происшествия тянет. Нормальный человек, тем более местный житель, который все эти природные красоты видел-перевидел, не станет просто так по островам разъезжать. У него дела поважнее найдутся, чем под деревом посреди Волги отдыхать. Значит, видел он там что-то такое, что снова увидеть хочет. А может, и видит... У Виталия по спине пробежал холодок. А может, Иван так быстро и убежал потому, что не хотел, чтобы он, Виталий, что-то увидел. Вот здесь и нужно копать.
Рассуждая таким образом, Виталий добрел до берега. Нет, Ивана здесь не было. Ну, что ж, можно и подождать: погода хорошая, водичка нехолодная. Виталий присел на бережок и стал рассматривать речные камушки. Гладкие, со всех сторон обточенные водой, они приятно холодили ладони. Виталий набрал целую пригоршню этих камушков и стал выкладывать из них на песке всякие фигурки. Иван — раз; Андрюха с братом — два, три; ещё двое из Рыбачьего. Всего пять. Но это только те, о которых мы знаем. На песке образовался кружок из пяти камушков. Один не вернулся — вот этот камушек присыплем песочком. Наблюдали они всё одно и то же, по крайней мере, в одном месте и при схожих обстоятельствах — в середине круга появилась небольшая горка из камушков. Отношение к произошедшему разное: Андрюха боится на этот остров ступить, а Ивана на него тянет. Почему? Одному понравилось, а другому нет. Правда, трудно себе представить, как может понравиться многодневное сидение на острове, да ещё на голодный желудок. Здесь всё дело в каких-то внутренних переживаниях, в личностном отношении. Андрюха испугался, ему все эти заморочки не к чему. А Иван, по всей видимости, поисками себя занят: к хлыстам перешел, какую-то истину особенную ищет. Сплошное толстовство... А между прочим, горка эта из камушков в зависимости от угла зрения по-разному выглядит. Вот так похоже на грот, а вот так — на чудище какое-то. Может, это и есть разгадка... Просто все мы видим то, что хотим видеть.
Ларькин так увлекся своими умопостроениями, что не заметил приближающейся лодки. В лодке сидел Иван. Ну, вот вам и пожалуйста: на ловца, как говорится, и зверь бежит. Иван затащил лодку на берег и, не замечая Виталия, стал вынимать из неё какие-то вещи. Рыбы в лодке не было. Значит, опять на острове был — медитировал. Ну, чем он там занимался, мы потом на экране увидим и по кадрам разберем.
Итак, как там сказал майор: раздолбай-интеллигент? Проще надо быть — и люди к тебе потянутся. Виталий подошел к занятому своими делами Ивану и, кашлянув, поздоровался. Иван удивленно обернулся.
— Здравствуйте... Только я вас не знаю.
— А на острове вчера, помнишь, как ты от меня удирал? — Ларькин говорил Ивану «ты». Где-то подсознательно он чувствовал, что это, наверное, неправильно, но называть на «вы» этого ребенка у Виталия просто язык не поворачивался. К тому же на «ты» как-то понятнее, ближе.
— А, это были вы. — Иван засмущался и стал методично теребить кончик носа. Так, похоже, этот мальчик — заядлый онанист. — Только я не удирал, просто мне домой было пора.
Ларькин понимающе кивнул головой.
— Конечно, конечно... А теперь можно с тобой поговорить?
— Можно... Только о чем?
Виталий для начала представился.
—Видишь ли, я работаю в астраханском университете, меня интересует местный фольклор — сказки, предания, обычаи, — начал Ларькин. — Я разговаривал уже с вашими, бабушками, но мне интересно и молодых послушать.