Развернуться на скорости (СИ)

— Кричи, — хватает за запястья, поднимая руки вверх, одной ладонью фиксирует их над моей головой, второй смыкает на шее хватку, наглаживая большим пальцем взбесившуюся артерию. Горячая ладонь не давит, но вынуждает замереть на месте, впериться в его глаза. Они пылают ярко-медным оттенком как у демона. Манят. Затягивают на глубину и топят в себе…
Безвозвратно топят…
— Что же ты не кричишь? Давай, Яна, кричи, — негромко рычит у виска, проталкивая колено между ног.
Проходится большим пальцем по контуру нижней губы, растягивая кожу, следом давит на зубы и вторгается им в рот. Машинально касаюсь шероховатого пальца языком, испытывая внизу живота приятное томление. Дрожь волной разливается по телу, притупляя сопротивление. Все воспринимается слишком остро, порочно, на грани сознания…
Ладонь Жени сдвигается к виску, скользит плавно, даря приятные ощущения. Забываюсь, невольно трусь о неё щекой. Он ласково гладит меня, затем ныряет к затылку, обхватывает пятерней. Наклоняется и целует. Сначала мягко, ожидая моей реакции. Я не хочу подчиняться, но его губы настолько неумолимы и нежны со мной, что рот слегка приоткрывается, впуская его дыхание. Только Женя, словно испытывает мои нервы на прочность, отстраняется с довольной усмешкой на лице, прерывая начатое.
— Не от злости кричать будешь, малыш, от наслаждения, — шепчет, заглядывая в глаза. — Нет у тебя выбора и не будет.
— Отпусти! — вспышка то ли обиды, то ли раздражения вынуждает меня взбрыкнуть.
— Ты же хочешь меня, Янка, — Женя наваливается всем телом, прижимаясь твёрдым пахом к бедру. Он снова возбуждён, и меня до чёртиков пугает то, что сейчас происходит между нами. Пугает и влечёт одновременно… — Только не ври. Ты вся как на ладони. Открытая. Твои эмоции давно вырвались наружу.
— Неправда! — вру, потому что психологически не готова принять его. Физически — да! Тело предало меня давно… — Я ничего не хочу, — пытаюсь пошевелить задницей, но только делаю хуже. Он сильнее вдавливает член, выдыхая над ухом низкий стон. Замираю, позволяя эху рассыпаться по коже приятными мурашками.
— Верно… Неправда, — хмыкает гонщик, переводя взгляд с лица на мою грудь. Замечаю в его глазах хитрый блеск. — Только это твоя неправда, но не твоего тела, — заявляет с твёрдой уверенностью. — Оно не лжёт. И оно хочет меня.
Прожигая насквозь взглядом, медленными, но рвано-резкими движениями задирает майку к моим зафиксированным запястьям, обнажая горящую, слишком высоко и часто вздымающуюся грудь с набухшими сосками.
Господи… Как стыдно…
Зажмуриваюсь и тут же вздрагиваю, словно молнией ударенная.
Горячий рот Жени накрывает тугую вершинку и всасывает её с острой болью, зажимая зубами. Тело пронзает разряд тока, выгибает спину под ним дугой. Из горла вырывается низкий предательский стон удовольствия. Мой, черт бы его побрал! Мой стон…
— Ты подонок… — шепчу ему, задыхаясь от накатившей волны возбуждения.
Тело до сих пор подрагивает. В груди полыхает пожар, охватывая меня всю, с ног до головы. Промежность становится слишком мокрой, увлажняет трусики за считанные секунды. Я не могу это скрывать. Всё слишком очевидно.
Я его хочу…
Признаюсь себе в этом, кусая до боли нижнюю губу, как будто это поможет прогнать возбуждение. Черта с два! Оно неумолимо накатывает с новой силой, заставляя сердце трещать по швам из-за бешеного ритма.
— Расслабься, Яна, — опаляет чувствительный сосок дыханием. Облизывает его и снова всасывает, едва не отключая мне разум. — Я не сделаю ничего такого, что тебе не понравится.
Женя отстраняется от груди, срывает с рук пижаму и отбрасывает её прочь. Отпускает мои руки, хватая ладонями лицо. Впивается в губы, не позволяя прийти в себя. Его язык нагло врывается в мой рот, вихрем проносится по всем чувствительным точкам, оживляя недавно пережитые эмоции.
Зарываюсь пальцами в его волосах, не в силах сопротивляться.
Меня никто так не целовал. Остро, до умопомрачения. До вспышек перед глазами. До сладкой дрожи внизу живота. Особенно там сейчас всё ноет и зудит, пульсирует, требует вторжения. Хочется опустить ладонь и зажать промежность, чтобы утихомирить бурю внутри, погасить изнывающую жару.
 
Женя, будто читая мои мысли, ныряет пальцами под резинку шортиков, затем и под резинку трусиков. Накрывает эпицентр пожара пальцами и настойчиво размазывает по губам скользкую влагу, касаясь клитора, срывает из моего горла протяжный стон.
— Я не могу, — тело дрожит настолько сильно, что я едва владею им, хватаю мужчину за запястье и тяну руку вверх. Он поддаётся. Тяжело дыша, ловит мой затуманенный взгляд своим таким же опьяневшим взглядом.
— Она же любила тебя… — лепечу, словно в бреду. В груди начинает неприятно ныть, раздирать на куски душу…
— Она выбрала другого… — руки Евгения стягивают с меня остатки одежды. Я поддаюсь, переживая эмоции, которые сейчас неуместны, но они пульсируют в моей голове, не отпуская.
— Ей нужно было меня дождаться. Она не сделала этого. Между нами не случилось притяжения. Я твой, Яна. Бери. Делай со мной, что хочешь… или я сам заберу своё. Пришло время, малыш. Иного пути у нас нет и не будет…
Евгений
Целую её, и меня накрывает… В воронку безумия затягивает.
Она как доза чистого кокаина — попала под язык и понеслась. Сначала по венам, затем ударила в голову, нахрен уничтожила выдержку.
Я привык к риску. Мне казалось, что я прошёл через все круги ада, но я, блять, ошибся. Янка стала моим персональным чистилищем. Ей нужна моя свобода, и пока Стелла не подпишет согласие на развод, девчонка будет упираться, искать причины и отговорки в пользу сраной морали.
Если бы не тянулась ко мне, я бы не трогал. Но Яна не умеет скрывать чувства. Одно моё прикосновение — и вся её напускная броня лопается, осыпается осколками. Не позволю метаться в истерике. Дам слабину, замкнётся в себе надолго, а там и откат накроет. Не подпустит к себе. Взбрыкнёт.
Отхожу от неё на шаг, принимаясь расстегивать пуговицы на рубашке. Янка дрожит, обхватывает себя руками и, заливаясь смущением, отводит взгляд в сторону, как будто впервые в жизни видит перед собой полуобнажённого мужчину.
— Смотри на меня, — приказываю ей, вытаскивая рубашку из-за пояса брюк. Срываю с себя грязную вещь, бросаю на пол, принимаюсь расстегивать ремень. — Ты очень красивая, Яна. Тебе нечего стыдиться. Убери руки от груди.
Она медленно поворачивает голову, поднимая несмелый взгляд. В глаза смотрит, ниже не опускает. Помедлив немного, роняет руки, открывая себя.
Снимаю брюки с боксерами и выравниваюсь, какое-то время рассматривая её. Приходится сделать над собой усилие, чтобы не рвануть к ее соблазнительному стройному телу и не взять прямо у двери.
Обвожу взглядом сочную упругую грудь с розовыми сосками, оцениваю плоский живот, гладкую молочную кожу. На бёдрах мой взгляд застывает…
Мощная вспышка ярости пронзает тело, ударяя в голову. Прикусываю до крови губу, дыхание учащается. Пытаюсь унять эмоцию, но хрен там, она разгорается сильнее и пульсирует на максимум в висках.
— Кто тебя трогал? — ладони с хрустом сжимаются в кулаки. В голове гремит собственный голос. Яна вздрагивает, но продолжает молчать, накаляя моё терпение до предела. — Что произошло? Откуда у тебя синяки? Яна?! — с нажимом зову, чтобы очнулась.
— Никто. Меня никто не трогал, — отвечает дрожащим голосом и срывается с места к душевой.
Ловлю её за запястье, рывком впечатываю в себя, обхватывая за талию, прижимаю непослушную к груди.
Все силы прикладывает, чтобы вырваться, бьется как мотылёк в паутине, елозя по члену животом. Фиксирую накрепко таз. Её глаза мгновенно распахиваются, как только головка таранит клитор. Сжимаю челюсти, выдыхая носом часть напряжения. Словно огнём полыхнуло по стволу.
Ни хрена не отпущу! Пока правду клещами не вытащу, буду держать в руках до победного.
— Не ври мне! — эмоции просто хлещут по нервам. Чувство жгучее и беспросветное накатывает. Обхватываю подбородок и стискиваю его, приподнимая лицо кверху. — У тебя на бёдрах отметины от мужских пальцев. Узнаю, что кто-то брал тебя против воли, уничтожу его.