Бездушная

— Он снова меняется! — заорал мистер Саймонс, поспешно ретируясь из камеры.
Автомат с извивающейся мисс Таработти на плече последовал за ним.
— Обезвредьте его! Быстро! — приказал мистер Саймонс своим людям, стоявшим в дверном проеме.
Они ринулись в камеру.
Мисс Таработти почувствовала легкий укол вины, сообразив, что они понятия не имеют, как быстро происходит превращение. Недавно она заявила, что ей понадобится около часа, чтобы вернуть оборотня из волчьей ипостаси в человечью, и, должно быть, они думали, что обратное превращение займет примерно столько же времени. Потом Алексия понадеялась, что дала лорду Маккону некоторое преимущество. Но в любом случае радость была сомнительной, ведь в опасности теперь были все, и даже она.
Когда мисс Таработти быстро несли по коридору, она услышала зловещее рычание, влажный треск и ужасные крики. Эти леденящие кровь вопли были настолько выразительнее ее собственных, что она перестала завывать на манер баньши и сосредоточилась на попытках заставить автомат отпустить ее. Теперь она извивалась и брыкалась с энергией дикого зверя. К сожалению, адская конструкция по-прежнему держала ее за талию железной хваткой. Поскольку она понятия не имела, из чего именно сделали этого монстра, то решила, что его хватка вполне может оказаться железной в прямом смысле этого слова.
Из чего бы ни был создан скелет гомункула симулякра, сверху его покрывал слой подобия плоти. Мисс Таработти наконец прекратила бороться, чтобы не тратить силы зря, и мрачно уставилась на торчащий из его спины осколок зеркала. Из места, куда тот воткнулся, потихоньку сочилась темная вязкая жидкость. Мисс Таработти смотрела на это, оцепенев от ужаса, и понимала, что лорд Маккон был прав. Это создание действительно накачали кровью — старой, черной, грязной. Интересно, подумалось ей, у этих ученых все связано с кровью? Потом пришла мысль, зачем это лорд Маккон так старался ранить автомата? А потом пришел ответ: ему нужен был след. След, чтобы идти по нему. Это не сработает, сообразила она. Крови недостаточно, она не капает на пол.
Стараясь не слишком сильно задумываться над тем, что она делает, мисс Таработти дотянулась до осколка, который все так же торчал из слегка кровящей плоти автомата, и полоснула им по мягкой внутренней стороне собственного предплечья. Ее кровь здорового ярко-красного цвета немедленно потекла из пореза, оставляя на покрытом ковром полу идеальную дорожку из капель. Алексия успела еще подумать, пахнет ли для лорда Маккона ее кровь корицей и ванилью.
Никто не заметил, что она сделала. Автомат, следуя за хозяином, тащил ее обратно через фойе туда, где находились комнаты с оборудованием. Они миновали помещения, которые мисс Таработти осмотрела во время экскурсии по клубу, и оказались возле тех, видеть которые в прошлый раз ей не позволили. Именно отсюда тогда неслись ужасные крики.
Они достигли последней комнаты в коридоре, на ее двери был прикреплен маленький листок бумаги. Алексия смогла извернуться так, чтобы прочесть, что на нем написано. Аккуратные черные буковки гласили: «КАБИНЕТ КРОВОПУСКАНИЯ», и с каждой стороны от надписи красовалось по осьминогу.
Из своего нынешнего положения мисс Таработти не могла увидеть, что там внутри, пока мистер Саймонс не распорядился о чем-то на своей не поддающейся переводу латыни и автомат не поставил пленницу на пол. Алексия прянула в сторону от автомата, как не слишком проворная газель. Невозмутимый автомат схватил обе ее руки и рывком придвинул к себе, не давая шевелиться. Впрочем, она и так одеревенела от омерзения. Несмотря на то что это чудовище проволокло ее чуть ли не через весь клуб, по коже все равно бежали мурашки от каждого его прикосновения.
Сглотнув желчь, она глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Потом, достигнув некого подобия душевного равновесия, стряхнула волосы с лица и осмотрелась.
В кабинете было шесть железных столов одинакового размера и формы. Сгруппированные попарно, они были привинчены к полу. На каждом из них мог бы уместиться крупный мужчина, к каждому во множестве крепились всевозможные устройства, призванные удержать человека на месте. Они были сделаны из самых разных материалов. У пары столов суетились двое молодых ученых в серых сюртуках и стеклокулярах. В руках у них были блокноты в кожаных переплетах, куда они завернутыми в овчину графитовыми стержнями записывали свои наблюдения. Тут был и мужчина постарше, примерно в возрасте мистера Саймонса, одетый в ужасный твидовый пиджак (это само по себе уже было преступлением). Небрежность, с которой был завязан его галстук, казалась не меньшим грехом, чем его противозаконные деяния. На нем тоже были стеклокуляры, сложнее и крупнее всех, что мисс Таработти доводилось видеть прежде. В какой-то миг все трое оставили свои занятия и уставились на вошедших гротескно выпученными за увеличительными стеклами глазами. Потом они снова принялись копошиться вокруг двух безжизненных тел, лежавших на спаренных столах. Одно из них было привязано лубяной веревкой, а вот второе…
 
Алексия вскрикнула от ужаса и отчаяния. Лежавший на втором столе был одет в перепачканный кровью экстравагантный сливовый вечерний сюртук из бархата и атласный жилет цвета морской волны в лиловую клетку, разорванный в нескольких местах. Он тоже был привязан веревками, но его ступни и ладони вдобавок пронзали вбитые в стол деревянные колышки. Алексия не могла понять, почему ее друг неподвижен — то ли от боли, которую они ему причиняли, то ли просто обессилел так, что не мог больше пошевелиться.
Мисс Таработти судорожно дернулась в его сторону, но автомат держал крепко. В самый последний момент она решила, что это, наверное, к лучшему. Если она коснется лорда Акелдамы сейчас, когда тот так слаб, ее запредельные способности почти наверняка сыграют фатальную роль. Только выносливость сверхъестественных помогала ему до сих пор оставаться в живых — если он действительно все еще жив.
— Вы, — с жаром воскликнула она, подбирая достаточно ужасное слово, описывающее так называемых ученых, — вы обыватели! Что вы с ним сделали?
Лорда Акелдаму не только связали и пригвоздили к столу, его еще и подключили к одной из местных адских машин. Рукав его прекрасного сюртука был оторван, и рукав шелковой сорочки тоже, а из-под кожи верхней части руки торчала длинная металлическая трубка. Она тянулась к какому-то хитроумному приспособлению, приводимому в движение паром, а от него бежала такая же трубка, уходившая в тело второго подопытного. Этот второй явно не был сверхъестественным, о чем свидетельствовали его загорелая кожа и розовые щеки. Однако он тоже лежал неподвижно, как мертвый.
— На какой стадии мы находимся, Сесил? — спросил мистер Саймонс у одного из серосюртучников, полностью игнорируя мисс Таработти.
— Все почти готово, сэр. Думаю, вы не ошиблись относительно его возраста. Процедура идет куда более гладко, чем все предыдущие.
— А как насчет применения электрического тока? — почесал бакенбарды мистер Саймонс.
Серосюртучник опустил глаза на свои заметки, предварительно сдвинув стеклокуляры, чтобы что-то разглядеть.
— В течение часа, сэр, в течение часа.
Мистер Саймонс с довольным видом потер руки:
— Замечательно, просто замечательно. Что ж, не буду тревожить доктора Нибса, судя по его виду, он с головой ушел в работу. Я знаю, как он предан своему делу.
— Мы пытаемся снизить интенсивность шока, сэр. Доктор Нибс думает, что это может продлить время жизни реципиента, — объяснил второй серосюртучник, оторвавшись от каких-то больших рычагов на боку машины.
 
— Интереснейшая мысль! И очень небанальный подход. Продолжайте, пожалуйста, продолжайте. Не обращайте на меня внимания. Я просто доставил новый образец, — и он, обернувшись, указал на мисс Таработти.
— Очень хорошо, сэр. Тогда я продолжу, — сказал первый серосюртучник, возвращаясь к своим делам и едва взглянув на мисс Таработти.
Алексия посмотрела прямо в лицо мистеру Саймонсу.