Женщина нашего времени

Они повернули свои лица, чтобы посмотреть короткий клип с Каспаром, играющим роль старого опытного шпиона в фильме «Раскрытый секрет». Харриет видела каждый кадр с особой ясностью, зная его так, как будто она сама ставила эту картину, восхищаясь каждым нюансом игры Каспара.
«Награждение лучшего актера, исполнившего роль второго плана». Тяжелая пауза и банальная возня с конвертом. Декламация имени и взрыв восхищенных аплодисментов. Имя — не Каспара.
Потрясенная Харриет посмотрела на Каспара. «На первый взгляд, — подумала она, — он испытал удар». Одна сторона его лица от века к углу рта опала, как будто расплавилась, сделанная из воска. Когда Харриет коснулась его руки, он смотрел прямо перед собой. Она увидела, что опущенный угол его рта поднялся вверх, когда он заставил себя улыбнуться. Он аплодировал.
— Хлопай! — скомандовал он.
Харриет била ладонями друг об друга до тех пор, пока они не заболели.
Это казалось сейчас неправдоподобным, но она никогда не представляла себе, что произойдет, если он не выиграет Оскара. Спасения не было. Они были привязаны к своему разочарованию среди других разочарований.
Это продолжалось долго, но конец все-таки наступил. Как в тумане, Харриет увидела, как лорд Оливер представлял лучший фильм «Из Африки». Потом они повторили свой путь среди сочувствующих из театра в объятия темно-синего вечера.
Каспар сказал:
— Мне необходимо крепко выпить.
— Каспар, — Харриет собиралась сказать: «Я сожалею, ты заслужил победу», — и все другие бессмысленные штампы сочувствия, но она оборвала себя — договор есть договор.
Только сейчас она вспомнила об их договоре по поводу выпивки.
— Я знаю, тебе надо выпить, — ответила она, — и я тоже выпью с тобой разок.
Ее лондонский рейс был назначен на десять сорок утра. Регистрация была в восемь пятнадцать. Было время, чтобы выпить с Каспаром, упаковать чемоданы и даже немного поспать. Их машина выехала из полированного ряда машин.
— Ладно, — жестко сказал Каспар, — поехали на прием.
Они направились на великолепный ночной прием. Не на официальное застолье, а на ежегодное торжество, устраиваемое суперагентом, одним из самых могущественных и легендарных.
Как только они прибыли в толчею воркующих женщин и мужчин с теплыми рукопожатиями, Харриет поняла, что Каспар намерен сильно напиться. Все в нем, даже то, как он держит свое тело, как будто оно причиняет ему небольшое неудобство, напомнило ей новогодний прием у Лендуитов. Прием поглотил его. В такой момент он не мог позволить своему бокалу оставаться пустым. Харриет патрулировала по окраинам зала. Она помнила слова Линды возле каруселей в Санта-Монике и ее предостережения. Это было верно, что она не принадлежала этому месту. Ей надо было спешить домой.
Однажды через всю комнату она улыбнулась, стараясь передать Каспару свою уверенность. Он разговаривал и смеялся, создавая впечатление, что он очень доволен собой. Она не хотела, чтобы он чувствовал необходимость заботиться о ней, особенно сегодня вечером. Но она ощущала, что эти люди, случившееся событие и обильная выпивка разделяют их.
Ирония заключалась в том, что она думала об их любви после награждения и, забавно было видеть это сейчас, о спасении Каспара от бутылки. Все это подействовало на нее, ей стало тягостно и грустно. Что-то заканчивалось, но не удовольствием, а пустым эхом поражения.
В полночь Харриет отключилась от седьмой беседы с седьмым иностранцем и отправилась на поиски Каспара. Она нашла его за столом во внутренней комнате. Он вспотел, и его лицо покрылось морщинами. Харриет не узнала ни одного из его компаньонов.
Она тихо спросила:
— Каспар, скоро мы сможем поехать домой?
Он поднял на нее глаза. Его синие глаза были затуманенными и остекленевшими, как в первый день их встречи. Она не была уверена, что он вообще узнает ее.
— Поехать? — спросил Каспар. — А на черта? Еще рано.
— Тогда я могу уехать?
Он в замешательстве развел руками.
— Конечно.
Потом он сосредоточился. Как она отметила в Литтл-Шелли, он мог быть обаятельным даже при очень сильном опьянении.
 
— Харриет. Дорогая волнующаяся Харриет. Возьми машину. Скажи шоферу, просто возьми машину.
— Как ты доберешься до дома?
Он ухмыльнулся, его глаза снова заплыли.
— Как-нибудь. Это мой город. Или просто останусь здесь.
Она хотела сказать: «Но утром я уеду…»
Но остановила себя. Вместо этого она быстро наклонилась и поцеловала его в обе щеки. В углах его рта был белый налет, а дыхание наполнено виски.
— Спокойной ночи, — улыбнулась она ему.
Лимузин понес ее назад в ранчо мимо мелькающих улиц, обсаженных рядами пальм, под теплым бархатным небом в ее последнюю ночь в Голливуде. Вернон открыл ей дверь. Дом был темным и очень спокойным. Харриет запаковала свои вещи и положила сверху красное платье. Тишина была подавляющей и совсем не роскошной.
Она в нерешительности постояла у телефона, а затем взяла трубку и набрала номер газеты, в которой работал Чарли. К ее удивлению, он ответил. Она предполагала, что он, вероятно, отсутствует или на ланче.
— Харриет? Ты вернулась?
— Не совсем. Чарли, что ты имел в виду, когда звонил перед моим отъездом? Намек, ты сказал. Намек от кого? Что он означает?
— Ты спросила, что мне важнее — ты или хороший газетный материал?
— Поставь на первое место меня. Скажи мне, что ты слышал?
— У меня был ланч с агентом по связям с общественностью.
Харриет сосредоточенно слушала. Одна журналистка рассказал Чарли Тимбеллу во время пьяного ланча, что одному из финансистов страховой компании предложили использовать принадлежащие их компании акции «Пикокс» для поддержки перестройки управления компанией. Финансист отказался, заявив, что под руководством Харриет Пикок компания развивается по удовлетворительной кривой роста.
— Кто делал предложение, Чарли?
— Я не слышал разговора. Хотя и не требуется особенно напрягаться с догадками, не так ли?
— Особенно не требуется, — согласилась Харриет.
Это был один из слухов Сити, тысячи подобных разговоров циркулируют каждый день, и некоторым из них доверяют настолько, что они влияют на цены акций. Цена акций «Пикокс» стабильна, она не была чересчур самоуверенной, отмахнувшись от предупреждения Чарли перед отъездом. Только сегодняшний вызов наводил на размышления. Робин, наверное, действительно собрал себе поддержку.
«Для какой битвы?»
— Чарли, сделай мне одолжение. Порасспрашивай вокруг себя еще, но не распугивая лошадей.
— Хорошо. Я сделаю несколько звонков. А что случилось?
— Пока ничего не случилось. У меня есть просто подозрения.
— Когда ты возвращаешься?
— Завтра утром.
— Он победил?
— Нет.
— Черт. Он заслуживал.
— Я позвоню тебе завтра, Чарли. Спасибо.
Чарли откинулся на стуле. Что-то случилось, однако Харриет решила отрицать это. Он взял записную книжку, в которой хранил телефоны, которых не было у его секретаря. До того как набрать первый номер, он проверил цену акций «Пикокс». Они чуть-чуть упали в цене, до двух двадцати. Нос Чарли продолжал ощущать хороший газетный материал, однако он знал, что бы ни произошло, это будет не слишком хорошо для Харриет. Она поступает правильно, возвращаясь в Лондон на большой скорости.
Харриет бродила по безмолвному дому, беря журнал и кладя его назад, выходила на улицу вдохнуть ночные запахи возле бассейна, а затем возвращалась в успокаивающую темноту. Вернон ушел в свой коттедж за садом.
Время тянулось очень медленно, пока Харриет ждала и слушала. Однако она не услышала ни одного звука автомобиля, что придало бы ей надежды. Тишина казалась абсолютной.
Через несколько минут после двух часов ночи она поняла, что ей надо ложиться в кровать, чтобы попытаться хотя бы немного поспать перед отлетом. Было очевидно, что Каспар не собирался возвращаться домой или, по крайней мере, не собирался провести последнюю ночь с ней. Это была последняя ночь, и Харриет понимала это.