Шантажистка

— Добрый вечер, Уильям.
С трудом проглатываю кусок и стараюсь взять себя в руки.
— Ты что здесь делаешь, Габби?
  
10
 
Вместо ответа Габби отпивает из бокала белое вино. Вместо синего делового костюма на ней джинсы и кожаная коричневая куртка, темные волосы тоже уложены по-другому. Не без досады вынужден признать, что неформальный вид лишь подчеркивает ее физическую привлекательность.
Она ставит бокал на стол и расстегивает молнию на куртке, демонстрируя блузку с глубоким вырезом.
— Ну, как дела?
— Как дела? А сама как думаешь?
— Понятия не имею. Поэтому и спрашиваю.
Тут до меня доходит, что я так и сижу с вилкой в руке. Бросаю ее на тарелку и вытираю салфеткой рот.
— Дай-ка подумать, — наконец отвечаю я звенящим от негодования голосом. — Прошлой ночью меня бросили в гостинице, а этим утром отвезли в полицейский участок на Чаринг-Кросс, где обвинили в воровстве. Так что, будь добра, догадайся уж сама.
— А, это, — отмахивается она. — Я же знала, что дело возбуждать не станут, так что ничего страшного, верно?
Ее небрежность несколько настораживает, однако мне по-прежнему требуются ответы.
— Раз ты знала, что дела возбуждать не будут, зачем вообще обратилась в полицию? Ты, небось, и денег не теряла?
— Вообще-то, да, не теряла. Отвлекаясь от темы, ты хорошо спал?
— Что?
— Прошлой ночью. Когда я уходила, ты спал без задних ног, храпел себе в чем мать родила.
Я заливаюсь краской и огрызаюсь в ответ:
— Почему ты тайком смылась?
— Ну, ты вырубился, я и решила, что делать в номере мне больше нечего.
Жадно допиваю пиво.
— Повторить? — спрашивает Габби.
В ответ я бросаю на нее взгляд, призванный четко донести мою позицию. Что бы она там ни затевала, я в этом не участвую.
— Да брось, Уильям. Позволь тебя угостить. Думаю, тебе понадобится.
Не дожидаясь ответа, она дефилирует к стойке. Мелькает мысль о бегстве, но гордость заставляет остаться на месте.
Габби ставит передо мной пинту пива, усаживается сама и делает глоток вина.
— Итак, Уильям. Давай к делу.
— К делу? Какому еще делу?
— Хансворт-Холл. Я хочу его купить.
У меня так и отвисает челюсть. Я ожидал чего угодно, только не предложения продать мой фамильный особняк.
— Что?! Он не продается. А даже если бы и продавался, очень сомневаюсь, что ты могла бы себе позволить его купить.
Губы Габби искривляются в усмешке, и она лезет в карман куртки. Достает монету в один фунт и кладет передо мной на стол.
— Видишь? Я могу себе это позволить. Ты продашь мне Хансворт-Холл… за один фунт.
Несмотря на ухмылку, произносит она это с достаточной убежденностью, чтобы слова ее не воспринимались как шутка. Остается только предположить, что у нее не все в порядке с головой.
— Ты сумасшедшая, — говорю я как можно спокойнее. — А теперь, будь так добра, оставь меня.
Габби корчит негодующую гримаску.
— А как же наша сделка?
— Я даже ответом себя утруждать не стану. Уходи. Пожалуйста.
К моему большому удивлению, она хватает монету и встает. Однако, вместо того чтобы уйти, склоняется над столом.
— Значит, так, Уильям, — цедит женщина. — Ты продашь мне Хансворт-Холл, и я заплачу за него один фунт. Сегодняшние события были только аперитивом. И, поверь мне, ты еще будешь умолять меня купить твой особняк, когда подадут основное блюдо.
Мне не нравятся ни ее заезженная метафора, ни ее угрозы. В голове у меня словно щелкает переключатель, и я, толком даже не осознавая собственных действий, хватаю нахалку за запястье.
— А теперь послушай меня, дурища. Понятия не имею, кто ты такая и что творится у тебя в голове, но если я еще хоть раз услышу о тебе, ты об этом пожалеешь! Тебе все понятно?
— На твоем месте я бы отпустила мою руку, — спокойно отвечает Габби.
Я не свожу с нее испепеляющего взгляда и сильнее сжимаю пальцы. Она невозмутимо поворачивается в сторону бара.
— Видишь вон того здоровяка? — кивает она на нового помощника Фрэнка, облокотившегося на стойку. — Когда я покупала тебе пиво, сказала ему, что мы расстаемся из-за твоей склонности к вспышкам ярости. Мне достаточно лишь пикнуть, и он сразу же подлетит к нам. Не думаю, что это закончится для тебя чем-то хорошим.
 
Я отпускаю ее руку и цежу сквозь зубы:
— Убирайся. Немедленно.
— Скоро увидимся. Быстрее, чем ты думаешь, — подмигивает Габби.
И, тряхнув волосами, наконец-то уходит. Великан перед стойкой оборачивается ей вслед, затем снова утыкается в свой наполовину пустой бокал.
Мне определенно нужно успокоиться, я тянусь к купленному Габби пиву и замечаю, что рука трясется от гнева. Делаю глубокий вдох и вливаю в себя половину бокала. Увы, для снятия стресса пива явно недостаточно, требуется что-нибудь покрепче. Допиваю остатки и направляюсь к стойке, и тут громила внезапно поворачивается и смотрит на меня. Встречаю его взгляд и тут же опускаю глаза.
У самой стойки мне становится решительно неуютно. Похоже, сегодняшний и без того не задавшийся денек имеет все шансы стать совсем скверным, если новый работник решит вступиться за честь Габби. Нервно ожидая Фрэнка, внимательнейшим образом изучаю стенку по другую сторону стойки, секунды летят, и взгляд великана уже едва ли не обжигает меня. Быть может, это паранойя, но идея побыстрее покинуть заведение представляется мне не такой уж и плохой.
Однако, прежде чем я успеваю ее осуществить, здоровяк встает прямо передо мной.
— Фрэнк, похоже, занят. Что заказываем?
Я бросаю на него взгляд. Его мясистые ручищи скрещены на груди, выражение лица непроницаемо.
— Двойной бренди, пожалуйста.
Он берет стакан, наполняет его и ставит передо мной.
— Я угощаю.
Снова поднимаю на него взгляд, на этот раз осмеливаясь задержать его подольше.
— Спасибо.
Тип не сводит с меня своих холодных голубых глаз, даже когда я делаю глоток бренди. Темно-коричневая жидкость обдает внутренности приятным жаром, но этот взгляд обжигает еще сильнее. Я ставлю стакан на стойку и снова отваживаюсь поднять глаза. Он все так же таращится на меня сверху вниз. Молчание становится невыносимым, и я не выдерживаю:
— Не знаю, что она вам наговорила, но это все ложь.
— Кто?
— Женщина, которая только что ушла. Она что-то сказала вам обо мне.
— Дружище, она мне ничего не говорила.
Я сокрушенно качаю головой. «Наивный идиот!»
— Зато я кое-что скажу тебе, и совершенно бесплатно, — добавляет великан. — Шельма она.
Я поднимаю на него взгляд. Тип задумчиво поглаживает усы в стиле ретро, окаймляющие подковой рот и обрамленные пышными бакенбардами. Вкупе с джинсовой безрукавкой внешний вид великана идеально вписывается в старомодный интерьер заведения.
— Почему вы так думаете? — нерешительно интересуюсь я.
— Да так, просто голос в голове нашептал. — отвечает он с абсолютно бесстрастной миной.
Всерьез это, или юмор — понять невозможно, и я молча осушаю стакан.
— Повторить? — осведомляется великан.
Предложение соблазнительное, но от этого типа мне немного не по себе, да и потом, уже хочется, наконец, добраться до дома, завалиться в кровать и попытаться забыть последние двадцать четыре часа.
— Нет, спасибо, но позвольте угостить вас в ответ.
Губы великана растягиваются в подобие улыбки.
— Не, обойдусь, дружище. Но спасибо за предложение.
Я киваю и собираюсь уходить, как вдруг он протягивает мне свою лапищу.
— Клемент.
Пожимаю ему руку, получая достаточно точное представление об ощущении ребенка, обменивающегося рукопожатием со взрослым.
— Уильям. Уильям Хаксли.
Клемент отпускает мою руку, и я снова ощущаю на себе пристальный взгляд его голубых глаз.
— Еще увидимся, Билл.
Назови меня Биллом кто другой, я бы немедленно поправил, но сейчас, пожалуй, не стоит.
— Приятного вечера… Клемент.