Огонь и ветер (СИ)

И огромный, непомерный груз вины за принятое решение. За выбор, который он сделал, дав мне набраться сил, а этой девочке – истечь кровью.
– Все получится... – говорить было трудно, и я вовсе не верил в то, что справлюсь, но и иначе поступить не мог. – Просто... дай мне руку. Ты сильный. Ты ее и вытащишь, а я лишь помогу.
Ложь, ложь...
Как хорошо, что он поверил.
Когда наши ладони сомкнулись, я положил вторую руку на грудь Шуны и закрыл глаза.
Никогда прежде не молился перед тем, как лечить кого-то, но на сей раз мне нужна была вся сила этого мира.
«Матушка небесная, помоги...»
Я вдохнул поглубже и распахнул свое сознание навстречу Фарру.
Меня вернули в мир громкие голоса. Кто-то ругался возле самого моего уха, и голова от этого гудела, точно храмовый колокол. Не спеша открывать глаза, я прислушался к своим чувствам. Боль никуда не делась, но стала словно бы чуть глуше, а вот дурнота, наоборот, усилилась.
Зато я совершенно однозначно был жив. Только совсем не помнил, как вырубился.
Вопли зазвучали совсем уж громко, и я с трудом поднял веки.
Все та же клетка. Я лежал на ее деревянном полу, лицом к решетке и потому сразу увидел несколько злых дергитов, ожесточенно спорящих о чем-то. Степные воины размахивали руками и брызгали слюной. Я вдохнул поглубже и медленно оторвал голову от досок. Она тут же отозвалась болью, мир резко поплыл вбок, и все что мне удалось – это перевернуться на спину. С облегчением я увидел рядом Фарра: он сидел рядом с лицом мрачным, как штормовое небо, и внимательно слушал, о чем говорят спорщики, но едва я зашевелился, его полные сумрака глаза вспыхнули радостью.
«Вернулся...»
«Да... А Шуна?»
«Жива»
Жива... Это главное. Я снова закрыл глаза, потому что грохот иноземных слов стал слишком невыносим, и провалился в темноту.
На сей раз голос был один. Негромкий, надтреснутый от старости и ворчливый. Осторожно приподняв ресницы, я увидел над собой темный полог обычного степного шатра. Где-то рядом горел костер, пахло едой и травами.
Неужто нас кто-то освободил?
Медленно и осторожно я повернул свою битую голову в сторону и увидел очаг в центре маленького сумрачного тэна, а подле него – Фарра. Вспыхнувшая было радость тут же сменилась разочарованием – я разглядел на его руках тяжелые металлические оковы.
Нет... Все еще в плену. Похоже, боги всего лишь дали нам передышку.
Едва я зашевелился, надо мной нависла какая-то старая тетка с сердитыми глазами и блестящими бляшками в темных волосах. Она поцокала языком, сказала что-то недоброе и с силой надавила мне на грудь.
– Тетка Ихзэ говорит, чтобы ты не смел вставать, – услышал я голос Фарра. – Лежи спокойно, покуда она не разрешит подняться.
Да я бы и не дергался, но тело мое уже давно нуждалось в облегчении от выпитого накануне.
– Отлить надо...
Фарр что-то негромко произнес, и тетка хмыкнула ему в ответ. Спустя пару минут она вернулась с широким кувшином и бесцеремонно распустила завязки моих штанов.
– Придется тебе, братец, забыть о стыдливости, – невесело усмехнулся Фарр.
И мне пришлось, да. Это было всяко лучше, чем обмочить одежду и постель.
Когда тетка вышла из тэна, чтобы опорожнить кувшин, Высочество встал со своего места и подошел ко мне. Брякнув короткой цепью, он опустился на пол рядом с топчаном, на котором я лежал и сказал:
– Эта женщина – местная знахарка. Ей позволили зашить твои раны.
– А где Шуна? – этот вопрос волновал меня гораздо больше, но Фарр почему-то все молчал и никак не хотел на него ответить. – Где она?!
– В яме.
– В какой еще яме?!
– В обычной. Куда садят пленников.
– Она же помрет там! С такой раной! – забыв о предупреждении знахарки я взметнулся со своего ложа, но Фарр тут же схватил меня за плечо и силой вернул на место.
– Лежи смирно. Надеюсь, что нет... Ну, не от раны точно. Ты ее вытащил.
Радости в его голосе я не слышал.
– Значит все получилось?
– Да... Ты очень сильный лекарь, Лиан. Рана затянулась.
 
– Ясно... Где мы? Нас довезли до места?
– Уже два дня как.
– И что, таргал бросил Шуну в темницу?
– Да.
– А нас почему не сунули туда же?
– Признали во мне наследника таргала Хадо. Решили, что получить выкуп за мою голову будет приятней, чем просто снести ее с плеч. А я наврал, что ты мой единокровный брат и тоже имеешь ценность.
Вот как...
Что ж, выкуп – это хорошо. Это и правда лучше, чем сдохнуть в клетке. Или в яме, как Шуна.
– Что с ней будет?
– Не знаю... Скорее всего убьют. Если мы не придумаем как вытащить ее отсюда... Только времени у нас почти нет... Таргал может отдать приказ о казни в любой момент.
Я снова закрыл глаза.
Времени нет.
И сил нет...
– Ты пытался поговорить про выкуп? За нее?
– Да. Это и правда безнадежно. Мы можем только выкрасть ее.
Мысли в моей горячей голове были тяжелыми и мутными, но со дна этого болота все же всплыла одна, которую я смог ухватить за хвост.
– Фарр, ты должен вылечить меня.
– Ли... ты же знаешь, я не умею. Боги не наделили меня этим даром.
– Значит, надо научиться.
– Ничего не выйдет... Я пробовал много раз. Не смог даже Айну вытащить из-за края, когда она умирала.
Об этой истории я ничего не знал, но сердце дернулось так, будто речь шла о настоящем.
– Почему она умирала?
Фарр вздохнул. Говорить об этом ему было трудно, но я чувствовал, что должен узнать.
– Расскажи мне!
– Не хочу.
Я открыл глаза и встретился с ним взглядом.
– Пожалуйста...
Еще один тяжелый вздох.
– Она потеряла ребенка. Нашего ребенка. Мы пытались найти тебя в Герне... когда ты сжег дом этого ублюдка из Красной Башни, – взгляд Фарра стал совсем тяжелым и темным, как дно омута. – Даже тогда я не смог пробудить в себе силу целительского дара. Айну удержал дядя Пат. Всю дорогу, всю эту клятую дорогу до дома он держал ее... моими руками. На расстоянии. Ну, все, Ли, хватит об этом! Ненавижу вспоминать те дни...
Он встал с пола, брякнув цепями, и вернулся к очагу.
Я медленно плыл в пелене боли, тошноты и отчаяния. И даже не мог понять, чьего отчаяния во мне больше – моего собственного или того, что исходило от Фарра.
– Позови его, – выдохнул я. – Позови Патрика. Если получилось тогда, то и сейчас получится. Мне нужны силы, Фарр. Мне нужна здоровая голова...
Он посмотрел на меня пристально и молча кивнул.
Только спустя несколько минут, когда ворчливая тетка уже вернулась в тэн и принялась обтирать мой горячий лоб тряпицей, смоченной в травяном настое, я услышал его тихий ответ.
– Ночью, Ли. Я смогу сделать это ночью.
Остаток дня я провел как в тумане. Жар не проходил, нога болела так, что хотелось сдохнуть, а тошнота подкатывала к самому горлу, не позволяя даже думать о еде. Тетка Ихзэ пыталась влить в меня какого-то наваристого бульона, но все кончилось тем, что меня стошнило – едва успел свеситься с топчана над полом... Больше она ничего подобного не делала, только отпаивала меня водой да время от времени приносила этот проклятый кувшин.
Почти все время, пока я барахтался между явью и липкими тошнотворными видениями, Фарр сидел рядом. Он что-то рассказывал о своем детстве, о дворце, о том, как ходил по борделям и напивался с дружками-рекрутами в кабаках... Этот голос успокаивал и словно держал боль на поводке – таком же коротком, как цепь, что пленила руки моего брата. Я ощущал ее, но мог выносить, почти не нарушая тишину тэна своими стонами. А когда она накрывала меня с головой, тетка Ихзэ совала мне за щеку комок горькой травы, и я ненадолго проваливался в полудрему, больше напоминающую пьяный бред.
 
На ночь она хотела напоить меня каким-то особо забористым отваром, позволяющим надолго отрешиться от всего мира, но Фарр, верно набрехал ей, будто сам вольет в меня это пойло, и, когда она отвернулась, быстро выплеснул его за топчан. «Придется потерпеть, Ли, – сказал он еле слышно. – Не знаю, что она туда намешала, но, думаю, не стоит тебе затуманивать голову сильней, чем уже есть». Я кивнул. Верней попытался, насколько это возможно, если та голова рассыпана кусками.