Великий князь Владимирский (СИ)

В этот момент плоть одного из подвешенных не выдержала и порвалась. Тело упало и начало кататься по земле, жутко вопя и разбрызгивая кровь. Оторванный член, кувыркаясь, полетел в сторону. Это вызвало просто истерический хохот собравшихся. Ладно. Пора прекращать, а то не казнь, а балаган какой-то. По моему знаку, помощники профосов повисли на телах и помогли гравитации.
— Выкиньте падаль в реку, — велел я.
Потом поднял руку, призывая к тишине.
— Вы все подписывали контракты и должны помнить, что за преступление одного, несет ответственность весь десяток. В обычном случае, это плети. Но нападение на князя … Отрубите им головы!
Замершие люди оторопело наблюдали, как пять голов катятся по земле.
— И последнее. Вся сотня запятнана. Ее знамя будет сожжено, а те, кто служил в ней, изгоняются со службы. Вместе с сотником. Они могут получить причитающиеся выплаты и долю в добыче немедленно, после чего пусть убираются куда хотят.
В гробовой тишине терции наблюдали, как профосы облили знамя сотни маслом, подожгли и бросили на землю. Тем временем мои слуги притащили стол, и десять сундуков. Усевшись за стол, казначей терции, из которой была эта сотня, вызывал по списку бывших соратников и отсчитывал каждому полагающееся. Примерно 10–11 килограмм серебра в руки. Получив свое, те уходили прочь с поля.
— Ого! У тебя все столько получают? — спросил дядя.
— Это с учетом трофеев, захваченных у Батыя.
— Все равно. У меня дружинники меньше привезли домой. Но ты жесток, племянничек. За какую-то девицу казнить десяток, да еще выгнать с позором сотню…
Какая-то девица метнула в князя гневный взгляд из-под платка. Впрочем, он этого и не заметил.
— Не будешь возражать, если я возьму их к себе на службу?
— Забирай. Однако запомни, наказаны они не только за насилие, но и за то, что подняли руку на князя.
— Это забудется, все будут помнить только девицу.
— Да насрать. Сейчас приму смолян и начнем собираться. Пора выдвигаться на Полоцк.
  
Глава 11. Княжна
 
Принял горожан в вагенбурге. Рассказал, что жду от них, что могу дать им. Прониклись и обрадовались. Ну, или показали, что жутко рады. Сейчас они были в моей полной власти, а как дальше обернется — посмотрим. В городе оставил наместника и гарнизон из 50 арбалетчиков. Перед тем, как свернуть лагерь, поговорил с княжной.
— Анна Святославовна, как ты видишь свою дальнейшую судьбу?
Девица непонимающе уставилась на меня глазами-щёлками. Вздохнул и предложил:
— Есть у тебя родственники, куда можно поехать?
— Нет никого. Последних твои люди убили.
— У князя Всеволода Мстиславовича осталась семья. Жена, дети. Хочешь к ним?
Княжна отрицательно закачала головой.
— Могу отправить в Новгород, ко двору князя Ярослава Всеволодовича. У него собралась целая толпа бывших князей, с семьями. Найдешь себе жениха …
— Не хочу.
— Может у тебя есть уже кто? Помогу, дам приданное.
— Нет никого.
— Куда же тебя пристроить?
— С тобой поеду.
— На войне тебе делать нечего. Ладно, отправлю-ка я тебя в Белую Гору. Дождешься меня, а там решим, как быть. Ступай.
Анна кивнула, в этот момент платок развязался, и я увидел ее во всей красе. Левая сторона лица опухла и налилась густой синевой, под глазами черно-синие круги, огромный нос нависал над разбитыми оладьями губ. Б-р-р-р! Страх и ужас! Если она и до побоев была хотя бы в десятую часть так «красива», то тут только в монастырь, бесов пугать. И как только покойники соблазнились?
Первого октября заняли Витебск. Без боя. Просто подошли к воротам, представились и велели отворять. Город был в руках у Товтивила, победившего в усобице Василько Брячиславича. Последний сбежал в Минск, выгнал местного князя и сидел там. Малочисленный литовский гарнизон, оценив наши силы, драться не пожелал и ушел в Полоцк. Мы последовали за ним.
— Может оставишь Полоцк мне? — спросил Товтивил у дяди.
— Зачем?
— Я признаю твое старшинство.
— Хм. Можно и так. Слушай тогда мои условия.
 
Ярослав Всеволодович повторил то, что недавно говорил туровскому князю.
— Согласен, — литовец медлить не стал. — Приглашаю в терем, на пир. Расскажите, как победили Батыя.
После Полоцка отправились в Минск. Василько последовал примеру соперника. На пиру дядя примирил обеих князей и утвердил границы их владений. Только мы собрались в последнее независимое княжество, Гродненское, как заявился сам его владелец и заключил договор с князем Ярославом на тех же условиях, что Товтивил и Василько. Оставалось разобраться с Миндовгом.
К границе с Литвой вышли 12 ноября. Было холодно, ветрено и дождливо. Воевать надоело, больше года дома не был. Но надо, обещал князю Ярославу. Да и придержать язычников не помешает, а то больно широко шагают. В моем мире, они вскоре захватят весь Запад и Юг Руси. Необходимо ослабить их так, чтобы сил хватало только на борьбу с Орденом. Ну и еще на то, чтобы не давать расслабиться дорогому дядюшке. Лучший способ для этого, заставить литовцев резаться друг с другом. Еще в Минске вызвал Андрея Туровского и попросил сообщить Миндовгу о нашем намерении явиться в гости не званными. Посоветовал взять казну, семью, дружину и погостить годик у тевтонцев. Что он и сделал.
Мы подошли к Ковно без боев и засад. Ярослав Всеволодович поделил Литву между тремя нашими спутниками, подписал с каждым договор, делавший литовцев чуть ли не вассалами и довольный решил возвращаться в Новгород. Мой свояк Товтивил хотел поучаствовать в этом аттракционе невиданной щедрости, но я посоветовал ему не лезть. Литовец дураком не был, поэтому отступился.
Условия союзного договора с дядей я выполнил полностью, так что в начале декабря, поставив возы на полозья, по окрепшему ледку тронулся на восток. Со мной увязался новый полоцкий князь, пытаясь выпытать секрет изготовления фальконетов и зелья к ним.
— Великий князь Новгородский и Киевский тоже очень хотел это узнать, но я ему отказал. Кто же, в здравом уме станет делиться таким? — осадил Товтовила. — Артиллерия и пехота, имеющиеся у меня, позволяют мне надеяться, что любой агрессор сто раз подумает, прежде чем решится напасть на мои владения. Сейчас единственный, кто может серьезно мне угрожать, это мой дядя. А ты его подручник. Так что извини, родич, но придется тебе продолжать воевать по старинке.
— Я мог бы заключить договор с тобой, похожий на тот, что подписал с князем Ярославом, — не унимался свояк.
— Нет. Конфликт интересов на ровном месте мне ни к чему. В данное время мои притязания простираются на юг и восток. Запад же я оставлю Ярославу Всеволодовичу. Да и нет особого секрета. И в Европе, и на Востоке порох уже известен. Думаю, скоро начнут использовать это оружие повсеместно. Так что подожди и получишь желаемое без всяких хитрожопых подходов.
Не стал уточнять, что произойдет это лет через сто.
Не задерживаясь в Полоцке, по льду Западной Двины направились в сторону Волги. А потом, по главной речной магистрали моей державы, отправились, наконец, к дому. По дороге посетил Тверь, Углич, Ярославль и Кострому, посмотрел, как продвигается восстановление и заселение этих земель. Утешительного было мало. Стены хоть и привели в божеский вид, но население росло медленнее, чем хотелось. Множество окрестных городков и сел продолжали лежать в руинах, без намека на жителей. Примерно треть, а кое-где и половина, пашен за три прошедших после нашествия года, заросла уже кустарником. Короче, есть куда приложить руки.
Добрались до Белой Горы утром 14 января. Направил все войско в лагерь, велев потерпеть в тесноте несколько дней, пока буду выдавать причитающееся бойцам серебро. Учитывая сколько придется раздать, одним днем не обойтись. Первую выплату наметил на завтра, для помещиков. Вместе со мной они больше года отсутствовали дома, так что их личные владения, оказавшись без хозяйского пригляда, находились, наверняка, не в лучшем виде. Ничего, получат свое и смогут наверстать.