Великий князь Владимирский (СИ)
За ночь горожане кое-как заделали брешь, но первый же залп уничтожил результаты их трудов. До полудня вся городня лежала в размолотом состоянии во рву. Жители приуныли, понимая, что это конец и пошли на попятную.
— Можем больше взять, если пойдем на приступ, — задумался союзник.
— Тебе мало серебра? — удивился я. — А так город целым получишь.
— Серебра много не бывает. Да и другим урок.
— Как знаешь. Я дорогу тебе открыл, но за стены не пойду. Не вижу смысла, раз жители сами готовы сдаться.
— Хорошо. Не будем мелочится. Вытряхнем их калиту, но оставим живыми.
Делегация горожан прибыла через час. Выслушав наши хотелки, они еще больше загрустили, но ничего поделать не могли, от шатра, где шли переговоры открывался отличный вид на оставшиеся без защиты дома. Заходи и бери.
Разобрали машины, погрузили на ладьи и отправились к Турову. Столица была больше Пинска, но не на много. Захолустье, одним словом.
— Достанем сразу камнеметы? — посмотрел на меня дядя.
— Давай послушаем туровского князя. Вдруг сам сдастся?
— Юрий Андреевич? И не подумает. Самоуверен и драчлив.
— Все же мы разбили монголов. Вдруг не захочет связываться с такими богатырями?
— Ну-ну. Ладно, вон к нам послы едут.
Послами оказались сам Юрий Туровский и пятеро его бояр. С ними было двадцать дружинников. Не доезжая метров сто до нас они остановились, приглашая к разговору. Как раз оседлали коней, привезенных на насадах и я с князем Ярославом, прихватив два десятка сопровождающих, поехали к местным.
— Весть о твоей победе над погаными дошла до нас в начале лета. Епископ отслужил благодарственный молебен, народ ликовал, — начал туровский князь. — И вдруг я узнаю, что ты захватил Пинск! Так подобает поступать степным язычникам, а не православному князю. Что тебе нужно в моих землях? Я с тобой не воевал, жил в мире.
— Победил не я, а он, — кивнул Ярослав Всеволодович в мою сторону. — Я же только помог, чуток.
— Князь Ростислав Стародубский, я полагаю? — живо повернулся ко мне Юрий.
— Слушай, дядя. А тебе точно нужен этот медвежий угол? — поинтересовался я. — Взять с них, кроме драных лаптей и изгвазданных в дерьме порток, нечего. Торговли нет, ремесла не развиты, живут в болотах, в обнимку с кикиморами. Да и как люди, так себе. Не поймешь, то ли рабы Божьи, то ли обезьяны африканские.
— Ты чего?! — оторопел князь Юрий.
— Я для тебя, морда полесская, Великий князь Владимирский Ростислав Владимирович. А это, — указал на дядю рукой, — Великий князь Новгородский и Киевский Ярослав Всеволодович. И ты, жаба болотная, прекрасно о том осведомлен. Выказав нам неуважение, ты обрек свой город на гибель. Нечего с ним разговаривать. Сегодня окружим этот городишко, соберём машины. Потом подожжем дома. Подождем, пока все выгорит, разметаем стены, засыплем солью пожарище и отправимся дальше. Ты хотел дать наглядный пример другим дуракам, вот и представилась такая возможность.
Не то, чтобы меня покоробило не правильное титулование каким-то князьком. Но спуску давать нельзя, а то потом придется доказывать всем, что ты на самом деле Великий князь. Раз не одернул собеседника, то и носи титул, которым он тебя наградил. Назовут ишаком, промолчишь, и все, будешь ишаком. Такое время и обычаи.
— Подожди, подожди! — заторопился туровец. — Ты не так понял…
— Это ты не так понял. Ты — никто. Завтра будешь обгорелым трупом, вместе со своей семьей, дружиной и горожанами. Раз ума не нажил, придется платить животом. Поехали, Ярослав Всеволодович.
— Да подождите вы! Извините, бес попутал.
— Сходи к попу, пусть бесов из тебя выгонит, а то не долго проживешь.
— Давай, Ростислав, все же выдвинем свои требования. Не хотелось бы губить столько христианских душ.
Ишь ты! Недавно Пинск за несколько лишних серебрушек готов был вырезать, а нынче явил небывалые смирение и терпеливость. Хитрец.
— Это твои земли, тебе и решать, — подыграл союзнику.
— С чего это его земли?! — всполошился Юрий Андреевич.
— Я так захотел, — отрезал князь Ярослав. — Значит так, Юрий. Ты признаешь мое старшинство и ходишь под моей рукой. Никаких союзов без моего согласия не заключаешь. По первому же зову являешься с дружиной и городским полком туда, куда я тебе укажу. И высылаешь 10 % от дохода со всей своей земли, ежегодно. Взамен, я освобожу Пинск от клятвы на верность мне и верну его тебе. А так же, обязуюсь защищать твое княжество от внешних врагов. Подпишешь в том грамоту за себя и своих потомков, принесешь крестное целование. Это окончательные условия, и они не обсуждаются.
С каждым словом Великого князя Новгородского и Киевского, голова Юрия Андреевича опускалась все ниже и ниже. Его низводили, сейчас, до положения князя-подручника, отнимая независимость и макая в грязь. Но выбор был не богат, или подчиниться, или умереть. Он выбрал жизнь.
— Не сильно надежного вассала, ты себе приобрел, — заметил я, когда мы возвращались в лагерь, после всех ритуалов в городском соборе.
— Знаю. Ничего, привыкнет. Я прослежу. А его дети, или внуки уже и думать забудут о независимости.
— Как знаешь.
Мы спустились по Припяти до Днепра и стали подниматься к Смоленску. По пути к нам присоединились отправленные в начале лета в Новгород витязи и кмети Ярослава Всеволодовича. Все же Смоленск огромный, хорошо укрепленный город, и восемь сотен бойцов совсем не помешают. К тому же прихватили с собой князя туровского с дружиной. Так что сейчас наша армия состояла из 3 000 пехоты и 2 000 кавалерии. Флот, который вез всю эту массу людей, лошадей и припасов, насчитывал более 100 ладей и около 220 насадов. Под стенами города оказались 20-го сентября.
— Я и не подумаю соглашаться на такие возмутительные требования, — заявил Всеволод Мстиславович Смоленский на переговорах. — Говорить больше не о чем. Сможете, берите город штурмом. Тогда все ваше будет. Ты, Ярослав Всеволодович, совсем совесть потерял и перестал боятся гнева Божьего. Ну а про тебя, Ростислав, и говорить нечего. Не даром земля слухами полниться о твоем договоре с Диаволом.
— Что делать будем? — спросил дядя.
— То, что собирались сделать с Туровом. Жаль. Смоленск то мне отходит, тебе остальные земли княжества за Днепром. Думал, что у меня хоть один крупный город окажется целым. Не судьба.
— Может возьмем в осаду и подождем, пока сами сдадутся?
— Нет времени. Хотелось бы закончить к концу года. А впереди еще Минск, Гродно и Полоцк. Ну и Литва, конечно.
Ломать стену, недалеко от ворот, начали на следующий день. В это время подошла терция Петра из Вщижа и две тысячи моих помещиков во главе с Ильей. Он оставил не оправившегося еще от ран Казимира в замке и явился под стены Смоленска. С ним прибыли 10 фальконетов, с приличным запасом ядер, пороха и уксуса. Орудия тут же отправил к бывшим у меня, пусть подключаются к обстрелу.
— Как семья? — поинтересовался первым делом.
— Верея родила мальчика. Назвали Ростиславом, — улыбнулся Илья.
— Молодец! А теперь рассказывай, — потребовал я у Муромца.
— Что?
— Всё. Вести ко мне доходят, но многое отправители опускают. Что в Белой Горе? В Булгарии? В Степи?
— Дома все хорошо. Белая Гора отстраивается. Храм поставили, теперь расписывают. Городни уже на половину поднялись. Даже твой Университет начали возводить. Люди прибывают, население уже, как до пожара. Грек с немцем лютуют. Их, однажды, подловили и набили морды. Нападавших я поймал, выпорол, взял виру и пригрозил, в следующий раз, выгнать из города. Дружина приболел, недавно. Думали — всё, но выкарабкался. Говорит, не могу пока оставить князя и детей без присмотра. Урожай собрали хороший и не только у нас, по всей земле. Голодать не будем. Часть уже отправили, по твоему указанию, на Юг, к Чернигову и Переяславлю. Много желающих получить поместья, но ждут тебя.
— Вернусь, посмотрю, куда их поселить. Дальше.
— В Стародубских, Муромских и Городецких землях все по плану, как ты и наказывал. Много новых деревень. Появилось еще две большие артели добытчиков руды, но железа все равно мало. Новых кузнецов, поселил около мельниц на Тазе и Таре. Жалуются, что все уже выплавили, отбили крицы и перековали в изделия. Теперь простаивают. Новгородцы мало привезли немецкого, говорят не спокойно что у шведов, что у немцев. Распри какие-то начались там, торговля замерла, цены взлетели. Во Владимире, Твери, Москве, Суздале, Ярославле восстановили стены, заселяют пустыри переселенцами с Юга. Но медленно. Основной поток идет к Стародубу. Перенаправляем, конечно, помогаем с зерном, семенами и скотом в первую очередь тем, что поселится в разоренных монголами местах. Но все хотят в обжитые земли, а не на пожарище, с неприбранными, кое-где, костями.