Скандинав (СИ)
Я съел почти половину, зная, что на голодный желудок после несварения нельзя борщить с едой, да и воин предупредил, чтобы всю не ел разом. Теперь бы утолить жажду, потому что после икры во рту горечь — жаль пива нет. Но терплю — пить нечего, в лесу ни родничков, ни ручьев.
За трапезой не замечаю, как мы оказываемся на месте. Впереди на опушке поселение дреговичей. Встречает нас голова и, судя по его запилу, он явно удивлен. Брови на лбу, глаза таращит. Вид у него крайне ушлый, то и дело зыркает на добычу за моей спиной.
— Не понял, — в отличие от князя и дружинников говорит без акцента, на это отдельно обращаю внимание.
— А чего не понять, воротились, — говорит князь, пожимая плечами.
— Хех, быстро вы. И как сходили? — удивленно расспрашивает голова.
— Как видишь, — князь кивает мне, давая знак вывалить «лут».
Вываливаю на землю свою добычу, снятую с полян: панцири, мечи. Нехилая такая кучка и все у ног головы.
— Ели утянули, — комментирует князь.
— Любо, — оценивает голова, кажется, что одним глазком, но нет, ничего не уходит от его взгляда. — Хороший торг будет… однако быстро вы управились. Случилось что?
— Ну так вражина совсем обнаглела в земли наши уже без спросу лезут, — охотно поясняет князь, что случилось.
— Кто такие будут? — голова приподнимает бровь, настораживаясь.
— Да видать поляне, а там поди разбери, кто на самом деле.
— Хм…
Голова качает головой, тяжело вздыхая. Реакцию понимаю — не самый сок с полянами связываться, они под хазарами ходят, а голове, похоже, это известно лучше моего. Однако причитать он не причитает, больно жирный куш, чтобы сейчас о другом думать.
— А это кто будет? — голова смотрит на меня. — На хрена вы его сюда приволокли раненого? Я же говорил не брать пленников и рабов, не нужны они нам. Сколько повторять, что мы такими делами не промышляем?
— Так это вольный человек, пленником он как раз у полян ходил, — поясняет князь. — Вот решили помочь, а он нам помог в ответ.
— А коли вольный, чего привели сюда, пусть ступает и спасибо скажет, что из лап хазарских высвободили. Али ты его к себе в дружинники заприметил? Так у тебя без того ртов полно, не прокормишь, чтобы этого еще отхаживать, — щурится, вижу, что не доволен моим присутствием.
Я перевожу взгляд то со головы, то на князя, жду чем закончится разговор, не вмешиваюсь. Как бы так сказать — я свою часть сделки выполнил, добычу в селение приволок, поэтому жду, когда князь выполнит обещанное. Конечно, формально он меня перед головой уже представил, но я не спешу голову высовывать и языком молоть, неправильно это — слово мне никто не давал.
— Нет, не к с себе, дружинников у меня заправду достаточно, да и хлипкий он, — ухмыляется князь.
Чего блин? Хлипкого в зеркале увидишь, если они у вас вообще есть! А я мало того, что полянина с одного удара вырубил, так еще и до села по лесу дошел полуживой. Но прикусываю язык — с дружиной быть, так явно не против толстяков биться. Против воинов настоящих у меня действительно не много шансов, тут князь прав.
— Так, а чего тогда он хочет? — уточняет голова.
— Пусть сам за себя скажет, язык есть, — князь зыркает на меня, мол, как просил — привести к голове привёл, а дальше не моего ума дело. Справляйся.
Ну ладно, раз голова волен слушать — справлюсь, слово то мне теперь дали. Внушительно кашляю, набираю полную грудь воздуха и поведываю голове то, что накануне рассказывал князю о Ладоге, о Новгороде и о пришлых данахх.
Голова выслушивает, смотрит исподлобья на князя. Вижу как выступает румянец на его щеках — беспокоиться.
— А чего это так? — вопрос явно к той части, где я про Рюрика Ютландского рассказал. Ох уж этот Рюрик, полагаю, что никому из местных вести об этом забугорном товарищи не приносят удовольствия.
Князь внушительно пожимает плечами. На роже написано — хрен его знает «чего».
— Олаф, нам есть чего боятся? — не удовлетворившись ответом, голова спрашивает в упор.
— Нет, — после некоторого колебания отвечает князь. — Боятся нечего, не вижу я причин.
— Почему? — не отступает голова. — Ты подробнее можешь сказать?
— Скажу подробнее, даны тут не задержатся попросту. Ну пограбят чутка, да разойдутся, угомонятся. Не с руки им тут оседать, как по мне.
— Как по тебе… — голова вздыхает, как мне кажется немного разочарованно.
Я, слушая их диалог, вдруг отчетливо понимаю, что князь, этот здоровяк Олаф с отрубленным кончиком носа, никто иной, как викинг и тот акцент, который звучит в его голосе есть акцент чужака, но ассимилировавшего. Прям как у нас в России 21 века есть товарищи из братских солнечных республик, так вот эти говорят также. Поскольку акцента у Олафа почти нет, я полагаю, что он, как и товарищи из братских республик, давно проживает на этом месте, но чисто говорить так и не научился. Отсюда же у меня следует еще один вопрос для внутреннего пользования, так сказать. Может разница между викингами и варягами заключается в уровне ассимиляции? Вот хрен его знает, пока не могу толком разобраться. Как бы то ни было, Олаф в разговоре со головой явно не договаривал — «разбойники» никуда не собираются уходить. По тому, что мне довелось наблюдать собственными глазами, люди Рюрика Ютландского решили надолго обосноваться в этих землях. Ну а заодно уничтожить и стереть заподлицо города местных жителей, на месте которых забугорные гости теперь ставят собственные городища. Однако встревать в спор князя и головы я не решился, не в том я положении, чтобы свои пять копеек без спроса вставлять. Хай сами разбираются что к чему и кто чем опасен.
Впрочем, на том их разговор оказался завершен.
— Я пойду? — спрашивает князь.
Дружинники с дороги и пусть далеко они ходить не ходили, но дело свое сделали — земли дреговичей от вражины уберегли, да добычу в селение принесли. А как известно, сделал дело — гуляй смело.
— Валяй, — отвечает голова.
Я в который раз удивляюсь. Вот так вот легко, князю, этот мужчина говорит «валяй». Честно говоря, у меня в голове совершенно другое представление о взаимоотношениях князя, дружины и всех других поселян. И в моем представлении есть твердо понимание, что «валяй» остальным может говорить только князь. Как еще? Князь на то и князь, чтобы приказывать и распоряжаться. А Олаф такой князь, что хоть в кавычки ставь, полунязь разве что. Решения единолично этот человек не принимает, если вообще принимает хоть какие-то решения, извиняюсь за тавтологию. Так, наемник, без особых прав и привилегий, не имеющий никакого отношения к реальной власти. То же, что князь слушается голову, отсчитывается перед ним (хотя ради приличия замечу, что голова также почтительно относится к Олафу) лишь подтверждает мой вывод. Впрочем, если на чистоту — мне не горячо не холодно от того какой вес среди дреговичей имеет Олаф. Если ключевые решения у дреговичей за головой, то вот он — передо мной. Договаривайся, не хочу.