Распутин-1917 (СИ)
Дул лёгкий, прохладный ветер, покачивая ветки кустов и деревьев. Его грустный шум накладывался на шелест волн, нарушая январскую тишину. Он растрепал волосы, сбросив их на лицо. Женщина небрежно смахнула непокорную прядь перчаткой, прикрыв глаза. Скрип причала стал тише, привычнее, а быть может, погода начала меняться и успокаиваться.
— Аня, Аня, чего ты ждёшь? На что надеешься?
Она встрепенулась и встала, осмотревшись. Голос прозвучал совсем рядом. Поняв, что разговаривает сама с собой, иронично улыбнулась, помрачнела и тяжело вздохнула.
Небо прекратило ёрзать и уже не пыталось соскользнуть на поверхность моря. Водная гладь перестала обиженно морщиться. Ветер запутался в стокгольмских улочках и безвольно повис на ветвях бульварных деревьев.
— Сегодня опять никого. Пора.
Анна поднялась, запахнула полы пальто, поправила шляпку, еще раз с надеждой оглядела набережную и не спеша направилась обратно. Задумавшись, пересекла парк, не обратив внимания на быструю тень, мелькнувшую за спиной. Погрузившись в собственные мысли, не сразу заметила, как узкую улочку перегородили два молодчика. Выражение их лиц не оставляло никаких иллюзий. Стоящий впереди был пониже и пожиже. Красавчиков иногда называют “ангелами с глазами убийц". Так вот, коротышка выглядел злодеем с глазами душегуба. В его бесцветных стекляшках с узкими зрачками-точками стоял холод январской кладбищенской ночи и промерзшей насквозь могильной земли. Второй был гороподобный и не менее страшный. Голова без шеи торчала, как прыщ на могучем туловище, а руки-оглобли, свисая до колен, делали их обладателя похожим на самца орангутанга.
Анна повернула голову. Сзади неспешно, вразвалочку приближались еще два рослых усача в добротных морских куртках, а за ними маячил какой-то прохожий, резко отличавшийся одеждой и поведением. Он шёл не уверенно, как все, а крался, осторожно ступая на носок и делая между шагами паузы, словно не решаясь, на какой камень мостовой поставить ногу.
— Фрау Изельгоф? — скрипнул над ухом противный голос.
Анна обернулась на говорящего, вынырнувшего из-за спины “орангутанга”. Этот посланец тьмы тоже не блистал красотой. Плащ-дождевик на сутулых плечах, насмешливый взгляд глубоко утопленных водянистых глаз, издевательская ухмылка, обнажающая мелкие желтые зубы. Тяжелый, массивный подбородок. Бандит бандитом. Зато голос повелительный, командный.
— Фройляйн, — автоматически поправила она говорящего.
— Вам придётся пройти с нами, — не обращая внимания на замечание, проскрипел главнюк.
— У меня на сегодняшний вечер другие планы, — прошипела Анна сквозь зубы, чувствуя, как тело начинает бить крупная дрожь.
— Придётся поменять, — согнал главный с лица улыбку, превратившись в полное соответствие криминально-антропологическим описаниям Чезаре Ломброзо.
Анна открыла рот, чтобы надерзить, как вдруг заметила, что главный изменил выражение лица на недоуменное, будто увидел того, чьё присутствие здесь было невозможным. Она обернулась назад и вздёрнула изумлённо брови. Прохожий, только что опасливо ступавший по мостовой, птицей взлетел на уровень второго этажа, используя водосток и решётки на окнах, и уже оттуда ногами вперед спикировал на пару, блокирующую Анне путь к отступлению. Кованые каблуки его тренч-ботов смачно впечатались в загривки амбалов. Не выдержав умножения шестипудового веса на квадрат земного притяжения, те покорно растянулись на мостовой. А прохожий, погасив скорость свободного падения о пострадавшие тела, не останавливаясь, нырнул в узкий промежуток между Анной и стеной дома, кувыркнулся на холодной брусчатке и на выходе из кувырка обеими ногами, как конь, лягнул “орангутанга” в пах. Со звуком корабельного гудка тот согнулся в три погибели над атаковавшим его смельчаком, будто собираясь разглядеть получше, а прохожий, не поднимаясь с мостовой, звонко шлёпнул ладонями человека-гору по ушам и, уперев каблук ему в живот, с силой потянул на себя. Анна еле успела отскочить к стене, чтобы летящее и нелепо машущее руками тело не сбило её с ног. Не повезло и тыловой паре. “Орангутанг” спланировал на них, отправив в новый нокаут и придавив к земле всей своей немаленькой массой.
Подавляющее большинство — пять против одного — за 10 секунд растаяло до двух к одному, и то, что нападавший лежал, а оба обидчика Анны стояли, зажав в кулаках ножи, уже не казалось преимуществом. В драке рулят инстинкты, и главный, увидев в шаговой доступности лежащего врага, сделал то, что сделал бы любой азартный боец — пробил с размаху футбольный “пенальти”. Действие логичное, но до боли предсказуемое, поэтому правая ударная нога вместо тела противника бесцельно рассекла воздух, а левая опорная подломилась под встречным ударом незнакомца, лежавшего на земле. Ещё секунда, и он, сделав короткий кувырок назад, стоял на ногах, а злой коротышка с глазами убийцы в длинном выпаде метил кинжалом ему в грудь. Незнакомец упал на колено, пропуская клинок над плечом, развернулся спиной к коротышке, перехватывая кисть с холодным оружием. “Х-х-ха-а-а!” — локоть убийцы упал вниз, на плечо спасителя Анны. Хруст ломающегося локтевого сустава заглушился воем, похожим на звериный. Ещё одно короткое движение, резкий удар в кадык — и звук прервался.
Анна могла поклясться, что с момента появления нечаянного спасителя и до полного разгрома её обидчиков прошло меньше минуты. За это время прохожий на нее даже не взглянул. Держась за бок, он подошёл к главнюку, рубанув по пути трофейным кинжалом бельевую верёвку. Перебросил через крюк, обмотал горло полуживого бандита, потянул, а когда тот захрипел, спросил на правильном немецком языке с жутким славянским акцентом: “Имя, звание, полученный приказ?”
Главный что-то неразборчиво зашипел, пытаясь одновременно пнуть обидчика и освободить шею от удавки. Перехватив кисть, прохожий без всяких эмоций сломал ему палец и повторил вопрос, добавив:
— Каждые десять секунд будешь лишаться одного отростка, а потом я сверну тебе шею, нацистский выкидыш.
— Ы-ы-ы-ы, — от боли и безысходности тихонько завыл главнюк, — лейтенант Рудольф Гесс, командир штурмовой группы, имею приказ найти фройляйн и доставить её по адресу… В нагрудном кармане…
Прохожий впервые поднял на Анну свои глаза, удивительно светлые и прозрачные.
— Почему вы ещё здесь? Вам надо уходить и немедленно, — отрывисто бросил он на чистом русском, — здесь уже ничего интересного не будет.
— Да-да, конечно, — встрепенулась Анна, — а вы?
— Надо прибрать за собой, — буркнул прохожий, — кстати, меня Григорием зовут…
— А меня…
— Я знаю…
Анна сделала несколько шагов и обернулась.
Носки сапог Гесса царапали снег, а Григорий закреплял бечёвку, приговаривая:
— Хрен тебе, а не спецзадание фюрера в Лондоне. Всё остальное должно быть аутентично…(*)
Анна бросилась бежать прочь от этого страшного места, но через несколько шагов остановилась и оглянулась. Григорий стоял, заложив кисть за отворот пальто и непрерывно глядел ей вслед. Она прошла ещё чуть-чуть и опять обернулась — он не шелохнулся. Перед самым поворотом она последний раз бросила взгляд на этот глухой переулок, выскочила на улицу и вновь застыла за углом, будто кто-то держал её за рукав. Неуверенно вернулась и выглянула из-за дома. Её спаситель лежал ничком на мостовой, неловко подвернув под себя руку. Не помня себя, она рванулась обратно, присела, обхватила его тело, перевернула на спину и почувствовала, как руки становятся липкими и влажными…
* * *(*) Рудольф Гесс входил в круг ближайших соратников Гитлера. В 3-м Рейхе заместитель фюрера в НСДАП и рейхсминистр (1933–1941). В 1941 году в одиночку совершил перелёт в Великобританию с целью убедить британцев заключить мир с нацистской Германией, но потерпел неудачу со своей «миссией», был арестован британскими властями и пребывал в плену до окончания войны. 17 августа 1987 года 93-летний Рудольф Гесс по официальной версии покончил с собой, повесившись в своей тюремной камере в Шпандау на кабеле электроудлинителя, закреплённого на оконной ручке. В декабре 1916 года лейтенант Рудольф Гесс вместе с немецкими войсками вступил в захваченный Бухарест. 25 декабря 1916 года был назначен командиром взвода 10-й штурмовой роты 18-го баварского резервного пехотного полка.