Ящик водки

Для развития воображения будущих инженеров нужно дать им более разнообразную духовную пищу, а не пичкать застойной, опостылевшей жвачкой. Значит, необходимо резко поднять качество собственного кинематографа, литературы, телевидения. Пришлось признать и неизбежность частичного открытия «железного занавеса», пока на уровне попсы. Опять требуются пусть небольшие, но дополнительные ресурсы.
Таким образом, тот маневр, который первоначально замышлялся как абсолютно локальный и безобидный, затронул практически все сферы Совка, и страна, абсолютно застывшая и, казалось бы, не сдвигаемая никакими силами, начала постепенно, все ускоряясь, меняться. Этот маневр, в приятном соседстве с чернобыльской катастрофой, потребовал все возрастающего колоссального количества ресурсов, что неизбежно сказалось на расходной части бюджета. Очевидно, что в сочетании с огромным оборонным заказом расходная часть бюджета росла год от года как на дрожжах.
Что же в это время происходило с доходами страны? К тому времени Запад уже пережил энергетический кризис. Были разработаны энергосберегающие технологии, экономичные двигатели. Освоены новые месторождения нефти: в Северном море, Мексиканском заливе и пр. Страны Персидского залива резко подняли добычу. Все это привело к падению нефтяных цен, а значит, к сокращению доходов советского бюджета.
Увлеченные идеей создания нового человека для постиндустриального общества, человека, способного производить высокотехнологичную продукцию, образованного и эффективного, наши вожди вдруг обнаружили (батюшки!), что советский человек пьет как скотина. Началась фантасмагорическая борьба с пьянством и алкоголизмом. Опустим все перипетии этой борьбы. Мы все хорошо помним и прекраснодушие вождей, и безалкогольные свадьбы, и чайники с коньяком, и вкус одеколона, и не раз уже упоминавшееся самогоноварение. Здесь важно то, что сокращение потребления алкоголя (и соответственно сокращение его производства) нанесло удар по доходам бюджета. Я когда работал вице-премьером, то, помимо прочего, отвечал и за собираемость алкогольных акцизов. Так вот, я специально поднял статистику по годам, предшествующим описываемому периоду. Доходы от продажи алкоголя составляли примерно 20 % от доходов бюджета. Кроме того, в связи с сокращением расходов на потребление алкоголя граждане предъявили освободившиеся деньги на рынок для покупки других товаров и смели с полок магазинов все, что на них было. Начался тотальный дефицит.
Даже умственно отсталый дебил поймет, что вопрос бюджетного дефицита в этих условиях лишь вопрос времени. И он не замедлил явиться. Чем его покрывали? Тремя вещами. Первое – западными кредитами. В общей сложности было заимствовано около ста миллиардов долларов. Второе – необеспеченными кредитами (по сути – эмиссией) Госбанка. Это привело к тотальному дефициту всего. Третье – напоследок, в начале 1991 года, уже Павлов взял пятилетние кредиты (по сути – изъял средства граждан) у Сбербанка и Госстраха (об этом чуть позже).
Представим себе: огромное количество заводских корпусов строится, закуплено импортного оборудования на миллиарды долларов. Миллионы людей работают на этих стройках. Им всем нужно платить зарплату. Но заводы, которые они строят, еще не производят никакой стоимости (забегая вперед, скажу – и не произведут, поскольку кончатся деньги). Таким образом, товаров больше не стало, а люди зарплат получили больше. Опять кошмар дефицита всего. Цены-то устанавливаются государством, а не являются результатом баланса спроса и предложения.
Деньги потеряли даже тот убогий смысл, который они имели при социализме, и окончательно превратились в резаную бумагу. Именно на излете перестройки мой отец, который всю жизнь неплохо зарабатывал на заводе, завел коров, поросят, кур. И все наше семейство и в Тольятти, и в Питере питалось с этого (были даже попытки варить сыр). Человек потерял последнюю связь с государством – деньги. А больше его с родным государством ничего-то и не связывало по большому счету. Страна погрузилась в царство бартера и натурального хозяйства.
 
3. Чем все кончилось
Однако власть не замечала надвигающейся угрозы. С упорством маньяка она не хотела сокращать расходы. Когда же наконец поняла, что это необходимо, то взяла и остановила финансирование всех указанных выше инвестиционных проектов, вместо того чтобы сократить оборонные расходы. В 1990 году у нас был самый большой в советской истории оборонный бюджет. Одна программа «Буран» стоила около десяти миллиардов долларов. А ведь 70 % остановленных инвестиционных проектов именно в этом и следующем годах должны были дать первую продукцию.
Весной 1991 года новый премьер Валентин Павлов решил убить двух зайцев сразу: резко сократить количество денег на руках у населения, чтобы сгладить проблему дефицита, и заодно пополнить бюджет неэмиссионными рублями. Для этого он затеял обмен денег в расчете на то, что люди не понесут обменивать кубышки. Но люди понесли. Они объясняли: бабушкино наследство, нашел на улице, копил всю жизнь, тетка дом продала и так далее. А на местах сидели такие, как я, которые хотели им верить, и поэтому в части обмена денег реформа провалилась. Однако у этой реформы была еще одна, более масштабная задача. Как я уже говорил, Павлов решил взять кредиты у Сбербанка и Госстраха. Кредиты решено было взять большие, надолго и под маленький процент. То есть, по сути, изъять вклады граждан – и дело с концом. Поэтому в постановлении об обмене денег маленькими буковками, в конце и где-то сбоку было написано, что, мол, вклады больше 4000 рублей замораживаются, а когда разморозятся, то об этом будет сообщено дополнительно.
Кстати, в этой связи не могу не заметить, что, когда Гайдар отпустил цены, то его упрекали во всех смертных грехах. Но один грех ему точно предъявить нельзя – он не обесценил вклады граждан. К тому моменту, когда пришло правительство Гайдара, этих вкладов уже не было. Их потратили Павлов с Горбачевым. То есть запись в сберкнижках у граждан, конечно же, была, а вот денег – не было. Куда потратил Горбачев эти деньги – одному Богу известно. Только когда через полгода Гайдар пришел в союзный Минфин, их там уже не было. Лишь искаженное восприятие нашими людьми действительности и «чудно» работавшая при Ельцине пропагандистская машина убедили всех, что Гайдар украл вклады граждан. Кстати, Минфин России в 1995–1996 годах вернул эти кредиты и Сбербанку, и Росгосстраху. Однако это были уже другие деньги – инфляция их съела.
Финальным упражнением Горбачева была децентрализация финансовой системы СССР. Как известно, в 1990–1991 годах союзные республики настаивали на обособлении денежного обращения, включая создание собственных центральных банков и получение квот на эмиссию. Надо заметить, что именно на таком варианте союза сейчас настаивает Белоруссия. Российское руководство отказывается от этого варианта, прекрасно понимая, что при таких условиях союз не более чем декорация. Поэтому Путин твердо стоит на позиции единого эмиссионного центра.
Нужно понимать, что на тот момент у Горбачева были все необходимые конституционные полномочия (включая силовые) для предотвращения децентрализации финансовой системы СССР. Абсолютно неверно утверждать, что он не понимал опасности такой децентрализации для целостности страны – ему много раз объясняли те последствия, к которым это приведет. Перед ним положили проект Указа Президента СССР, который сохраняет единую финансовую систему. Он сознательно отказался его подписывать. Вот как покойный премьер Павлов описывает это в своей книге «Упущен ли шанс» (с. 140–141).
«…Оставляя в стороне все предположения, подтвердить или опровергнуть которые может только история, могу сказать, что крах перестройки, наряду с другими факторами, предопределили личные человеческие качества Горбачева, его глубокое безразличие ко всему, что не касалось его собственного благополучия. А пиковым моментом, когда Горбачев полностью раскрыл себя, предательски дав зеленый свет развалу Союза, было то памятное совещание, когда он по сугубо тактическим соображениям отказался подписать Указ, сохранявший целостность кредитно-финансовой системы страны.