Ящик водки

Так или иначе, но комиссия подвела итоги аукциона, признали победителем ОНЭКСИМ Банк, и казна получила столь необходимые деньги.
Есть ли у меня досада на Виталия с Борисом? Нет. Они действовали прагматично, жестко, но в рамках правил. У них был свой интерес, а у нас – свой. Это была хорошая партия, и в ней нужно было принять правильное решение. Я до сих пор уверен, что мы тогда его приняли.
Кстати, Счетная палата, проведя через пять лет проверку, признала результаты приватизации «Норильского никеля» законными. Да и Генпрокуратура пошумела, пошумела, а в суд – не пошла. Также имеются многочисленные заключения оценщиков, например Финансовой академии при Правительстве РФ, о том, что сумма, полученная под залог этих акций, «не является заниженной».
Сейчас, когда капитализация наших крупных компаний измеряется миллиардами долларов, мы уже и не помним, что осенью 1995 года акции этих самых компаний стоили копейки. Вот, например, сколько стоили в РТС 38 % акций «Норильского никеля» в день проведения аукциона 17 ноября 1995 года? Ни за что не догадаетесь. 147 миллионов долларов. Да и откуда взяться высоким ценам в стране, где отечественный капитал еще не набрал сил, а иностранный – смотрел с опаской на Россию, в которой вот-вот к власти придут коммунисты. Да и участвовать в аукционах им запретили.
Второй скандал был при проведении аукциона по «ЮКОСу».
Я предполагал, что по «ЮКОСу» все будет достаточно скандально. Так оно и получилось. Началось все с того, что сама компания выступила с неожиданной инициативой: задаток для участия в аукционе должен быть 300 миллионов долларов! Я так и обалдел – где это видано, чтобы в то время у людей были такие деньжищи? И потом, мне было непонятно, почему при стартовой цене аукциона в 150 миллионов долларов задаток для участия в нем должен составлять 300 миллионов?
Надо заметить, что тогдашние юкосовцы (Муравленко с Генераловым) всегда ко мне на встречу ходили с Константином Кагаловским, менатеповцем. Кагаловского я знал давно. Мы с ним еще в Чили вместе ездили. Потом он работал в Международном валютном фонде директором от России. После он устроился работать к Ходорковскому в «МЕНАТЕП». Видно было невооруженным взглядом, что менеджмент «ЮКОСа» спелся с «МЕНАТЕПом» и спал и видел, чтобы тот стал владельцем компании.
В принципе в этом не было ничего противоправного. Но уж больно все это было странно: все ныли, что задатки большие, а эти, наоборот, хотели, чтобы задаток в два раза превышал стартовую цифру. Они там рассказывали про то, что компания нуждается в инвестициях, то да се, но сразу было ясно, что большой задаток они придумали, чтобы отсечь потенциальных конкурентов.
И это их начинание было, строго говоря, с их позиций рационально. Действительно, если бы мы в аукционе по «Норильскому никелю» установили задаток ну хотя бы в размере стартовой суммы, то скандалов, например с «Российским кредитом», не было бы. Тем не менее, когда на заседании комиссии мы обсуждали вопрос о размере задатка, у многих возникли большие сомнения в том, что такой аукцион вообще может состояться.
В то время действовало правило, что если от компании, акции которой выставляются на аукцион, поступает какое-то предложение по порядку его проведения и это предложение соответствует действующему законодательству, то мы не вправе были это предложение отвергать.
В предложении «ЮКОСА» ничего, кроме его необычности, противозаконного не было. Поэтому мы были вынуждены с ним согласиться. Тут следует отметить, что по «ЮКОСУ» неожиданную активность проявил Виктор Степанович. Он вообще-то сторонился обсуждать со мной залоговые аукционы. Чутье старого волка подсказывало ему – нужно от этого дела быть подальше… Нет, если бы мы сорвали бюджетное задание, то уж тут он, конечно, на нас бы выспался. Молокососы, мол, страна вам доверила, мы понадеялись и так далее… А пока он держался в стороне.
А тут вдруг взялся названивать, интересоваться, проявлять удивительную осведомленность. Все вокруг да около… Вы там смотрите, компанию не обижайте. Что, говоришь, инициатива от них по задатку? Странная? Но ведь по закону? Ну так и делай, как они предлагают! Давай, давай… Понимаешь? Все, говоришь, понимаешь? Ишь какой, понимает он. Хе-хе. Понимаешь, когда вынимаешь! Ну-ну, не обижайся, шучу… Ну ладно, так к тебе Муравленко зайдет? Ну и молодец. Правильно, только по закону, а как же иначе?
 
Так мы и утвердили условия аукциона. С этим странным задатком. Что ж мы, совсем без понятия? Параллельно формировался консорциум в пику «МЕНАТЕПу». Создавали его все тот же «Российский кредит», «Инкомбанк» и «Альфа-Банк». Я по мере сил старался помочь тому, чтобы этот консорциум состоялся. Я, конечно, понимал, что условия по задатку были тяжелыми. Это сейчас 300 млн долларов для того же «Альфа-Банка» – раз плюнуть. Но тогда это была огромная сумма. Чтобы такое привести в качестве сегодняшнего аналога? Ну вот хотя бы так. Индекс РТС тогда был 50. Сегодня он 750. Значит, капитализация российского рынка за этот период выросла в 15 раз. Я думаю, что было бы правильно утверждать, что 300 млн осенью 1995 года – это примерно 4,5 млрд долларов сейчас.
Созданный консорциум выступил, в свою очередь, с инициативой – разрешить задепонировать в качестве задатка ГКО на 300 млн. долларов. В этом предложении была своя логика – ведь задаток является некоей гарантией платежеспособности перед владельцем залога. Значит, собственные долговые обязательства владельца залога, в данном случае – государства (ведь ГКО – это как раз долговые обязательства государства), должны признаваться этим государством как деньги.
Предложение, конечно, было спорное – ведь у ГКО разные сроки погашения, и значит, их нужно дисконтировать, но это уже детали, которые можно было бы утрясти, если бы прошла сама идея. Я не специалист в тонкостях денежного обращения. Я написал запрос в Центральный банк с просьбой разъяснить, можно ли в этих условиях считать ГКО полноценным задатком. Петр Авен, который, наверное, больше меня в этом соображает, утверждал, что он легко убедит Дубинина в том, что идея консорциума имеет право на жизнь. Я вручил ему свое письмо, и он отправился в ЦБ. И получил однозначный ответ – нет. За подписью Сергея Дубинина, тогдашнего председателя ЦБ. Ой, не иначе Черномырдина опять посетил приступ любопытства…
С таким разъяснением нечего было и думать принимать в качестве задатка ГКО. И тут меня сразил Кагаловский. Он пришел ко мне с копией ответа Дубинина. Откуда у него она взялась, догадайтесь сами. Все было кончено. Прими мы задаток в виде ГКО от консорциума, и результаты аукциона, при наличии у «МЕНАТЕПа» разъяснений ЦБ, были бы отменены в суде мгновенно.
Приоритет бюджета заставил нас пойти на то, чтобы провести аукцион с такими странными условиями. После ходили слухи, что «МЕНАТЕП» для кредитования правительства деньги брал у самого правительства. Будто помогал в этом им Андрей Вавилов, тогда первый заместитель министра финансов. Правда это или нет, судить не берусь – документов не видел.
Некоторые итоги
Какие выводы я сделал для себя после всей этой эпопеи?
Первый и самый главный – что не нужно было бюджетный приоритет ставить во главу угла. Мы каким-то непостижимым образом сами для себя решили, что этот пресловутый миллиард нужно получить любой ценой. А это было ошибкой. Ну недофинансировали бы мы бюджет. Ну что бы случилось? Кому надо, те всё получили бы сполна, а вот врачам-учителям опять бы недоплатили, задержали бы им опять зарплату месяцев так на пять. Ну да им не привыкать…
Тогда мне казалось, что моя личная репутация не сравнима с нуждой этих людей. Что мои начальники поймут, что я рисковал своей карьерой, добрым именем, товарищескими взаимоотношениями ради достижения поставленной мне цели. Поначалу, как я уже говорил, так оно и было. Меня все хлопали по плечу, говорили – молодец, герой… А вот потом, в 97-м году, когда меня начали гнобить олигархи, большинство хвалильщиков куда-то разбежалось…