Танкистка (СИ)

— Разумеется есть, в ближайшие пару дней переправить наших раненых на большую землю, а то тут мы им почти ни чем помочь не можем, а там у них есть очень хороший шанс выздороветь.
— Но это невозможно! У нас нет ни какой возможности переправить их в тыловой госпиталь.
— А вот тут вы ошибаетесь, просто вы привыкли действовать по шаблонам, у вас зашоренность сознания и вы не видите возникающие возможности.
— И как тогда вы собираетесь это сделать?
— Легко и просто, как раз сегодня, считай прямо над нами, сбили семь наших тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3, почти все экипажи спаслись, к сожалению несколько человек всё же погибли.
— А при чём здесь это?
— А притом, что примерно в полусотне километров от нас находится наш бывший аэродром, который сейчас активно используют немцы. Там, по сообщению немецкого фельджандарма, кроме бомбардировщиков базируются и транспортные самолёты. Сегодня мы выдвигаемся к этому аэродрому, завтра проводим разведку, а затем атакуем. Из летчиков формируем экипажи по наличию самолётов, затем грузим в них раненых и отправляем к своим.
— А вы не боитесь, что их собьют?
— Конечно полностью такую возможность исключить нельзя, но она достаточно мала. К нашему большому сожалению наших самолётов сейчас очень мало, немцы свои самолёты сбивать не будут, так что они имеют все шансы благополучно долететь к своим.
— А если всё же встретят наши истребители?
— Я думала над этим, конечно полностью такую возможность исключить нельзя, но думаю, если при встрече из немецкого самолёта начнут махать палкой с привязанной к ней куском белой ткани, то это заинтересует наших лётчиков. Сбить это одно, а вот привести вражеский самолёт на свой аэродром это совсем другое.
Тут Гусаров засмеялся.
— ?…
— Простите, просто представил, как из открытой двери немецкого транспортника машут белым флагом, вот и не сдержался.
— И что, думаете это нереально?
— Теперь пожалуй нет, действительно, шансы благополучно долететь есть.
— Вот и я так думаю.
— Когда выступаем?
— Через час, нам надо за оставшееся до ночи время проехать сорок километров.
Мы действительно выступили через час, и двигаясь со скоростью километров 20 в час, неторопливо ползли по лесным дорогам, лишь изредка пересекая просёлки и часам к 9 вечера остановились на берегу небольшого лесного озера, где и встали на ночевку. Разведка опять ушла в поиск, им за ночь надо было пройти по ночному лесу километров десять, а затем всё выяснить о аэродроме. А мои бойцы за эту ночь хорошо выспались, я не стал их рано будить, какой в этом смысл, если нам всё равно весь день тут стоять, дожидаясь результатов разведки. Пускай лучше бойцы получше отдохнут, так как скорее всего следующей ночью им спать не придётся. Разведка вернулась ближе к вечеру, за полдня они смогли всё узнать. Это был хоть и стационарный аэродром с казармами и складами, но вот взлётно-посадочная полоса была обычной, из утрамбованной земли. На аэродроме базировалось 48 немецких бомбардировщиков, а кроме того разведчики углядели с десяток наших ишачков, который немцы стянули к краю аэродрома. В каком они состоянии было неизвестно, но потом узнаем, как только захватим аэродром. За время наших блужданий по немецким тылам к нам присоединились не только летчики майора Чернова, а и семеро пилотов с истребителей. Немецкие транспортники были им не по зубам, они точно не смогли бы на них лететь, вот я и не учитывал их в своих раскладах, но теперь, когда разведка сообщила о наших И-16 на аэродроме, то теперь можно и пересмотреть их полезность. Гадать не буду, но если хоть один ишачок сможет взлететь, то тогда транспортники отправятся под его прикрытием.
Старшина Хомутов показывал на листе бумаги, как располагаются здания, где находятся немцы, где зенитки, а где сами самолёты. Аэродром охраняли шесть спаренных автоматических зениток и рота солдат. Атаковать нужно было на рассвете, пока все были на аэродроме, причем следовало подготовиться. Сотня бойцов с большим количеством ручных пулемётов вышла после полуночи, они за ночь должны были пройти десять километров до аэродрома, а после этого взять его в кольцо, что бы ни кто не смог с него вырваться. Сам аэродром был на опушке леса, и если с лесной стороны подобраться к нему было легко, то с открытой стороны надо было занять свои места еще затемно, пока охрана это не видит. Бойцы, заняв свои места, замаскировались, накинув на себя самодельные маскировочные накидки, куда были вставлены пучки травы и небольшие ветки. В 4 часа утра выдвинулась и техника, это были бронеавтомобили и легкие БТ, они как раз появились у аэродрома на рассвете, когда было уже достаточно светло. Немцы разумеется услышали звук работы их моторов, а потому были настороже, зенитные расчёты заняли свои места и навели стволы своих орудий в сторону звука моторов. Похоже их уже накрутили, а может они и сами были такими осторожными, вот только это им не особо помогло. Как только появились наши бронеавтомобили, мои бойцы открыли по немцам огонь. Цели среди них были распределены заранее, так что каждое зенитное орудие оказалось под прицелом трёх-четырёх ручных пулемётов. Пускай расстояние было около полукилометра, ближе мои бойцы побоялись приближаться, что бы их раньше времени не обнаружили, но и такой дистанции вполне хватило, что бы в считанные секунды буквально выкосить массированным пулемётным огнём расчёты всех зениток. Не имея больше реальных противников, бронеавтомобили и танки ворвались на аэродром, и пошла потеха. Начавших разбегаться немцев расстреливали из всех пулемётов, а кроме того открыли огонь из орудий по домам, где скоро начались пожары. В течение получаса всё было кончено, живых немцев на аэродроме не осталось, а летчики в это время осматривали немецкие транспортники, их оказалось два. Конечно хотелось бы больше, но хорошо, что хоть эти оказались тут. Лётчики истребители побежали к окраине аэродрома, куда немцы стащили наши И-16, что бы осмотреть их. В полностью исправном состоянии оказалось только три истребителя, еще два можно было отремонтировать, так заявили летуны, сказав, что снимут необходимое с остальных истребителей. Тут как раз показалась наша основная колонна вместе с обозом. Раненых стали заносить в транспорты, а пилоты бомбардировщиков осваивались в кабинах Тётушек Ю (Жаргонное название немецких транспортных самолётов Ю-52.), через час оба транспортника в сопровождении трёх ишачков поднялись в воздух. До линии фронта было около сотни километров и сейчас, пока было еще достаточно раннее утро, была большая возможность долететь, по крайней мере до линии фронта без проблем. О том, что самолёты благополучно долетели, мы узнали несколько позднее, а пока готовили еще два ишака к вылету и пять трофейных бомбардировщиков, благо все пилоты бомбардировщиков уцелели.
 
Майор Чернов не хотел оставлять своих людей, но кроме него и старшего лейтенанта Мирошникова ни кто другой не летал на Юнкерсах. Они успели ознакомится с ними еще до войны и учитывая, что везти на них будут раненых, то и вопроса о том, кто будет их пилотировать не встало. Вторым рейсом было решено отправить пять Хенкелей, сразу, как только будут готовы к полёту Ишаки. Учитывая, что экипаж Хенкеля состоял из 4 человек, то это уже 20, а если в бомбовом отсеке вместо бомб разместить людей, то еще 20 и если потеснится, то в кабинах можно было втиснуть еще по человеку. Таким образом, с учетом улетевших на транспортах, все летуны майора Чернова возвращались на большую землю. Да, их самолёты были сбиты, но новые можно построить достаточно быстро, а вот подготовить для них экипажи нет, а тут считай эскадрилья уже имеющих боевой опыт лётчиков возвращалась назад. Чернов это знал, но беспокоился, как его ребята перелетят линию фронта, но ничего изменить он не мог, а потому вылетал с беспокойством. До линии фронта они летели на полукилометровой высоте, Юнкерсы впереди, И-16 позади, и им повезло, они ни кого не встретили. После пересечения ясно видимой линии фронта, самолёты поднялись до полуторокилометровой высоты и поменялись местами, теперь первыми летели Ишаки, а Юнкерсы за ними, так они долетели до своего аэродрома. Незадолго до него, один из истребителей ускорился и рванул вперёд, раций на них не было и связи с аэродромом тоже, так что он должен был сесть первым и предупредить своих, что и было сделано. На посадку трофейных транспортников сбежались смотреть все свободные люди, а также уже подъезжали машины с фельдшером для осмотра раненых и их последующей перевозкой в госпиталь, до которого было около трёх десятков километров. В благополучно севших транспортниках открылись дверцы и из них стали доставать раненых бойцов. После быстрого осмотра их грузили в грузовики, и скоро небольшая колонна двинулась в сторону госпиталя, а в это время сели и два оставшихся истребителя, которые контролировали небо в момент посадки транспортников. После этого майора Чернова отвезли в штаб, где командир полка вместе с особистом устроили ему форменный допрос. Разумеется о случившемся немедленно доложили наверх и не прошло трёх часов, как последовал приказ из штаба фронта, майора Чернова немедленно доставить к командующим фронтом маршалу Тимошенко. Это было как гром с ясного неба, да, командир полка был рад, что не смотря на потерю самолётов, хоть почти все члены экипажа должны вернуться, ведь Чернов доложил, что скоро должна быть вторая партия самолётов, на которых прилетят оставшиеся лётчики, но вот то, что все они были на вражеской территории заставляло всех их тщательно проверить. Ясно было конечно, что ни каких контактов с противником они не имели, но требования были требованиями, и приходилось их исполнять. Действительно, ближе к вечеру прилетели ещё семь самолётов, два наших И-16 и пять трофейных Хенкелей 111, на которых были оставшиеся лётчики.