Танкистка (СИ)

— Куда!? — Заорал он мне, но мне уже было наплевать и на него и на субординацию, я не хотел терять остатки своего отряда из-за прихоти этого идиота.
— Пасть заткнул дебил! 
— Что!?
— Через плечо! Ты дебил! Причем это не оскорбление, это констатация факта! Так бездарно в первый же день командования угробить бронетанковый отряд, это постараться надо! Без разведки, без подготовки бросится на противника, ничего не зная о его силах! Сейчас видно, что ваш девиз — Слабоумие и отвага. Я не желаю гробить остатки своего отряда, до вас я вполне успешно громила противника с минимальными потерями, но как только командовать стал дебил, так сразу отряд потерял всю бронетехнику и не меньше половины личного состава без особого урона противнику.
— Да я тебя!.. — Одновременно с этим подполковник попытался вытащить из кобуры свой ТТ, но тут он остановился, замерев и замолчал, так как все мои бойцы, а не только члены моего экипажа, которые были рядом и всё это слышали, направили на него своё оружие. Даже те из бойцов, которые присоединились к нам последними, наглядно видели, что я не вступаю в бой без тщательной разведки и подготовки. Да и рассказы старожилов о уже прошедших операциях показывали, что ими никто не будет бездумно жертвовать. А тут вышедший к нам подполковник, который принял на себя командование, уже на следующий день бездумно бросил нас в бой и в итоге — потеря всей бронетехники и половины личного состава. Служить под командованием такого командира никто не захотел, вот они меня и поддержали.
Заварзин заткнулся и побледнел, когда на него уставились десятки стволов, а потому и промолчал, когда я ему заявил — Вот что, ПОДПОЛКОВНИК! — Его звание, я сказал, как выплюнул. — Я не собираюсь терять остатки своего отряда из-за крайне непрофессиональных действий всяких придурков при звании. Если вы с таким командованием угробили свой полк, то и мой отряд тоже угробите, уже по вашей милости всё то, что я с таким трудом собирала, вы пустили псу под хвост. Сейчас я забираю весь свой оставшийся транспорт и всех своих оставшихся бойцов и ухожу. Попробуете меня остановить, пристрелю!
— По машинам! — Приказал я своим бойцам, залазя в трофейный немецкий, командирский бронетранспортёр с мощной рацией, он в бою не участвовал, а потому и уцелел, а бойцы после моей команды быстро полезли в грузовики. Места было достаточно, так как половина бойцов осталась лежать на поле из-за кретинизма Заварзина. Даже с учётом того, что раненых клали, а не сажали, место хватило всем. К моей большой радости, Горобец уцелел, и даже не был ранен. Нет, не подумайте чего плохого, что он стал мне нравится как мужчина, просто с ним у меня не было ни каких проблем, он отлично исполнял обязанности зиц председателя и не вставлял мне палки в колёса. Далеко отъезжать мы не стали, километров на десять в лес, где и встали лагерем, разумеется, выставив охранение и тыловой дозор, который должен был нас предупредить, если вдруг немцы надумали нас преследовать. Во-первых, надо было оказать помощь раненым, в ходе боя и потом, когда мы ехали, толком это сделать было нельзя. Во-вторых, я не хотел бросать свой КВ, когда мы вылезали, я осмотрел из под днища танка повреждение, нам всего лишь перебило гусеницу и танк легко можно было вернуть в строй. Кстати второй КВ также остался считай цел, ему тоже сбили гусянку, а вот остальные танки вроде все сгорели, хорошо если хоть кто-то из их экипажей спасся. Вот поэтому я и не хотел пока отсюда уходить, всё же КВ в войсках было мало и найти ещё, исправный или ремонтнопригодный тяжёлый танк, было проблематично.
Нам повезло, немцы не стали нас преследовать и мы так и простояли тут до самой ночи. За это время обиходили всех раненых, тяжелых было всего пара десятков и трое из них до вечера не дожили. Их похоронили тут же, на опушке, ещё человек семь были в подвешенном состоянии, будь это хотя бы нормальный медсанбат, не говоря уже о госпитале, а так, шансы выжить конечно есть, но крайне мизерные. А вечером, вместе с несколькими ремонтниками и разведчиками мы двинулись обратно к месту боя. Проехали на паре машин километров пять и остановились, дальше, без разведки ехать опасно, а потому выгрузившись, двинулись к месту боя пешком. За два часа дошли, тут спешить нельзя, можно на немцев нарваться, вот мы и шли сторожась. Что мне не понравилось, так это присутствие немецких трофейщиков и ремонтников. Хорошо, что мы с собой разведчиков взяли, вот они в ножи и взяли всех немцев. Десяток техников и трофейщиков, под охраной отделения пехотинцев спали в палатках, вот их разведчики и вырезали тихо, а то кто его знает, вдруг неподалёку немецкие части на ночлег встали. Шум заработавших двигателей это одно, а вот начавшаяся перестрелка совсем другое. В первом случае особо не встревожатся, мало ли по какой надобности кто-то решил куда-то поехать, а вот перестрелка уже совсем другое, тут точно двинутся выяснять, что за бардак приключился.
 
Вот действительно, жизнь это зебра, где черные и белые полосы чередуются. Да, немецкие трофейщики среагировали очень оперативно, они достаточно быстро прибыли на место боя и даже успели отремонтировать оба КВ, благо ремонт был несложный, всего лишь заменив повреждённые звенья, снова натянуть гусеницы, что они и сделали, вот только уже наступил вечер, и они так и остались тут ночевать. Для нас это было подарком судьбы, я думал, что нам придётся в темноте, посредине ночи, наращивать гусеницу и затем её натягивать на катки, и при этом стараясь не шуметь, что было довольно проблематично, а ещё успеть всё это сделать до утра, но немцы любезно сделали всё за нас. Так же нам достались и две реммастерские на шасси тяжёлых грузовиков, которые мы забрали с собой. Вот так под утро мы и вернулись, с двумя КВ и двумя трофейными реммастерскими.
12 июля 1941 года, штаб Гудериана.
— Господин генерал, есть новые данные по Валькирии.
— Что там?
— Вчера днём было зафиксировано боестолкновение наших частей с бронегруппой противника. До батальона русской пехоты при поддержке роты танков попытались прорваться через дорогу, когда там двигалась наша часть. Будь она одна, то русские смогли бы прорваться, но услышав звуки боя, назад повернули другие части, а шедшие сзади ускорились и в результате нашего удара с флангов, русские потеряли все свои танки, бронемашины и до роты пехоты. Назад отошло не более двух сотен пехотинцев.
— Что-то это не похоже на подчерк Валькирии. Вот так, без разведки, сходу прорываться через дорогу, когда по ней двигаются наши войска? Нет, насколько мы уже знаем о ней, она так грубо действовать не будет. Если бы её сзади подпирали наши превосходящие её силы войска, то тогда ещё можно было бы такое допустить, но не так, как произошло.
— И тем не менее мой экселенц, это действительно был отряд Валькирии, к нам в плен попал один из её бойцов.
— Всё равно не верю.
— Всё дело в том, что задень до этого прорыва, к отряду Валькирии вышел оберстлейтенант одного уничтоженного нашими доблестными войсками полка. Вместе с ним была только кучка офицеров его штаба и солдат комендантской роты. Пользуясь своим званием, он подчинил себе отряд Валькирии и на следующий день так бездарно его потерял.
— А где сейчас Валькирия?
— Неизвестно, но по крайней мере, среди тел убитых и раненых её не нашли, там вообще не было ни одного женского тела. Даже если она ранена или убита, мы об этом не узнаем или узнаем, но позже, если к нам попадётся кто-то из её отряда.
— Хорошо, пускай мы не смогли уничтожить или захватить Валькирию, но по крайней мере её отряд потерял всю бронетехнику и понёс большие потери. Надеюсь мы теперь нескоро о ней услышим.
12 июля 1941 года, штаб Западного фронта.
— Товарищ командующий, тут что-то непонятное происходит. — Обратился к новому командующему Западным фронтом, маршалу Тимошенко, начальник разведки фронта. — Вот последние данные сфотографированные нашим авиаразведчиком на нашем бывшем стационарном аэродроме.
— И что тут необычного?