Его жена и любовница

– Я трачу свои карманные деньги, как считаю нужным. – Карманные деньги? Либо это была слишком большая сумма, либо она вкладывала в дело сущие гроши.
– Я удивлен, что у вас имеется в наличии достаточно средств, чтобы вложить в последнюю экспедицию Дрейка.
Лукас знал, что даже от самых небогатых инвесторов Дрейк требует внушительную сумму, и это не могут быть «карманные деньги». Либо он действительно сделал исключение для свояченицы.
Айрис, закусив губу, посмотрела куда-то поверх плеча собеседника, словно хотела уклониться от ответа.
Лукас невольно сжал руки девушки выше локотков.
– Ответьте же мне, Айрис!
Не обращая внимания на требования графа Эштона, Айрис смотрела теперь на его руки, сжимавшие ее предплечья. Лукас покорно разжал пальцы, вдруг осознав, что его прикосновение может быть неприятно ей.
– Если кто-нибудь выйдет из зала и увидит нас здесь, то подумает, что вы страстно сжимаете меня в объятиях, – задумчиво произнесла девушка.
Дьявол! Она права. Лукас поспешно убрал руки, но не отошел от нее. Он не даст сбить себя с толку плутовке.
– Объясните, как вам удалось вложить деньги в морскую экспедицию. Это весьма занимательно.
Айрис поправила сначала одну, затем вторую перчатку, а потом разгладила юбки, словно они с Лукасом упоенно танцевали контрданс, а не стояли на месте в течение нескольких минут.
Открыв веер, девушка заслонила им добрую половину лица.
– Вы зашли слишком далеко, сэр. Я не обязана отчитываться перед вами в своих действиях. В том числе и в капиталовложениях. Между нами не настолько близкие отношения.
Лукас не мог видеть лица девушки, но холодная отрешенность, сквозящая в ее голосе, ясно дала понять графу, что его расспросы неуместны.
Не произнеся больше ни слова, Айрис обошла вокруг Лукаса и вернулась в зал, прежде чем он успел понять причину ее упрямства и резкой перемены настроения.
Неужели эта девчонка не понимала, что принадлежит ему? Ведь они почти что помолвлены. Ну конечно, он должен был объясниться…
Лукас последовал за Айрис, намереваясь сказать ей все, но возвращение в ярко залитый светом зал остудило его пыл.
Что он делает?!
Во второй раз за вечер он едва не потерял контроль над собой. А сейчас чуть было не выставил себя на посмешище, хотя много лет назад поклялся, что этого не будет никогда. Никто и никогда не сможет назвать поведение Эштона скандальным. Он ни за что на свете не станет повторять ошибки своей матери и младшего брата.
Наблюдая за Айрис, танцующей с очередным партнером, Лукас пытался усилием воли заставить ее посмотреть в его сторону. Они ведь не закончили разговор. Но девушка упрямо отворачивалась от него или смотрела в глаза своему партнеру.
Лукас знал, что Айрис хочет просто уязвить его, ведь она уже раньше дала понять, что ее совсем не интересует лорд Ярдли. Граф знал, что сей джентльмен ухаживал за Айрис два года назад и даже сватался к ней, но ее отец ответил отказом на его предложение. Лукас был уверен, что Айрис согласилась танцевать с Ярдли лишь потому, что отказ вызвал бы кривотолки, а она была воспитанной молодой леди, леди в полном смысле этого слова. Полная противоположность его матери.
Он вновь вспомнил, как Айрис раскрыла веер прямо перед его носом.
Милый, послушный и необыкновенно красивый образец совершенства вдруг проявил своеволие.
Взбешенная Айрис с трудом удержалась, чтобы не хлопнуть дверью своей спальни. Лишь сознание того, что об этом будет тут же доложено матери, остановило ее. Ее служанка Пэнси оставила зажженными лишь несколько свечей, и теперь бордовый полог кровати и покрывало казались почти черными, что полностью соответствовало ее настроению. Раздражение, вызванное поведением Лукаса на террасе дома Билкингтонов, до сих пор клокотало в ее душе. Целых полчаса он наблюдал, как она танцует с другими, а потом уехал, не попрощавшись и не пригласив ее на традиционный второй танец. Каков?!
Это очень огорчило и расстроило Айрис, если бы она не была так зла на графа. Он достоин самых резких слов, и она бы произнесла их, но сдержалась. Что сказала бы мама? Без сомнения, строго отчитала бы ее.
 
Но сегодня Айрис захотелось взбунтоваться, и следы робости испарились без следа.
– Гадкий, гадкий! – в порыве ярости пробормотала она и, сорвав с рук перчатки, швырнула их на туалетный столик.
Айрис не могла поверить, что граф утащил ее на террасу только потому, что хотел знать, как она тратит карманные деньги. Неужели он не питал к ней никаких чувств? Она фактически бросилась в его объятия, а он не обратил на это никакого внимания.
Дверь в спальню отворилась в тот самый момент, когда Айрис раздраженно стаскивала с ног туфли. Она брыкалась с такой яростью, что одна туфелька, описав в воздухе дугу, приземлилась на покрывало, а вторая отлетела к окну, скрытому бледно-лиловыми портьерами, и с глухим стуком упала на пол.
– Что-то расстроило вас? – спросила Пэнси, которая пришла помочь госпоже переодеться.
– Не что-то, а кто-то. – Пэнси и Айрис стали подругами с того самого дня, как девушку наняли на службу в Лэнгли-Холл.
В обществе могли бы сказать, что молодая девушка, так и не отучившаяся говорить на грубом кокни, не слишком подходит на роль служанки для леди. Но Айрис очень сблизилась с Пэнси и не могла представить себе на ее месте кого-то другого. И едва она достигла возраста, когда леди необходима личная служанка, Айрис попросила своего брата Джареда поговорить с матерью о Пэнси.
Памятуя о том, что Джаред – единственный сын и наследник ее мужа, мать молча согласилась. Неизвестно ведь, когда муж предстанет перед Всевышним, оставив супругу на милость пасынка. Не стоило ссориться с человеком, в руках которого рано или поздно сосредоточатся все средства семьи.
– Вы говорите о его сиятельстве? О Святом?
Айрис взглянула в зеркало и, встретив в нем понимающий взгляд Пэнси, кивнула.
– Он настолько бесчувственный, что мог бы поспорить с любой из статуй Парфенона.
Пэнси рассмеялась, но сегодня ее смех не вызвал улыбки на губах Айрис.
– Этот болван вытащил меня на террасу и начал расспрашивать о моих капиталовложениях. Представляешь?
– А вы небось размечтались, что он станет делать что-то совсем другое, миледи? – спросила Пэнси, помогая Айрис освободиться от платья и корсета.
Она повесила платье в шкаф, а Айрис тем временем надела ночную сорочку, хотя ее голову все еще венчала замысловатая прическа.
Услышав язвительное замечание Пэнси, Айрис вспыхнула, но ответила служанке честно и без капли раздражения:
– Да, Пэнси, другое.
Вообще-то Айрис импонировало желание Лукаса обсуждать с ней дела. И это его качество очень ее привлекало. В отличие от большинства джентльменов их круга он обращался с ней не как с наивной глупышкой, а как с равной. Но сегодня вечером Айрис хотелось совсем другого, ей хотелось, чтобы граф видел в ней женщину. А если быть совсем откровенной, она желала этого всем своим существом. Теперь Лукас не просто нравился ей как друг или собеседник. Симпатия переросла в нечто более теплое и глубокое, и Айрис хотелось, чтобы ее симпатия оказалась отчасти взаимной. При мысли об этом в душе девушки шевельнулось знакомое чувство боли и разочарования. Всю свою жизнь она страдала от безразличия – сначала родителей, теперь вот и Лукаса.
Служанка вытащила шпильки из волос Айрис, и они упали ей на плечи золотистым каскадом локонов. Разделив волосы хозяйки натри части, Пэнси принялась заплетать их в косу.
– Он ведь настоящий джентльмен. И ему не пристало изображать из себя красавчика из ваших романов, леди Айрис. Там всякие любовники, которым ничего не стоит соблазнить честную девушку, а он, одно слово, джентльмен.
А ведь Пэнси права, угрюмо подумала Айрис. Конечно, он не может позволить себе потерять голову от какой-то девчонки. Да и, возможно, Лукас вовсе не питает к ней безумную страсть, которую, как она решила, ему приходится тщательно скрывать. Но, вновь представив себе его горящие гневом глаза, когда она отказалась ответить на его вопрос, отказалась играть в ту игру, которую он ей навязывал, Айрис подумала, что она скорее всего не ошиблась. Нет, в душе Лукаса бушевала страсть, вот только удастся ли ей выпустить ее на свободу? Или хотя бы попытаться обратить его гнев в нечто другое.