Пламя и тьма (ЛП)

— Ты такая сбивающая с толку цыпочка. Но ладно. Пилар. Опять. — Он усмехнулся. — И кстати, мне нравится. Это сексуально. — Прежде чем она смогла ответить, он наклонился обратно и принялся за продолжение.
У него не было проблем с обнаружением её клитора и сосредоточиванием прямо на нем: снова и снова щёлкая по нему кончиком языка и потягивая гладкую поверхность над этим маленьким узелком нервов, изменяя интенсивность прикосновений так, чтобы она даже не могла предсказать. Она вытянулась, как струна на краю пропасти, а затем он приласкал её там так, что  крик подступил к её горлу, удерживая на краю, его пальцы вонзились в её бёдра, в его борода продолжала терзать поверхность бёдра и холмик. Она дрожала целую вечность, пока её тело буквально не затряслось. А затем с хихиканьем он перестал мучать и по-настоящему принялся за неё. С яростной решимостью жёстко щелкая языком по клитору, пока она не стала думать, что может умереть и тогда наконец-то подоспело освобождение.
Она обхватила его голову, когда искры чистого удовольствия обожгли её тело. Она слышала, что в комнате раздались её стоны и визг… о, Боже, визг… позже она будет стесняться этого. Она редко шумела, когда кончала, как правило, затихая в конце. Должно быть, она накопила множество сдерживаемых потребностей. Ага, чёрт возьми, да, так и есть. Её не трахали две недели!
Когда она осела, то ожидала, что он остановится. Ей нужно было, чтобы он остановился. Но он этого не сделал. Он продолжил уделять этому крошечному чрезмерно стимулированному комочку то же самое целенаправленно усиленное внимание. Его руки так крепко сжались вокруг её бедер, что те заболели. Слишком много. Много. Так много. Чёрт, слишком много.
Но она не остановила его. Потому что знала, к чему всё это приведет и как будет протекать, несмотря на то, какой бы дискомфорт она сейчас ни испытывала, и как бы её тело не пыталось сбежать от него по своей воле, сильно раскачиваясь в его крепкой хватке. Поэтому она держалась за его голову и позволила ему продолжить.
Боль была настоящей и почти невыносимой в эти первые мгновения. Но затем боль пропала. И как только она ушла, оргазм в два раза интенсивнее, чем первый, он огрел её как наковальня.
Она завыла — одичавшим, безумным звуком. И на этот раз, когда её тело полностью вышло из-под контроля, она рухнула на него подёргивающейся кучей, Коннор встал и снова поцеловал её, наполнив её губы собственным вкусом и запахом.
Затем поднял и другой кучей уронил на кровать.
Он разделся, положив жилет на кресло, в котором она раньше сидела. Когда он вернулся голым в кровать, она не шевелилась. Она была слишком истощена. Возможно, у неё даже не осталось ни одной мысли.
Так что, по-прежнему не проронив ни слова, он раздел её: сняв ботинки и носки, джинсы и трусики, топ и бюстгальтер. Она просто лежала и позволяла ему перемещать себя. Когда он перекатил её на живот и высоко поднял бедра, она встала на колени, преподнося ему свою задницу.
Он оставил её, чтобы пойти к комоду. Опустив голову на кровать, она наблюдала, как он выуживает презерватив и раскатывает его. Вернувшись, он присел с боку кровати лицом к ней.
— Ты должна сказать мне, чего не хочешь. Я никогда не думал о том, как сделать что-то подобное. Я просто придумываю на ходу.
— Я скажу тебе. Но ты знаешь, что делать. Просто... жёстче.
— У тебя есть хоть какое-нибудь стоп слово?
Она рассмеялась:
— Как насчет «стоп»?
Он тоже рассмеялся.
— Золотой стандарт. Хорошо. — Тогда он встал и поцеловал её в плечо. Затем подошёл к концу кровати, наклонился и схватил её за запястья. Он потянул их к себе, скрещивая у неё за спиной. Она ощутила, как он обернул одну из своих больших рук вокруг её запястий.
 
— О, да, — ахнула она. — Да, так хорошо.
Она услышала его смешок, когда он провел членом по её полностью выставленной на показ киске, проводя несколько раз вверх-вниз.
— Ты чертовски потрясающая, Пилар.
На этом он толкнулся в неё… одно движение, и он погрузился по самые яйца. Он был большим, и по самые яйца было чертовски глубоко. Пилар ахнула и сжалась вокруг него, и он снова издал тот рычащий звук, исходящий из глубин его грудной клетки. Затем свободной рукой потянулся и схватил её за волосы.
Удерживая её таким образом (одной рукой обхватив руки, другой резко за волосы, оттягивая назад голову), он начал толкаться в нее. Он снова и снова врезался в неё, так сильно, что ей приходилось закрывать глаза, потому что вид скачущей комнаты вызывал у неё головокружение. Комната была переполнена звуками: шлепки кожи об кожу, когда их тела ударялись друг о друга, хлюпающее всасывание его члена, двигающегося внутрь и наружу из крепко обхватывающей киски, его дикие, порочный хрипы каждый раз, когда он глубоко врезался в неё, и её тяжелые охи, перекликающиеся с его.
У неё болела кожа головы там, где он натягивал её волосы. Её руки покалывало от его наказывающей хватки, а плечи протестовали от того, как выкручивались назад. Она всё ещё ощущала следы его пальцев на своих бёдрах.
И, ох, Боже, чёрт возьми, о Боже, это было так чертовски хорошо.
— Коннор, бл*дь… бл*дь… — она хотела что-то сказать, чтобы он понимал, насколько фантастически он ощущается, но не могла придумать достаточно слов.
Он замер.
— В порядке?
— Да, да, — она перевела дыхание. — Я не произнесла «стоп». Боже, продолжай.
Его смех прозвучал напряженно и отчаянно.
— Чёрт возьми, детка. Ты сводишь меня с ума. — Он отпустил её волосы и прижал плечи к кровати, когда он начал снова, то стал двигаться даже ещё быстрее.
Когда Пилар кончила, она прочувствовала это в каждом суставе и мышце, один огромный захват и освобождение, которое заставило ее прикусить сбившиеся простыни. Она ощутила, как её соки свободно вытекают из неё по складочкам и дальше вниз по ногам.
— Спасибо, бл*дь! Господи, ты такая тугая, когда кончаешь! — и Коннор кончил. Она почувствовала, как он изогнулся, его бёдра прижались к её, а его член оказался так глубоко насколько это только возможно.
Когда он кончил, он отпустил её руки и медленно вышел из неё. Когда он избавился от презерватива, Пилар перевернулась на спину и вытянулась, растирая запястья и расправляя плечи.
— Я причинил тебе боль? — спросил он, садясь на кровать рядом с ней.
— Только в хорошем смысле. — Она улыбнулась и провела рукой по его мощному мускулистому бедру. — У тебя фантастическое тело.
Он рассмеялся и сел, откинувшись на стену у изголовья кровати.
— Спасибо. А ты знаешь, что я думаю о твоём.
— Мы должны как-нибудь потренироваться вместе. Ты бегаешь?
— Только если кто-то гонится за мной. Я качаюсь. Выполняю всякое основное дерьмо, стучу в тяжелую грушу.
— Без кардио?
С ухмылкой и пожав плечами он ответил:
— Люди гоняются за мной достаточно часто.
Она откровенно заржала. Когда она провела рукой по волосам, он поймал прядь, прежде чем та опустилась вниз, и наблюдал, как волосы закручиваются вокруг его пальца. Это был не первый раз, когда он так делал… на самом деле, возможно, это был первый раз, когда он так прикоснуться к ней с настоящей нежностью.
— Я бы хотела посмотреть, как ты подтягиваешься.
Он встретился с ней глазами.
— Взаимно. У нас здесь есть тренажерный зал. Комфортный и недалеко от этой кровати. Но потом.
— Согласна! Но не сегодня.
— Не сегодня. Я не выпущу тебя из этой комнаты и не подпущу к одежде до завтрака. Но скоро.
— Ты сможешь продемонстрировать мне, сколько раз ты можешь подтянутся. — Она подняла руку и согнула её, напрягая мышцы.
Он обхватил её руку своей.