Мат

Майкл. Угу… Ага… Весьма, весьма… Очень даже весьма. Особенно если учесть все, что он говорил там, на причале. Сейчас это полноценная речь, но все о том же. Его не волнует управление супер-мега-корпорациями… Люди за ним обычно идут и никогда об этом не жалеют, но на данный момент он хочет концентрироваться на своих проектах… И все остальное в том же духе. Подбор слов — на высшем уровне. Каждый, кто был там, знает, о чем идет речь. Но для тех, кто там, на этом причале, не был, выступление звучит совсем по-другому. А это в свою очередь обозначает, что для Кларка и его компании это не более чем еще одна речь еще одного претендента на престол. Невинная такая речь. Так, невинная или не очень, но речь эта закончена. Майкл идет на место.
Алекс. Подтянутый и спокойный. И огромный. Сегодня он в рубашке, которая не так сильно подчеркивает мышцы, как тенниска, в которой он щеголял позавчера. Тем не менее, стоит ему убрать улыбку и выставить вперед эту гранитную челюсть, и вид у него будет весьма устрашающий. Не то чтобы он это собирался делать. Он ведь у нас такой человечный, такой заботливый. Когда двое его непутевых коллег по курсу неожиданно исчезли, он был первым, кто забил тревогу, снарядил целую спасательную экспедицию и не успокоился до тех пор, пока непутевые коллеги не объявились. Разве такое можно забыть?
Роберт толкает под столом ногой. Что теперь? Ого! Кларк откровенно нервничает. Можно подумать, ему сейчас предстоит участвовать в голосовании, причем без малейших шансов на победу. Что это с ним? Так гладко здесь уже давно все не шло. Алекс между тем закончил. Теперь у нас на очереди Алан. Почему же тогда снова воздвигается Крис? Ах да. Конечно. Еще один перерыв. И снова — ни тебе опроса, ни тебе консенсуса. Командир сказал: десять минут — значит, десять минут. И никто не возражает. А почему бы, собственно, и не прерваться на десять минут? Спешим мы куда-то, что ли?
Возвращаемся на свои места. Последняя речь. Алан. Молодой человек значительно изменился за эти дни, как, впрочем, и все мы. Тем не менее, что бы там его ни тревожило и ни глодало, держит он себя в руках на этот раз превосходно. Смотришь на него, слушаешь и думаешь: этот действительно далеко пойдет. Очень далеко. Только эти темные круги под глазами несколько портят впечатление. И еще… Что, уже закончил? Уже двадцать минут прошло? Вот это выступление так выступление. Первый раз за весь день по-настоящему заслушалась.
Все, речи окончены. Кларк выглядит так, как будто он сейчас совершит что-то ненормальное. То ли заорет, то ли упадет в обморок. Его ассистенты выглядят ничуть не лучше. Ребята, что это с вами? Вам бы за нас радоваться, а вы тут дергаетесь.
На часах пятнадцать десять. Мы, несомненно, успеваем. Мы, однозначно, молодцы. Мы — материал, из которого получаются властелины корпораций…
«Дамы и господа, — звучно объявляет Крис, — мы приступаем к голосованию века. Осмелюсь напомнить, что каждый из вас должен написать свое имя, а ниже — имя человека, которому вы отдаете свой голос. Ваш выбор необычайно важен! У всех ли есть бумага? У всех ли есть письменные принадлежности? Все ли готовы? Тогда приступим». Шелест бумаги…
Пора!
Стелла вскинула руку.
— Одну минуточку! — звонким голосом сказала она. Краем глаза она увидела лицо Кларка. Кларк облегченно улыбался.
— Что-то не так? — спросил Крис.
— Да, — ответила Стелла поднимаясь. — Кое-что не так.
Под всеобщее молчание она прошла к центральному столу, который в первый день занимал Кларк.
— И сейчас самое подходящее время для этого? — кисло спросила Джоан. — Нельзя было раньше? Или позже?
— Нельзя, — Стелла развела руки. — Сейчас — не подходящее, сейчас — единственное время для этого.
— Раз единственное, — серьезно сказал Майкл, — мы слушаем.
— Спасибо. Это будет совсем недолго. Вы, конечно, помните вчерашнее утро. Благодаря злополучному пустому бензобаку вы все были вынуждены искать нас вместо того, чтобы получать ценные знания. Вы знаете, как Роберт и я признательны вам за это.
 
— Странное время для благодарности, — проворчал Крис.
— Для благодарности всегда есть время, — весело улыбаясь, ответила Стелла. — У вас ведь было время на поиски. Но, вы знаете, одного человека мы все забыли поблагодарить. При этом он заслуживает особой благодарности. Как-никак, а водная прогулка на свежем воздухе стоит одного «спасибо». А уж ночевка у костра — и подавно.
— О ком именно речь идет? — подозрительно спросил Пол. — Нельзя ли поточнее?
— Разумеется, можно. Речь идет о человеке, который дал возможность мне и Роберту ночевать в лесу, а всем остальным — плавать по озеру вместо того, чтобы прозябать в гостинице. Для этого он сделал три вещи. Во-первых, убедился, что горючего в одной определенной лодке осталось на полчаса ходу. Во-вторых, извлек из этой «моторки» рацию, а в-третьих, повредил в ней индикатор горючего, самую малость — так чтобы стрелка всегда показывала полный бак.
Стелла умолкла, наслаждаясь моментом звенящей тишины.
— Согласитесь, что не поблагодарить этого человека за его старания было бы, по меньшей мере, неприлично. Ведь он, несомненно, жертвовал своим личным временем на благо других.
— А… доказательства у вас имеются? — неожиданно хрипло спросил Росс.
— Имеются, раз такое говорят, — спокойно ответил ему Алекс. — Кому-то сейчас не поздоровится.
— С другой стороны, — размышляла вслух Стелла, игнорируя вопрос, — человек этот со всей очевидностью пожелал остаться неизвестным. Мы не знаем, каковы были его мотивы. Скорее всего, им двигала необычайная скромность. Ведь с тех пор он имел далеко не один шанс открыться, но предпочел этого не делать. Из чего можно заключить, что его не волнует дешевая популярность. И мы, скромные объекты его доброты, готовы уважать это желание. Не готовы мы лишь к одному…
Она сладко улыбнулась и обвела глазами молчащий зал. Затем улыбка исчезла с ее лица.
— …чтобы он победил, — закончила она совсем другим тоном.
Теперь у стола стояла иная Стелла — та, которая три дня назад, блестя сердитыми глазами, говорила о том, что надо играть честно.
— И победить мы ему не дадим, — жестко сказала она. — Нам точно, железно известно, кто это был. Если победит кто-то другой, мы будем молчать — в конце концов, какая нам разница. Если же большинство голосов окажется у него, мы прямо здесь, прямо сейчас назовем его имя и предъявим доказательства.
Она твердо посмотрела на Росса, и тот почему-то отвел глаза.
— Более того, в этой комнате находятся свидетели, которые подтвердят наши слова. Но если по какой-то причине, узнав факты, все пожелают избрать этого человека, несмотря на его преступление, мы, Роберт и я, откажемся его признавать лидером. Что это значит, понятно каждому из нас. Победителем он не станет. Вот и все, что я хотела сказать.
Все молчали. Потом Крис звучно кашлянул.
— Не слишком ли громко сказано: «преступление»? — спросил он. — Грустно это все слушать, очень грустно. Сложно даже поверить. Но преступление? Делать можно было что угодно, а вынуть рацию — это ведь не подсудное дело. Да и индикатор испортить — тоже. Не в самолете же.
— Индикатор… — начала Стелла. Но ее прервал голос Майкла.
— Рация — это, может, и не преступление, — согласился он, невзирая на протестующий жест Стеллы. — Но Стелла не сказала, что здесь происходили вещи пострашнее этого случая. Такие, которые и суд вполне признает преступлением. Тем более что в мотивах здесь недостатка нет.
Он на мгновение замолчал.
— И раз уж такой у нас разговор пошел, найдутся свидетели и на это.
Теперь молчание стало ошеломленным.
— Ты о каких вещах говоришь? — спросил, наконец, Пол. — Жутковато это звучит.
Майкл покачал головой.
— Те, кто был вовлечен, знают, о чем я. И виновник, и те, кто пострадал. Но говорить более подробно я буду, только если этого человека выберут. А кроме того, здесь уже не один человек хорошо догадался, о чем и о ком я говорю.