Мат

— Это как? — подозрительно вставил Пол. — Все равны, но одни должны быть ровнее других? Неплохо.
Да, в некотором роде именно так. Чрезмерное равенство, как известно, вредит. Если человек выбирает лидера искренне, а не из каких-то там хитрых соображений, то он этому самому лидеру должен доверять. Верить. Больше чем брату, больше чем свату, больше чем себе. Когда ты доверяешь правительству, ты даешь ему свои деньги в виде налогов и веришь, что оно для тебя что-то сделает. А что ты можешь дать лидеру в данной ситуации? Только свой голос. И кажется даже, что ты ему этот самый голос даешь. Но если хорошо вдуматься, то разве это так? Это ведь остановка на половине пути. Разве не логичнее дать ему право распоряжаться этим голосом по своему усмотрению? Вот и выходит, что правила надо немного улучшить. Внести, так сказать, первую поправку к конституции…
Когда Крис закончил, первым высказался Пол.
— Между прочим, — сообщил он, — когда я не доверяю правительству, налоги я все равно плачу. Доверяй, не доверяй — все равно тебя имеют. Так что думайте…
— Вот и думай, — сердито прореагировал Крис. — А критиковать — много ума не надо.
— Ума не надо?
— Да, именно. Язык длинный нужен только.
Пол уже набрал воздуха для язвительного ответа, но его неожиданно опередил Кевин:
— А что на этот счет думает автор конституции?
— Это обо мне? — уточнил Майкл. — Я бы такую поправку к нашей конституции не вводил. Чревато.
— Чревато чем? — подозрительно спросил Крис.
— Всем, — сказал Майкл. — От союзов до саботажа. Если уж хотите улучшать правила, то гораздо чище проводить голосование в несколько этапов. Остается пять кандидатов — голосуем только за них. Потом еще раз — и так, пока не останется всего два. А там уже точно один победит. Нас ведь одиннадцать. Иначе все неподконтрольно.
— Вот именно, — раздался неожиданно злой голос Джоан, — неподконтрольно. А вот не надо нас контролировать.
Майкл повернулся к ней, но она уже смотрела не на него, а на остальных.
— Лично мне правило нравится. И права вето, насколько мне не известно, здесь ни у кого нет. Вот давайте прямо сейчас и проверим, насколько можно полагаться на голосование. Как проголосуем, так и решим. Идет?
— Пожалуйста, — безразлично сказал Майкл.
— Давайте только в открытую голосовать, — мило улыбаясь, попросила Стелла.
— Вполне, — кивнул Крис. — Может, еще обсудим детали?
— Нечего здесь обсуждать, и так неделю уже болтаем, — отмахнулась Джоан. — Ну, кто за?
И она первая вздернула руку.
— Семь, — подвел итоги Крис, — против можно не голосовать. — Алекс, Кевин, а вам что не понравилось?
Алекс с любопытством посмотрел на сидевшего рядом с ним Росса.
— Не люблю усложнять. Действительно, всякие лазейки открываются. А ведь кто-то здесь меня шантажировать пытался. Все уже забыли, а я нет. Так что я не сторонник новшеств. А ты, Росс, почему не голосовал?
— Мне чужие голоса не нужны, — гордо отозвался Росс.
— А мне — интриги, — добавил Кевин.
— А интриганам — правила, — хмыкнула Джоан. — Хорошо Алекс сказал: короткая у нас память. Кому надо жульничать, тот и без правил обойдется.
— Ну что, поехали? — спросил Алекс.
— Сейчас поедем, — ответил за всех Майкл. — Только один вопрос к Крису.
— Да? — Крис с готовностью посмотрел на него. От Майкла веяло благодушной задумчивостью.
— Точнее вопроса два. О чем ты говорил, когда сказал, что именно сегодня понял, что голоса надо переводить? И почему никого, кроме меня, это не удивляет?
Глава восьмая
— И что теперь? — тихо спросила Стелла. Роберт отвел взгляд от полного лица Росса.
— Теперь? Теперь уже неизвестно.
Просто и ясно, подумала Стелла. Лучше и не скажешь. Теперь все было действительно неизвестно. Впрочем, не совсем все. Кое-что известно было. Было, например, хорошо известно, что из-за вопросов Майкла весь их план по выявлению таинственного злоумышленника едва не пошел насмарку. Ну не собирались они обсуждать эту тему со всеми вплоть до последнего момента. Тогда, в последний момент, после голосования это обсуждение обретало жесткость грозного ультиматума, а с ней и смысл. А сегодня подобный разговор был преждевременным и ни к чему хорошему привести не мог. Он и не привел.
 
Крис вначале немного помыкался, а потом рассказал прелюбопытные вещи. Выяснилось, что мысль о саботаже посетила не только тех, кто был на злополучной лодке. Спасателей она, видимо, посетила тоже, хотя и не с такой степенью уверенности. Все-таки есть разница между сломанным индикатором и переложенной рацией. Но обоснованно или необоснованно, а подозрения этим утром зародились немалые, и не только у самого Криса.
Майкл все это внимательно выслушал, поблагодарил, а затем осведомился, каким именно образом только что введенное правило позволяет улучшить ситуацию. Ведь дальше подозрений дело пока не пошло. Не считает ли Крис, что ему достоверно известно, что кто-то намеренно испортил лодку, а так же кто именно это был? Крис, в очередной раз заметно раздражаясь, сообщил, что подобные вещи ему неизвестны, но если уж станут известны, то правило как раз придется ко двору. Майкл спорить с этим не стал, но порекомендовал в таком случае делиться информацией со всеми по весьма очевидным причинам. Крис, раздражаясь еще больше, напомнил Майклу, что не далее как вчера тот сам просил не устраивать охоту на ведьм.
Майкла подобное напоминание ничуть не смутило, более того, он и не подумал объяснять внезапную перемену взглядов. Фразу «то было вчера» нельзя считать объяснением, даже если произнесена она самым небрежным тоном. Покончив, таким образом, с удовлетворением чужого любопытства, он вновь принялся удовлетворять свое. А не думает ли Крис, что принятая поправка лишь поощряет подобные действия, если, конечно, считать, что они действительно имели место? Если кто-то из присутствующих в зале (здесь он замолчал и обвел глазами комнату) пошел на подобный саботаж, этот самый кто-то может пойти и дальше, а может, уже пошел. И тогда правило ему очень даже пригодится. После этих слов мрачный, как туча, Крис вновь напомнил Майклу его собственные слова о том, что действия пресловутого интригана («Не интригана, а преступника», — неожиданно поправил Алан) никого не должны волновать.
На этот раз Майкл снизошел до объяснений. Одно дело, сказал он, подкинуть ни к чему не обязывающую записку. («Ничего себе, ни к чему не обязывающую!» — грохнул Алекс), хорошо, очень злонамеренную записку, и совсем другое — специально навредить. Кстати — здесь Майкл развернулся к Стелле, — а были ли повреждения? А то спорим, обвиняем, а там, может, все в порядке. Стелла не успела раскрыть рот, как за нее ответил Роберт. Нет, сказал он, никаких следов вредительства мы в лодке не обнаружили. Бензин кончился, вот и все дела. А парус в стандартный комплект не входит. Вот и пришлось ночевать. А рация — совпадение.
Конечно, совпадение, согласился Майкл. Невооруженным глазом было видно, что в подобные совпадения он не верит, а также что новое правило ему совсем не по душе. Просто ряд невинных совпадений, сказал Майкл после паузы. Почему-то все дали этой паузе медленно висеть в воздухе, словно оставляли последнее слово за ним. Рация — совпадение, сказал тогда Майкл. Бензин кончился — совпадение. Должен же он когда-то заканчиваться. Особенно у новичка, который и не думает следить за его уровнем. Записка — совпадение. Может, еще совпадения есть? Нет? Жаль. Мы бы еще десяток совпадений свободно выдержали. Хотя все еще впереди. Раз так, давайте продолжим. До следующего совпадения, по крайней мере.
А ведь он еще не знает про индикатор, думала Стелла, слушая спокойный насмешливый голос. И про россказни Кевина — про то, что его самого очернили. Он знает только о том, что всплыло на поверхность. И то, говорит не обо всем. Ведь это так неожиданно появившееся правило… что если это — еще одно «совпадение»? Что-то происходит здесь. Что-то невидимое, но, тем не менее, очень грязное.