Чингисхан. История завоевателя Мира
Когда эмир Аргун прибыл в Хорасан, явились все министры (aṣḥrāb) и садры, и он велел зачитать ярлыки и растолковал ясы Менгу-каана чиновникам по сбору налогов (ʽummāl) и мутасаррифам. И с каждого он взял письменное обещание, что он не нарушит их положения и не будет относиться с пренебрежением к тому, что изложено в них; и что тот, кто совершит что-то противное им и допустит притеснение жителей, тем самым становится преступником и подвергает себя наказанию. И в соответствии с королевским указом он назначил эмиров и секретарей, которые несколько дней вместе размышляли о том, каким должен быть купчур, который было приказано ввести. Наконец было решено, что после проведения переписи его размер должен составить 70 рукнийских динаров в год с десяти человек, которые должны выплачиваться ежегодно. После этого он назначил эмиров и секретарей, которые должны были организовать проведение переписи и сбор купчура. В Хорасан и Мазендеран он назначил двух или трех монгольских эмиров, которые прибыли как представители принцев, а также Наку, своего собственного родственника, ходжу Фахр ад-Дина Бихишти, улуг-битикчи, и министра Изз ад-Дина Тахира, [своего] полномочного заместителя (nāyib-i-muṭlaq). В Ирак и Йезд он отправил Найматая и моего отца, сахиб-дивана, хотя большой палец (shast) Судьбы завязал года последнего /257/ шестидесятым (shast) узлом и ослабил силу его страстей и желаний; он устал от службы в диване и питал к ней отвращение и, [вовремя] опомнившись перед падением в омут сожалений, он решил укрыть ноги подолом довольства и наверстать попусту растраченное время. На эту тему он написал следующую двуязычную киту.
Как долго будешь ты творить неправые дела, ребячества подол как долго будет волочиться за тобою?Подобен ячменю (javīn-ī) ты, Джувейни, коль ищешь ты, всегда найдешь. К чему же эта жадность?В невежестве своем ты судишь, как другие, забыв, что скорый суд наказывают строго.Решил ты с жизнью счет свести, не зная конечной суммы. Как же ты неосторожен!Когда Судьба в один прекрасный день другого наградит, ты горько пожалеешь о собственной судьбе.И днем и ночью от трусости своей терзаешься, тому причина — твой злобный нрав.Все ярче свет сиянья [облака] седых волос, и юность, словно облако, прошла.И улетела юность, и явилась старость, с обманщицей покончив, как и прежде, ты спишь глубоким сном.Минула молодость, и вот приходит старость, несчастья одолели, значит, время раскаянья пришло.Почтенный возраст все больше упирает в стремя постоянства, зачем же поворачивать поводья желания к тому, что бесполезно?Не поддавайся чарам дев сладкоголосых (ghawāni), поскольку сладкие слова страшней клыков мучений.Сорви покров довольства, ведь луна Муканны [1458] не одарит тебя волшебным лунным светом.И обмануть себя не дай вина плесканьем, ведь это лишь за миражом погоня.И если ты не хочешь стать глупцом, зачем всегда вином ты полон, словно кубок?Вторгаешься ль в святилище сокровищ с червями дел преступных [1459]в кожаном мешке? [1460]./258/ Покой тебе не ведом, как дождю небес, как кутруб [1461], жизнь свою проводишь в суете.Однако, поскольку эмиры не дали согласия на его отставку, мой отец против своего желания отправился в Ирак. Когда он прибыл в район Исфахана, он был сражен болезнями, которые взаимно усилили друг друга, и вручил свою душу Богу, отправившись с привала смерти в путешествие к вечности.
Емир Аргун отправил также Турумтая и Сарик-Буку [1462] вместе с меликом Садр ад-Дином обеспечить проведение переписи, деление на тысячи и введение купчура при содействии ходжи Маджд ад-Дина из Тебриза.
Сам он тем временем отправился ко двору Бату, чтобы уладить кое-какие дела, и ходжа Наджм ад-Дин [1463] сопровождал его до орды Бату. Дела эти были рассмотрены сообразно указу Менгу-каана и его собственному толкованию. Затем он отправился через Дербент в Грузию, Арран и Азербайджан и завершил работу по проведению переписи, введению купчура и оценке величины налогов, после чего выехал в Ирак.
А в его отсутствие при Императорском дворе некие люди объединенные злобой и враждой к нему, добыли ярлык [о направлении] Джамал ад-Дина Хасс-Хаджиба ревизором. Прибыв в Хорасан и не найдя там никого, он приступил к проверке счетов и простер руку захвата и присвоения.
Когда эмир Аргун закончил свои дела в Ираке и Азербайджане, он поспешил повидаться с принцем Хулагу, которого он настиг в Кише [1464]. Заручившись его поддержкой и покровительством, он продолжил свой путь ко двору Менгу-каана и прибыл в Хабаран. После того как /259/ он покинул ставку Хулагу, к последнему явился Джамал ад-Дин Хасс-Хаджиб и положил перед ним список всех министров, меликов, эмиров и начальников, сказав: «Я располагаю обвинениями против каждого из них и должен отправиться ко двору Менгу-каана». Хулагу отвечал: «Это дело эмира Аргуна и должно быть решено так, как он сочтет нужным. По велению Менгу-каана и с нашего согласия мы вложили ключи правления теми странами в его руки». А в тот список Джамал ад-Дин включил и имя автора этих строк. Когда принц дошел до моего имени, он сказал «Если есть против него какое-то обвинение, пусть о нем будет доложено в моем присутствии, чтобы сейчас же разобраться с этим делом и принять решение». Джамал ад-Дин пожалел о сказанном и, извинившись, удалился; а вернувшись оттуда, он в Мерве присоединился к эмиру Аргуну.
В это время между последним и ходжой Фахр ад-Дином завязалась такая дружба, какой между ними не было прежде, и они отправились ко двору в месяц раби 1654 года [март-апрель 1256], а вести дела под началом принца Хулагу и управлять Ираком, Хорасаном и Мазендераном эмир Аргун назначил своего сына Керей-Мелика, эмира Ахмада и вашего покорного слугу.
Когда эмир Аргун прибыл в орду Императора Мира, несколько клеветников и доносчиков уже поджидали там его прибытия, надеясь замыслить против него какое-нибудь дело или придумать какой-нибудь план, чтобы навредить его фортуне, которой покровительствовал сам Всевышний. К этим людям присоединились Хасс-Хаджиб и некоторые другие. Они изложили свои обвинения, и хитайские писцы принялись изучать счета, а эмиры яргу начали расследовать дело эмира Аргуна. Поскольку благоволение Судьи Вечного Суда все еще сопутствовало его делам, его враги не добились ничего, кроме испытаний и несчастий и позора и сожалений. Некоторые из зачинщиков умерли, находясь в орде, Хасс-Хаджиба и других доносчиков [Император] передал эмиру Аргуну; и одни из них были преданы смерти на месте, а другие казнены по прибытии в Тус. /260/ А что до Хасс-Хаджиба, он был отправлен назад под стражей и всего с одной лошадью.
После того как перепись в провинциях была завершена, Император Мира разделил их все между своими родственниками и братьями, о чем будет рассказано в надлежащем месте. И поскольку касающийся Небес балдахин Менгу-каана перемещался теперь в направлении самых отдаленных земель китаев, эмиру Аргуну вновь было велено вернуться в подвластные ему страны со всеми его меликами и эмирами; и он был отмечен особыми почестями и милостями. А что до эмиров и меликов, то те из них, кто не был удостоен пайцзу и ярлыков в первый раз, теперь их получили. Ходжа Фахр ад-Дин Бихишти умер в орде. Его должность была передана его сыну Хусам ад-Дину Амии-Хусейну, хотя он и был младше других его сыновей, потому что он мог читать монгольские тексты, написанные уйгурским письмом [1465], а это в наш век стало основой учености и всяческих умений [1466]. На должность улуг-битикчи, представлявшего Бату, был назначен ходжа Наджм ад-Дин, а другие битикчи, мелики и эмиры сохранили свои должности. Ходжа Наджм ад-Дин после этого отправился ко двору Бату.