Порочный 3 (ЛП)

Она прислонилась к кровати Паучихи и устало вздохнула:
- Что теперь? Понятия не имею.
 Глава 30 
 
Элис не знала, что делать с собой после того, как Джессику забрали. Она так долго верила в непоколебимую силу своей организации, но теперь, лишившись всего пары ключевых фигур, она осознала свою уязвимость. Конечно, у нее была сеть подчиненных, но их не было рядом, ее непосредственную безопасность обеспечивали Люси и Шонда, которых, она по сути, сама же и устранила.
Она осталась одна.
Элис проклинала свою недальновидность. Сначала ей пришла в голову мысль выйти в общую зону блока "D" и слиться с другими членами своей банды. Она почти никого из них не знала хорошо, но они, как правило, держатся вместе. Если бы ей удалось найти с ними общий язык, то она получила хотя бы временную защиту от той же банды нацисток, пока не вернется Джессика.
Если она вернется.
На самом деле, Элис с трудом верилось, что Джессика вернется. Когда кого-то забирали из блока "D", практически всегда это означало, что этого человека больше никто никогда не увидит. Ни живым, ни мертвым. Ей хотелось верить в тот ободряющий взгляд, который бросила на нее девушка перед уходом, но сама понимала, что это было глупостью.
Так что, теперь она была предоставлена самой себе. В любое другое время это было плохо, а сейчас, когда ситуация в тюрьме усугублялась – это было катастрофой. Добраться до своих подчиненных в общей зоне, казалось ей единственным шансом на спасение. Однако, каждый раз, когда она выходила из камеры и подходила к перилам третьего этажа, чтобы посмотреть, как обстоят дела внизу, ее охватывали тревожные чувства.
Блок "D" был похож на муравейник, заключенные сновали туда-сюда без остановки. Некоторые из них бросали на Элис долгие неприязненные взгляды, едва завидев ее. Слышался громкий и нарастающий гул возбужденных голосов. В воздухе осязаемо ощущался приближающийся бунт. Эта атмосфера очень напомнила Элис о ситуации годичной давности.
Она едва выжила после того гребаного бунта.
И поэтому решила проявить благоразумие и остаться в своей камере. Внизу было слишком много сук, затаивших на нее злобу. Любая из них, не задумываясь, воспользовалась бы ситуацией и прирезала ее.
По крайней мере, здесь, в камере, у нее было оружие. Она могла защитить себя от любой суки, достаточно глупой, чтобы напасть на нее с каким-нибудь самодельным ножом. Она наделась, что заключенные поостерегутся соваться к ней, ведь все знали о том, что ее камера – кладезь таких вещей, которые были запрещены в тюрьме. Она могла сидеть здесь с целым арсеналом огнестрельного оружия. И хотя это было не так, женщина надеялась, что все же такие мысли остановят других заключенных. Все, что ей оставалось - это делать вид прежней царственности и полагаться на опасения своих врагов.
Примерно через полтора часа после того, как Джессику увели, она услышала голоса у своей камеры. Несколько женских голосов что-то тихо обсуждали за простыней, закрывавшей решетку. Сжав покрепче рукоятку тесака, Элис, трясясь от страха, пыталась разобрать, что они говорят. Но это было бесполезно, те говорили слишком тихо. Элис хотела сползти с кровати и как можно тише подойти к решетке, чтобы разобрать, о чем говорят, но боялась, что они услышат ее передвижения по камере и решила не искушать судьбу.
Голоса на лестничной площадке внезапно смолкли. Элис отчетливо слышала свое дыхание и стук сердца в груди. Эти звуки казались такими же громкими, как ударные инструменты в симфоническом оркестре.
Пожалуйста, уходите, - мысленно молила она. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Элис испуганно вскрикнула, когда простынь стала отодвигаться. Когда она увидела, кто там находится, то поняла, что боялась не зря. Дрожа от страха, она ощутила, как на глаза навернулись слезы.
Несколько членов банды Фрауеншафт смотрели на нее с хищными улыбками. Лина, лидер банды, выдвинулась вперед. Ее лицо выражало триумф и злорадство.
 
Нет. Не злорадство. Не совсем.
Это было больше похоже на презрение.
Одна из членов банды швырнула что-то в камеру. Это прокатилось по ковру и уткнулось в ноги Элис. На полу лежала отрезанная голова Сэма.
Элис вскрикнула и отползла по кровати назад, сжимая в дрожащей руке мясницкий тесак, когда камеру стали заполнять члены банды. Их было больше, чем она думала, по крайней мере дюжина, а может, и больше. Их было так много, что они заполнили всю камеру, столпившись вокруг нее.
- Не подходите! - закричала она, слыша в своем голосе предательскую дрожь. - Не подходите ко мне! Валите из моей камеры!
Лина рассмеялась.
- Или что?
Элис захныкала, ее рука дрожала все сильнее, так, что тесак чуть не выскользнул из нее несколько раз.
- Мои люди достанут тебя. Тебя порежут на лоскуты.
Лина снова засмеялась, на этот раз громче. Остальные тоже засмеялись.
- О, они это правда сделают?
- Да! - cлезы уже катились по лицу Элис. Она понимала, насколько смехотворно звучит эта попытка запугивания в данных обстоятельствах, но ничего не могла с собой поделать. - Уходи или... или... ты пожалеешь.
Гомерический хохот заполнил камеру. Лина жестом попросила всех заткнуться.
Лидер Фрауеншафт подошла ближе, так близко, что Элис могла спокойно ударить ее тесаком. Она показывала, что не боится ее. И действительно, когда Элис запоздало сделала слабый выпад в ее сторону, женщина легко вырвала оружие из ее пальцев. Одна из девушек-нацисток противно захихикала, когда это произошло.
- Ты жалкая, Элис. И твое короткое печальное правление здесь закончилось. Хочешь знать, почему?
- Почему? – захрипела Элис.
- Потому что ты олицетворяешь собой эту тюрьму. Но при новом порядке ты больше будешь не нужна, потому что тюрьмы больше не будет.
Элис нахмурилась.
- Я... не понимаю.
Лина улыбнулась.
- И не поймешь. Ты не одна из нас. Ты не подходишь для того, чтобы быть одной из нас. Но я все равно скажу тебе. После сегодняшнего вечера все изменится. Этот объект будет перепрофилирован в тренировочный центр для арийских воинов. Сучки вроде тебя, те, кто недостаточно хороши, все вы умрете завтра. А те из нас, кто был избран, чтобы вести за собой народ, когда истинный и вечный Рейх восстанет вновь и завоюет этот гребаный мир!
Элис на мгновение тупо уставилась на Лину.
Затем она не смогла сдержаться.
- Что? – рассмеялась она. - Ты что, обнюхалась чего-то?
Она смеялась, потрясенная абсурдностью услышанного, забыв на время о своем ужасе.
Улыбка Лины померкла, когда она покачала головой.
- Нет, Элис. Я не шучу.
Она подняла тесак высоко над головой, ее лицо исказилось от ярости, когда она опустила тяжелое лезвие и вогнала его в череп Элис Кинкейд.
 Глава 31 
 
Хельга связанная, с кляпом во рту, обнаженная, долгое время оставалась на полу в спальне начальницы тюрьмы. Она то приходила в чувство, то теряла сознание. Иногда она приходила в себя в полной тишине и понимала, что рядом никого нет. В других случаях она слышала приглушенные голоса, доносящиеся со стороны кабинета. Кабинет был звукоизолирован, но Викман оставила дверь, соединяющую кабинет с ее апартаментами, приоткрытой. Она напряглась, чтобы расслышать, о чем там говорят, но слова были неразборчивы.
Ей хотелось позвать на помощь, но кляп во рту мешал это сделать. Даже если бы ей это удалось, не было никакой гарантии, что человек, с которым говорила начальница тюрьмы, станет ей помогать. Страх навлечь на себя еще больший гнев Викман заставлял ее молчать.
 
Осознав тщетность любых попыток позвать на помощь, по крайней мере, в сложившихся обстоятельствах, она сосредоточила свои усилия на попытках освободиться от оков. В жизни ее не раз связывали подобным образом, иногда в сексуальных играх, иногда нет.