Воины света (СИ)
— Всё закончилось, Костя, убери свет! — В голосе Кристины отчётливо слышалась паника.
Свет?.. Ах да. Свет!
Я заставил себя перекрыть вентиль, который сам же и установил, и выдохнул.
— Теперь цепь. — Этот хриплый голос принадлежит Платону. — Отзовите цепь, ваше сиятельство.
Я отозвал. Платон вынул мою руку из пробоины, и меня уложили на пол. Голову придерживала Кристина. Она же гладила меня по лицу. Надо же, как… трогательно.
Глава 19
Поле боя
Я, постепенно приходя в себя, обвёл глазами полуразрушенную гостиную.
Мебель — в щепки, посуда — вдребезги, стены — в трещинах, окна скалятся уцелевшими осколками стекла. Люстра — на полу, в луже из хрусталя. Приправлена вином, вытекшим из разбитых бутылок. Под начищенной трубой граммофона, свёрнутой набок — гора рассыпанных пластинок.
Н-да. Похоже, императорской бухгалтерии придется включать в бюджет дополнительную статью: восстановление особняка Барятинских после военных действий. Ну, хоть музыка смолкла, и то ладно.
Бесчувственный цесаревич лежал у дальней стены. Рядом с ним на коленях стоял Платон. А вокруг нас в замысловатых позах раскинулись охранники цесаревича и мой отряд: Анатоль, Андрей, Мишель. Судя по виду, никто из ребят не пострадал. Просто без сознания, выложились до предела.
— Костя!
В гостиную вбежала Полли. Бледная и растрепанная, с кругами под глазами, но на вид — ни царапины. Ну, хоть кто-то не пострадал.
— Всё в порядке, — я поднялся. Сказал Полли: — Позови Нину и других целителей, среди гостей они точно были. Пусть окажут помощь ребятам. Кристина, а ты позвони Витману, доложи о случившемся.
Кристина не успела ответить — в тишине гостиной раздался неожиданный звук.
Мы, все трое, резко обернулись. Вокруг моей руки мгновенно обвилась цепь — кажется, для призыва личного оружия мне не требовалось уже даже команд, цепь реагировала на изменение настроения.
Но применять оружие не пришлось: оказалось, что из камина выбирается Вова. Он ещё раз громко чихнул. Выглядел Вова, как заправский трубочист — с головы до ног в саже.
— Так вот ты какой, Санта Клаус, — усмехнулся я. — А где Надя?
— Здесь, — раздался голос сестры.
Она, ухватившись за руку Вовы, вылезла из камина вслед за ним. А вслед за Надей… Я её даже не сразу узнал. Из камина выбралась великая княжна Анна. Сажей были измазаны даже её очки.
— Когда началось это… светопреставление, — неловко оправляя перепачканное платье, сказала Надя, — Владимир бросился к камину и нас потащил за собой.
— А куда было деваться? — развёл чёрными ладонями Вова. — В дверях народу — тьма, а тут как начали магией херачи… то есть, я хотел сказать, швыряться — сущий ад пошёл! Ну, я Надюху и потащил, где потише. И эту прихватил заодно, — он кивнул на великую княжну. — Гляжу — встала и стоит столбом, с места не сдвинется! Зашибли бы дуру, точно. — На фоне пережитого стресса Вова пока, видимо, плохо отдавал себе отчёт, о ком говорит. — Толку от меня да от девок, один чёрт — хрен да маленько. А так хоть под горячую руку не влетели.
— Молодец, сориентировался, — похвалил я.
Подошёл к лежащему на полу бесчувственному цесаревичу, наклонился и взял его на руки.
Приказал Вове:
— Ты — со мной. За руль сядешь.
— Куда ты собрался? — вскинулась Кристина.
— Отвезу Его высочество к целителю.
— К какому ещё… — начала было она.
— К единственному, которому могу доверять, — оборвал я.
Двинулся было к дверям, но дорогу мне внезапно заступила великая княжна Анна.
—… Константин Александрович… — она смотрела на брата с тревогой.
— Анна Александровна, — вздохнул я. — Скажите, пожалуйста — я хоть раз, хоть одним своим поступком причинил вред Его высочеству?
—… нет… — прошептала Анна.
— Значит, и в этот раз не причиню. Не мешайте мне, будьте добры. — Я повернулся к Кристине. — Лейтенант Алмазова, остаётесь за старшую. Задача: оказать помощь пострадавшим, доложить о случившемся господину Витману и ждать дальнейших указаний. Платон Степанович, поступаете в распоряжение лейтенанта Алмазовой.
— Слушаюсь, — проворчала Кристина.
И тут же в глубине дома зазвонил телефон.
— А вот и Витман, — сказал я. — Лёгок на помине… Иди, докладывай.
Спорить Кристина не посмела. Отправилась докладывать.
— Вова, — быстро, негромко сказал я. — Подойди вон к тому охраннику. Видишь у него на поясе наручники?
— Ну, — удивился Вова.
— Забери их и догоняй меня, — с этими словами я, с цесаревичем на руках, вышел в коридор.
* * *— Ох, и огребёшь ты, сиятельство…
Вова вырулил из гаража. В зеркало заднего вида посматривал, как я надеваю на цесаревича магические наручники — позаимствованные у его же охранника.
— На дорогу смотри, — проворчал я.
Цесаревич был пока без сознания, но я решил, что мера предосторожности не лишняя. Чёрт его знает, когда и в каком настроении очнётся Его высочество.
— Да я-то смотрю, — буркнул Вова, — мне-то чего? — Он проехал въездную аллею и выкатился на трассу. — За тебя переживаю, как бы башка с плеч не полетела. Слыханное ли дело — государева сына в браслеты паковать?
— А государеву сыну магией швыряться так, что подданные едва живы остались — слыханное? — огрызнулся я. — Сам же видел, что в доме творилось.
Вова зябко передёрнул плечами.
— Веришь — век бы не видал! Я и девкам велел глаза закрыть, чтобы не глядели. Сидим, Надюха ко мне прижалась, дурында очкастая бормочет что-то, а я молюсь про себя: только бы не загорелось ничего! Надюха, огня-то — до смерти боится.
— «Очкастая дурында» — это великая княжна Анна Александровна, — сказал я. — Дочь Его императорского величества и сестра великого князя Бориса. Вас, кстати, знакомили. Ты с Анной за одним столом сидел, вообще-то.
— Да? — удивился Вова. — А. Ну… Ну, да. Борян сказал, что сеструха… Дак, я тебе с первого раза всех запомнить должен, что ли? — возмутился он. — У меня, чай, голова — не Ближний Круг.
Я, не удержавшись, рассмеялся.
— Смешно ему, — проворчал Вова. — Что хоть это было-то? А, сиятельство?
— Уверен, что хочешь знать?
— Да говори уже, — Вова выругался. — Перед смертью не надышишься. А так — мне хоть понимать, что происходит.
— Происходят прорывы, Вов, — вздохнул я. — В мир ломится Тьма из Бездны… Слыхал про Бездну?
Вова невесело усмехнулся.
— Когда сопляком был, бабка стращала. Да только я уж годов с пяти в сказки верить перестал. Кто бы сказал тогда, что своими глазами увидать доведётся — решил бы, что глумятся… А это, выходит, та самая Бездна и есть? Из сказок?
— Та самая, — кивнул я. — Самее некуда.
— А Борян при чём? — Вова кивнул на цесаревича. — Я ж его помню, каким ты ко мне притащил! Пацан как пацан, нормальный — хоть и тощий, что твоя глиста. Тогда казалось, плюнь — завалится. А нынче…
Я давно заметил, что пиетета перед аристократами, сколь высоким бы ни было их положение, Вова, мягко говоря, не испытывает. Вероятно, поэтому мы с ним и сдружились. Вова уважал меня не как простолюдин «сиятельство». Надю полюбил вовсе не за то, что она княжна, а Анну спас не потому, что она принцесса.
Вот и цесаревича сейчас обозвал «пацаном» — не почесался. Будь Борис хоть трижды наследник престола, для Вовы он оставался обыкновенным мальчишкой, которого три дня кормил, поил и самолично учил менять топливные фильтры.
— А Бориса эта дрянь выбрала чем-то вроде врат, — вздохнул я. — Сквозь него она проникает в мир.
— Во-она чё, — задумчиво протянул Вова.
И вдруг, осененный какой-то мыслью, быстро обернулся ко мне. С тревогой заглянул в лицо.
— Ты чего? — удивился я.
— Ты, это, сиятельство, — пробормотал Вова. — Грех-то на душу не бери, слышь? Мальчишка-то — ни в чём не виноват!
Вот оно что.
— Ты с перепугу совсем сдурел, что ли? — буркнул я. — Не собираюсь я его убивать! Если б собирался — что мешало шею свернуть, ещё когда в машину затаскивал? Не психуй, на дорогу смотри. А то вылетишь на встречку, в лобовой удар — и никаких убийств не понадобится. Ни ему, ни нам с тобой.