Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ)

— Я и один справлюсь там! — отозвался Кайе, не сбавляя ходу.
— Чтобы мог творить все, что заблагорассудится? Нам еще нужно золото.
— Мне — нет, — крикнул юноша, вырываясь вперед. — Ненавижу блестящие побрякушки.
— Тейит дает за них то, что необходимо Астале!
— Что не говорит об уме этих крыс!
Огонек несся за двумя всадниками, вцепившись в рыжую холку грис. Хлау вспомнил о нем:
— Тебе запретили брать его из дома!
— А это неважно! — выкрикнул Кайе, расслышав вопрос. — Он все равно будет со мной на Атуили!
— Сам лучше вернись! — Хлау обращался к Огоньку. — Всем будет проще!
— Оставь его в покое!
Огонек слышал их перепалку и мечтал об одном — остановить грис и переждать под кустом, пока всадники не вернутся. Все его внутренности от скачки грозили очутиться снаружи.
Вернуться — как-то посмотрит на это Кайе, продолжать путь — точно оторвут голову по возвращении. Но Кайе-то вот, рядом, довольный, как утреннее солнце, даже начальник синта их дома не может ничего сделать. Так что и вопроса нет, кого слушаться.
А ему ведь несладко, осознал полукровка. Упустить подопечного, если велели сопровождать — по голове не погладят. И бросить дом и умчаться надолго тоже не дело. Вряд ли провожать Кайе на Атуили должен был лично он, хотя и предупредил наверняка, но всё же…
До Атуили был путь неблизкий — от рассвета до вечера, если не спешить, но Кайе несся, будто старался Хлау стряхнуть с хвоста. Когда остановились на поляне для отдыха, Огонек уже и стоять не мог. Вскинул глаза — серая туча ползла по небу, лохматая, низкая. Кто-то там наверху никак не хотел уняться, выжимал последние капли перед неизбежной сушью.
— С океана гонит. Ливень будет, — сказал хмурый Хлау. — А раньше пыльная буря…
Времени было — после полудня уже, но небо словно взвесь пепла заслоняла, плотней с каждой четвертью часа. Лес тут рос негустым, кроны деревьев неба не прятали.
— Ты отдохнул? — спросил Кайе. — Надо успеть до ветра с дождем.
Отдохнул… дорога всю душу из Огонька вытрясла, хоть и ровно бежала Весна. Но вместе с тем был почти счастлив — выбрался наконец из хватки бесконечных стен и гладких дорог, людского муравейника, и даже почти ускользнул от надзора тех, кто так не любил его и не доверял. Только Хлау, а он против Кайе не в счет, хоть много старше годами.
А вокруг становилось все пасмурней. Страшновато было поднимать глаза кверху — лохматая туча, уже черная, а не серая, закрыла полнеба. Ветер налетал хлесткими сухими порывами: такие оплеухи ветра могли сбросить с уступа. Словно остаток дождливых сезонов спешил догнать родичей, вылить непролитые ливни.
Огонек собрал все душевные силы и встал, показывая, что готов продолжать путь. Честное слово, Хлау глянул на него с сочувствием!
Кайе ничего не заметил. Он будто не уставал вообще.
До ливня они успели.
А прииск на Атуили оказался очень большим. Не сравнить с тем, где собирали агаты. Десятка три хижин, и не времянки, а добротные вполне, со стенами из прутьев и глины. Селение казалось пустым — мужчины трудились на добыче золота, женщины готовили пищу или занимались огородами.
Когда-то и здесь текла река, но с тех пор русло почти пересохло, оставив множество каменной крошки. И каменистые высокие берега, все в осыпях. Опасно, наверное, тут ворочать камни, небольшие даже, ища, куда еще принесло золотые крупицы…
Жило тут много народу — не меньше сотни, но большинство из них работали вдали от селения и не могли видеть всадников. Лишь некоторые сразу поспешили на большую поляну — видимо, главную площадь. Все, мимо кого проезжали, включая женщин, кланялись и как-то сжимались.
Хлау поравнялся с Кайе, что-то сказал ему, тот недовольно и нетерпеливо дернул плечом.
— Собери их!
Но еще раньше кто-то успел ударить в гонг, низкий тяжелый звук раскатился над ложбиной.
Ветер налетает порывами, треплет волосы, бросает в лицо пыль и крохотные камешки. Птицы молчат, ожидая ливня, но маленькие ласточки носятся совсем низко над площадкой, ловя мошкару, едва не задевают стоящих крыльями. Люди стоят сумрачные — большинство полукругом сзади, небольшая группка перед ними, мужчины и пара женщин. А еще на шаг впереди — тот, кто взялся говорить от их имени, человек еще вовсе нестарый, но тусклый и нездоровый. Хотя, видно, упрямый — чуть вперед выдвигается челюсть, и сдвинуты брови, хоть и склонена голова. Никакого знака нет, и украшений нет, только нитяной браслет на запястье.
 
— Нас всего две семьи, али. Я, брат, наши жены и дети… Позволь нам уйти — без нас не остановится работа. Мы будем полезней в другом месте — здесь и вода, и пища чужая… и сил у нас все меньше.
— Восемь человек, из них пятеро взрослые, — тихонько произнес Хлау. — Неплохо.
Кайе отмахнулся, как от навязчивой мухи — отстань!
Атуили принадлежало Роду Тайау, им и решать, как поступить. Ахатта отправил младшего внука. Значит, доверяет его решению, а Хлау — досадная помеха.
— Чем вам тут не живется?
— Когда-то наши наших отцов переселили с побережья, еще совсем молодыми. Но мы не можем в этих лесах, в нашей крови море.
Самовольно семьи уйти не могли, да еще и с детьми, понял Огонек. За ними сразу отправились бы в погоню, а далеко ли уйдут — с малолетками, пусть и не с несмышленышами грудными? Вот и просятся сами.
— Думаешь, есть место получше?
— Позволь нам попытаться перейти на ту сторону гор, поселиться в рыбачьем поселке… снова жить на побережье, али.
— Понятно. Там море, морские птицы, ракушки вкусные — так? А золото нужно Астале — это неважно, — внезапно коротко и совсем не зло усмехнулся: — Да вы перемрете по дороге, не добравшись до гор!
Люди безмолвствовали, поглядывая на того, кто выступил первым.
— На дорогах спокойно, — неуверенно сказал зачинщик.
— Благодаря кому? Разве не нам? Нет уж, если вам уходить, то лесами!
Огонек шагнул ближе, уже открыл рот — заступиться, но Кайе спросил незнакомым каким-то голосом:
— Ты первый хочешь уйти? Оставить работу?
Протянул руку, взял лежащий на деревянном брусе коловорот. Шагнул к человеку поближе, коротко замахнулся и ударил сверху вниз. Человек закричал, зажимая руками бедро, упал наземь — до колена рассечено, глубокая рваная рана, и кость вряд ли цела.
— Вперед, не держу! Лес рядом! Ихи и прочие будут рады обеду!
Человек скорчился на земле, не поднимая головы. Юноша обвел глазами остальных.
— Хотите уйти — уходите. Но сперва получите так же, как он. Нет — работайте.
Огонек сам не заметил, как ушел с площадки. Ох и муторно стало — неужто везде одинаково… Сам был среди таких вот рабочих, только размер прииска не сравнить. И хоть ему жилось по большей части плохо, все же кормили, не заставляли спать под дождем, кто-то порой говорил доброе слово.
А эти сами перед Кайе и Хлау как он перед теми старшинами…
Тошно было смотреть. И страшно — словно на себя самого.
Его не хватились, верно, еще заняты были, но криков больше не слышал. Не собирался отходить совсем далеко, но опомнился, когда хижины совсем скрылись из виду, когда вокруг зашумел самый настоящий лес.
Я тут побуду немножко, сказал себе Огонек, огляделся. Полянка виднелась в прогале меж деревьями, так и манила. Туда полукровка направился; полежал среди высокой травы, после забрался на дерево с краю. Ощутил шершавую теплую кору под ладонями, под щекой, прикрыл глаза. Дерево говорило что-то на своем языке, не только соседям, но и человеку тоже. Понемногу Огоньку становилось легче, становилось уютно и сонно.
Небо совсем затянули тучи, страшенные, черно-сизые, лишь на западе чуть подсвеченные лиловым, а ветер, напротив, стих. Дождь пойдет скоро и будет сильным — но пока еще можно посидеть вот так, одному.
Думать не хотелось, особенно о том, что происходит в селении. Сейчас посидеть тихо, а потом вернуться в Асталу, и все будет как раньше. Наверное.