Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ)

Очередное небольшое селение дало им приют на ночь, и радость Огонька несколько приугасла. Очень уж явно тут опасались их отряда. И столь же явно спутники Кайе брали все, что хотели. Никому зла не делали, но весенняя мягкость воздуха будто предгрозовой стала. И девушка эта еще…
Девушке было на вид столько, сколько ему самому. Остроносенькая, подвижная, похожая на кейли-куницу. Она сама льнула к Кайе, улыбалась, но Огонек слишком явственно видел страх в ее глазах, в каждом движении. Тяжко было смотреть на это, но понимал — не его дело. И защищать тут некого, и вмешиваться нельзя.
Поэтому, когда выпал удобный случай, ушел, бродил под деревьями, думая — если у меня что-то будет, то не так, уж точно не так. Сова мягко ухнула, обронила ему на плечо темное перышко. Поглядел, направив под лунный свет — кажется, рыжее, в крапинку.
Он потом спросил, есть ли у Кайе невеста, или кто на примете — у него самого, или у Рода. Вряд ли с ним торопились, но мало ли. Тот неожиданно изобразил гримасу, будто по ошибке осу проглотил.
— Нет, — довольно угрюмо ответил, добавил: — Мне бы этого не хотелось, но рано или поздно придется, наверное.
Огонек не стал допытываться. Но мысли пошли в ином направлении, и он упорно не отставал, стараясь держать свою грис поближе к Кайе:
— Я много читал в Тейит. Пути севера и юга разошлись настолько, что полукровки почти наверняка родятся лишенными Силы. Но ведь раньше все были одним народом. Если бы удалось как-то справиться с этим, преодолеть поставленные Силой границы…
— Чего ты от меня хочешь? — тот развернулся, предоставив грис бежать куда вздумается. — Чтобы мы начали брать себе женщин-эсса?
— Я ничего не хочу, я пытаюсь понять. Неужели ваши мудрецы не пробовали…
— Ты чего-то наелся, пока я не видел?
Огонек не собирался спорить. Представил пару — Кайе и… допустим, Атали. Хихикнул, настолько нелепой показалась картина. Фантазия услужливо нарисовала продолжение — детей, ярко-рыжего цвета длинношерстных энихи. Поглядев на хохочущего уже во все горло Огонька, товарищ ударил свою грис по крупу и умчался вперед.
На очередном привале стали недалеко от маленькой, поросшей камышами реки. Ее вода была совсем темной — то ли по цвету дна, то ли исток ее был в одном из “черных озер” — по легенде, подобные прячутся глубоко под землей и вода их усыпляет человека навечно. Но на свету силу теряет — поэтому здешнюю воду все пили спокойно.
Огонек отошел подальше и наткнулся на товарища; Кайе сидел у речушки, наблюдая за струями — те подпрыгивали у дна, будто маленькие узкие рыбки. Проводил пальцами над темной гладью воды.
Что он высматривает? Уж точно не свое отражение.
Оглянулся, сверкнула улыбка:
— Держи! — протянул огромную сине — зеленую стрекозу, блеском похожую на драгоценный камень. Озорные глаза, и сам — светлый, радостный. Не дождавшись ответа, рассмеялся: — Что? Стрекоз не видел?
Полукровка не отозвался. Что мог сказать — ты не такой, как в Астале? Так нет ведь, он и таким бывал. Что ему мешало быть таким всегда?!
Огонек двинулся берегом дальше. За спиной прошла пара южан из свиты; его заметили, но ничего ему не сказали. Обменялись замечаниями между собой, отнюдь не стараясь говорить потише. Он предал своих, донеслось до слуха подростка. Решил, что получит на Юге кусок пожирнее; но когда Дитя Огня наиграется, то поймет — полукровки на Юге нужны еще меньше, чем на севере, а предателей не любит никто.
Испарилась вся радость. К берегу Огонек уже не вернулся, хотя знал, что приятель там ждет.
Когда уже собирались ехать после привала, подошел, заговорил, пока Кайе седлал свою грис.
— Знаешь… мы ведь растем, ты уже взрослый, да и я тоже почти. На севере каждый с ранних лет знает, кто он в этой жизни — каменщик, рыбак, плетельщик корзин… На Юге то же самое. Дети помогают сперва, потом сами встают на ноги. Не всем нравится их жизнь, но она хотя бы понятна. А я… словно и не вылезал из той реки, где меня протащило через пороги. Так и бултыхаюсь по-прежнему. Я пытался быть целителем в Астале при храме, но вышло не очень. Сейчас нам в пути хорошо. Но вот мы снова вернемся… кем я там буду? Предателем с Севера? Подобрашкой из милости, которого справедливо будет презирать любой мусорщик?
 
— Чего ты на сей раз хочешь? — знакомые низкие нотки в голосе не сулили ничего хорошего, но Огонек продолжил:
— Оставь меня в предместьях Асталы — города, в какой-нибудь деревушке, где нет богачей. Попробую стать там полезным. Я буду недалеко, если что, и…
— И долго ты будешь так развлекаться? Говоришь, как другие живут, а сам не способен нигде задержаться надолго, и все вокруг виноваты?
— Ох, я не об этом вовсе.
— А о чем же тогда? Или я снова что-то сделал не так? Еще немного, и надо мной уже смеяться начнут — полукровка завел себе ручного зверька!
— Да ты просто все не так понял! — Огонек потянулся, пытаясь коснуться товарища, успокоить его.
— А пошел ты! — очень грубо отозвался тот, и, похоже, едва сдержал более крепкие выражения.
Наконец сказал, глядя мимо полукровки и сжимая руку в кулак:
— Я хочу тебе добра. А ты… — он явно был в бешенстве, и Огонек не понимал, почему. Ведь ничего обидного не сказал. Напротив… просил, объяснить попытался. Отозвался:
— Мы часто по-разному понимаем добро.
Кайе сухо ответил:
— Кажется, пока тебе не на что было жаловаться!
Быстрыми шагами ушел; солнечные пятна сияли на устилающей землю хвое, словно пятна на шкуре олененка.
**
Горный хребет
В первую ночь полнолуния Лачи с небольшой свитой самых верных охранников был у скалы-колодца, странной прихоти гор — будто небесный великан пробил кулаком дыру в скале, глубиной в четыре человеческих роста. Поговаривали, что это разгневался Гром, когда служители потеряли его статую.
Ночью люди Лачи обшарили все окрестности, и никого не нашли.
Наутро Лачи увидел у скалы человека и, дав приказ следовать за собой на некотором расстоянии, зашагал к нему.
Южанин, здесь Лачи не ошибся. Одетый хорошо и неброско, так мог выглядеть и потомок одного из Восьми родов, и небедный торговец. С едва заметной улыбкой он посмотрел на чешуйчатый золотой браслет Лачи, на медальон с розоватой шпинелью. На нем самом тоже была пара золотых вещей, только северянин прекрасно понял улыбку — в силе золота южане не нуждались. Что ж, зато никто из них никогда не получит больше, чем заложено природой… северяне тоже не могут ее обмануть, но хотя бы способны договориться.
И сам в свою очередь рассматривал незнакомца.
Дорожная одежда того закрывала руки до локтя — не разглядеть знак. А что он из Рода Сильнейших, несомненно.
“Красивый парень”, — подумал Лачи, оглядывая южанина. Длинные темные волосы, свободно заплетенные в косу, так, что отдельные закрепленные пряди спадали вдоль висков — а взгляд чуть раскосых глаз мягким был и задумчивым.
И выговор звучал вполне приятно, хоть и по-южному.
Человек пришел на встречу один — и не казался опасным. Именно поэтому Лачи собрал в кулак всю свою настороженность. Такие вот — еще молодые, безобидные внешне — не сговариваются о встрече с противником, который недавно едва не стал настоящим врагом. Или сговариваются… но тогда они отнюдь не столь безобидные.
— Как твое имя? — спросил.
— Это не имеет значения.
— Я могу и узнать, с кем говорю. — Лачи оглянулся на застывшие фигурки охранников.
— Можешь, — легко согласился южанин. — А смысл? Если мы не сумеем договориться, ты ничего не получишь.
Лачи только покачал головой. И все-таки — знакомые черты… Один из послов, много весен назад. Род Арайа? Это мало дает — в Роду не одна семья, а в семьях по несколько детей.
Сын Асталы будто читал мысли Лачи — и улыбался одними глазами: