Он почти изменил мiр (Acting president) (СИ)
Господи Боже, почему я так часто чувствую себя не Императором-Самодержцем, а Крестным отцом итальянской мафии? Интересно, моя Маша, бывшая итальянская принцесса Иоланда Савойская, чувствует что-то подобное?
Власть — грязная штука. Политика — это искусство возможного, или как там? Нет. Политика — это искусство создать невозможную ситуацию для других. Ситуацию, которая не оставляет выбора. Ситуацию, в которой поступают предложения, от которых невозможно отказаться.
Или кто-то и вправду верит в то, что правители великих государств только и делают, что изображают умное лицо, пьют коньяк, курят сигары и глядят вдаль, диктуя свои умные мысли секретарю и министрам? Да как бы не так!
Интриги, деньги, кровь и грязь.
Богатейшие люди, Уолл-Стрит, Старые семьи.
«Мраморный клуб» и всякие Ротшильды с Рокфеллерами.
Древнее дворянство и новые нувориши.
Генералы и высшие чиновники.
Промышленники и землевладельцы.
Гигантские инфраструктурные проекты, потребность в гигантских инвестициях и огромные долги.
Люди. Кадры. Подданные.
Власть.
Я отправил на виселицу и в Сибирь множество людей. Ещё больше я выслал в революционную Мексику. Хорошо ли я сплю ночами? Нет. Нет, не приходят ко мне ночами кровавые мальчики. И девочки кровавые не приходят. Слишком хорошо я помню, что бы тут было без меня. Но я боюсь не успеть, боюсь опоздать, моё послезнание уже мне почти ни в чём мне не помогает, а лишь напоминает, что впереди меня/нас ждёт очередной такой-то кошмар. И я уже не знаю, когда он случится.
— ...по факту, мы сконцентрируем на своих складах огромное количество мирового продовольствия, и не мне вам рассказывать о том, что происходит с ценами на мировом рынке при дефиците какого-то важного товара, или, в данном случае, продукта. Но вся эта игра обернется огромными убытками, если всё это гигантское количество зерна просто сгниёт на наших складах. Будет ли это разумным? Почти наверняка, наши конкуренты не назовут нас умными людьми, не так ли? Посему, это беспроигрышная партия. Мы и свой народ накормим в случае голода, и сможем сыграть на хлебных биржах, если значительная часть американского зерна уйдет в наши закрома.
Отпиваю воду из стакана, и, промокнув губы платочком, замечаю:
— Кроме того, господа, в случае засухи, которую прогнозируют мои аналитики, наступит страшный голод. Не мне вам напоминать о том, что едва не случилось в Петрограде при значительно более слабой нехватке продовольствия. Мы же не хотим революции, верно?
Возражений не последовало.
— При грамотном хранении зерна мы ничего не потеряем. Но без элеваторов это невозможно и вам это отлично известно. Поэтому нам нужны элеваторы в достаточном количестве, нужны условия хранения, нужны схемы реализации излишков на мировом рынке. И, конечно же, нам нужно американское зерно в обоих случаях.
Не давая возможность начать дискуссию, интересуюсь у премьер-министра России:
— Так что нам мешает это сделать?
Самарин поднялся и хмуро ответил:
— Государь, в Вашингтоне неопределенность. Никто не хочет брать на себя ответственность. Что-то происходит там на самом верху, и мы пока не знаем что.
Хмыкаю.
— Мне тут птичка на хвостике принесла известие. Но, дамы и господа, если эта новость выйдет за пределы этой комнаты, то я буду знать, что это кто-то из вас. Это ясно?
Все кивнули. Почти синхронно. Даже Маша. Как будто она не знает))).
Выдержав паузу, сообщаю:
— Итак, птичка на хвостике принесла известие, что у президента Вудро Вильсона случился повторный инсульт. И он уже мало что соображает. Эта информация тщательно скрывается. От его имени правит жена и секретарь. Вице-президент Маршалл в курсе, но не хочет становиться президентом. Всё повисло. На Уолл-Стрит, разумеется, что-то пронюхали, хотя и без подробностей. В политической и финансовой жизни Америки наступила эпоха неопределенности. Да, пусть это ещё не Смута, но всё же. Всё крупные игроки боятся принять неверное решение, а сделка с Россией — это огромные деньги, но и огромный риск. Особенно в условиях неопределенности.
Повисло молчание. Внутренне усмехаюсь, видя, как Маша, откинувшись на спинку стула, оценивающе, из-под прикрытых век, изучает реакцию присутствующих. Да, как говорится, можно вывезти девушку из Рима, но нельзя вывезти Рим из девушки.
Самарин крякнул.
— Если это действительно так, то мы не добьёмся от Америки крупного контракта. У нас и так проблемы с фактической приостановкой поставок оборудования и прочей техники. Контракты-то они как-то выполняют, но, вот именно «как-то». Медленно и соблюдая каждую букву контракта. А уж в таком щепетильном вопросе… Пока между крупными сельхозпроизводителями и нами стоит Вашингтон, мы мало что можем сделать. А ведь программа рассчитана именно на централизованное снабжение России.
Киваю.
— Да. Это так. Но демократия в США имеет свои преимущества. Для нас, разумеется. Вы прекрасно понимаете, что схема игры с Америкой и её бизнесом весьма гибка. Не мешают же Японии эмбарго и прочие санкции от США, получать американские товары, в том числе и военного назначения, через третьи страны? Через Австралию ту же самую. Мы не знаем сколько продлится политический кризис в Соединенных Штатах, но когда это останавливало разумных людей, не так ли? Возвращаясь же к нашим баранам, то есть к элеваторам, хочу заметить, что предусмотренные планом шесть сотен элеваторов нам жизненно необходимы. Если мы, конечно, хотим вновь стать не импортером, а экспортером зерна. Присутствующим отлично известно, что та же Америка бьет нас и в хвост, и в гриву, именно за счет разветвленной сети элеваторов, причем не только на территории самих США, но и по всему миру. Да, сейчас нам остро не хватает элеваторов для внутренних нужд. Да, почти без сомнения, нам придется покупать или брать в аренду элеваторы в разных частях земного шара. Да, в ближайшие два года нам придется использовать их, в качестве мест хранения и перевалки зерна для поставок в Россию. Но система может работать в обе стороны. Мы закупаем в США и той же Аргентине не только потребительское и кормовое зерно, но и формируем для себя семенной фонд из качественных сортов пшеницы и прочей кукурузы. Вам отлично известно, что по всем странам-экспортерам зерна ездят наши группы, которые включают в себя не только коммивояжёров, но и агрономов, и прочих специалистов. Через два-три года мы оправимся от засухи. И мы должны быть готовы охватить весь мир своими каналами поставок и хранения зерна. А для этого нам нужен торговый флот соответствующий. И нам нужны элеваторы.
Помолчав, подвожу итог:
— Нас ждет жестокая схватка, господа. И мы лишь в начале пути.
Глава 6. Остров несвободы
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. САСШ, 17 июня 1920г.
Не прошло и двух часов как «белоснежный пароход» провез его мимо зеленого шипастого чудовища острова Белоус. Трёхсотфутовая статуя показалась из-за горизонта, когда они только проплывали мимо песчаной косы Санди-Хук. «Свобода, просвещающая мiр» встала во всей своей полноте, когда они вошли в Лоуэр-Бей — Нижнюю бухту Нью-Йорка. Этот медный колосс, вознесенный на постаменте над старым звездообразным фортом уже лет тридцать встречал гостей Большого города. Как и её древний прототип, статуя указывала путь высоко-вознесенным факелом. Только в отличии от павшего Колосса она несла не лук, а скрижаль. Да и вообще, она была женщиной, что в свете побеждающего феминизма было еще символичнее.
Сиодор не удивился бы тому что царь Михаил, поставит что-то такое в Константинополе, — «Только у русского рутинёра плыли бы суда не мимо. а под статуей, как и было в древнем мире. И обозревали бы все целомудренно не фиговый лист, а огромные труселя-слип от «Натали», если бы «ампиратор» решил поставить над Босфором женщину» — с сарказмом подумал Сиодор, — «Сестренку же управлять там поставил. Вот с неё или супружницы своей «прославленной Маши» лепить бы и приказал».