Он почти изменил мiр (Acting president) (СИ)
Многие вопросы требовали присутствия госсекретаря, но можно начать и с тех что можно обсудить без него. Я уже открыл рот что бы начать, но не успел я извлечь звук как открылась дверь и свободному стулу устремился Полк. Он положил свою папку на стол и поздоровавшись решил сразу прояснить неопределённость.
— Извините господа, я всего десять минут назад узнал, что буду вместо Колби — сказал первый заместитель Государственного секретаря САСШ.
— Кхех. Что с Бейбриджем. Заболел? — спросил я прищурившись.
— Колби здоров. Но нам пришло распоряжение о его отставке, — ответил Фрэнк
Я снова раскрыл рот и все присутствующие тоже застыли в немой сцене.
— Бейбридж, раздосадован. Исполнительный приказ от вчерашнего дня. Но я полностью в курсе дел, — прервал затягивающуюся паузу заместитель Колби
— Присаживайтесь Фрэнк, вам не впервой быть «исполняющим обязанности» — вышел из изумления я
— Может оно и лучше, что Вы здесь, — я продолжил, всё-таки Полк был сдержан на язык и в иностранных делах более своих начальников компетентным. Обсуждать внутренние вопросы Полк не мешал, а во внешних, той же «зерновой сделке» его участие было бы и при Колби желательно.
— Эта баба нас опять сделала, — прошептал сидевший напротив меня ветеран администрации Альберт Берлесон. Но в тишине, висевшей в кабинете каждое слово его все слышали отчетливо. Похоже есть шансы потерять ещё одного бойца, и с этой нашей несвободой что-то надо делать.
Заседание после этого прошло скомкано, и мы решили уже плотнее поработать после моего возвращения из Нью-Йорка в понедельник. Пока всё снова зависло в неопределённости.
«Царя на них нет», — с помнил я услышанную в Константинополе поговорку о нерасторопных чиновниках. В России вечно так. А у нас может и медленнее, но общим умом и волей доходней. Две головы как говорят на обоих берегах Атлантики, лучше одной! А уж три или четырнадцать… Не понимают они там, на другом берегу прелестей демократии. Впрочем, может и хорошо, что не понимают? Царства зависят от способностей очередного вождя, а в республике от способностей, всех сложенных вместе. Империи как возносились, так и падали. А народ и Сенат Рима сделал и фараонов, и правителей финикийских.
Как и следовало ожидать после того как министры разошлись мне занесли рескрипт президента о смещении Колби. И хорошо, что послали с правительственным курьером, а не через службу не к месту разговорившегося генерального почтмейстера Берлесона, ведомства которого всего пять дней как запретило пересылать в посылках детей.
* * *
ТЕКСТ ВЛАДИМИРА МАРКОВА-БАБКИНА.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 17 июня 1920 года.
Птицы.
Птицы.
Вихрь пернатых за окном Дворца Единства.
Кричат и дерутся. Охотятся и добывают.
Добывают... Добывают... Добывают...
Говорят, что птицы умнее млекопитающих, имеющих мозг того же размера. Мол, необходимость маневрирования в трехмерном пространстве заставляет быстро принимать решения.
Не знаю.
Может быть.
Впрочем, хотел бы я посмотреть на птицу, которая умнее элементарной крысы.
Я молча смотрел в окно, не оборачиваясь к крысам, которые собрались за длинным столом в моем кабинете.
Крысы. Хитрые, злобные и изворотливые.
Что ж, если продолжить аналогию, то я тут загрызу всех. Если потребуется. И они это знают.
— Что ж, начнём, дамы и господа. Господин Самарин, вам слово.
Не оборачиваюсь. Это одна из привилегий Императора — не оборачиваться. И одна из возможностей напомнить собравшимся о том, кто здесь кто.
Премьер-министр Российской Империи чинно поднялся с места и обратился к присутствующим:
— Ваше Императорское Всесвятейшество и Величие, Ваше Императорское Величество, Ваше Императорское Высочество, дамы и господа!
Смотрю в окно. Честно говоря, порой меня самого коробит от всех этих бесконечных «Величеств», но протокол есть протокол. Это уже со второй фразы можно перейти на простое «Государь» и «Государыня», а так, ничего не поделаешь — Двор и официоз, будь он трижды неладен. Но Империя и монархия — это, в первую очередь, Традиция. И её демонстрация. Мы же не дикие американцы, в конце-то концов…
За спиной моей премьер-министр России докладывает ситуацию на рынке зерна. Всё так переплелось в этом мире — премьер России докладывает в столице Ромейской Империи, которая, по факту, является столицей Империи Единства, но это не точно, поскольку столица Единства там, где её Император. А Император тут я. Тьфу-ты-ну-ты! Куда-то меня понесло не в ту степь….
Устал я. Может в Турцию съездить на отдых? Шутка. Что там той Турции осталось на карте мира. Даже ни одного пляжа у Турции теперь нет.
— … поэтому возникшая неопределенность в верхних эшелонах власти в Соединенных Штатах ставит под угрозу предварительные соглашения о поставках зерна и продовольствия в этом и следующем году…
Да, слово НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ стало ключевым в международной политике и всемирной торговле. Пусть США в этом времени и в этой реальности не стали ещё гегемоном, но это и сейчас очень серьезный игрок. Британия дряхлеет и вот-вот потеряет свою колониальную империю, Германия ещё не восстановилась настолько, чтобы играть в мировом оркестре первую скрипку, а та же Франция долго ещё будет отходить после потрясений революции и скрежета восстановления монархии. Но беда в том, что нам нужно было продовольствие. Много и не только на сейчас.
Впереди нас ждал ужасный 1921-й год и жуткая засуха. В моей истории от голода погибли многие миллионы по всему югу России и по всему Поволжью. Каннибализм, ходячие скелеты, матери, убивающие одних своих детей, чтобы прокормить остальных. Всё это было в моей истории, и я сделаю всё, чтобы этого не произошло в этой реальности.
Да, в моей новой истории не случилось революций, не проиграли мы Великую войну, не вспыхнуло беспощадное и братоубийственное пламя Гражданской, не разрушена экономика, не уехали и не погибли миллионы, и даже пандемия не подкосила нас. Но засуху отменить было не в моих силах. А потому, мы готовились изо всех сил.
Я слушал премьер-министра России. Самарин излагал бодро и толково, вот только знаю я, как обычно бывает со всеми планами, рапортами и отчетами. Как там? Гладко было на бумаге, но забыли про овраги? Наверняка это и про нас сейчас тоже. На пресловутой бумаге у нас уже почти достаточно запасов, чтобы пережить следующий год. Очень скромно, но пережить. Без людоедства. Но дальше ведь, как всегда выяснится, что элеваторов мало, готовы не все, зерно попрело или его поели мыши. И хорошо, если действительно поели, а не ушло зерно на чёрный рынок. Дальше начнутся проблемы с железной дорогой и прочим транспортом, где-нибудь обязательно вспыхнет война (тут уж наши недруги постараются), какое-нибудь восстание или еще какая беда. Потребуются войска, в перевозках продовольствия наступит хаос. И прочее, прочее, прочее, что делает жизнь правителя столь увлекательной.
Балы, красавицы, лакеи…
И хруст собственных костей под колёсами Ее Величества Истории.
— Александр Дмитриевич, простите, что перебиваю…
Верноподданническое:
— Всегда готов служить, моя Государыня!
Императрица решила уточнить. Я всё так же не оборачиваюсь, иначе это нивелирует её вопрос.
— Александр Дмитриевич, у меня такой вопрос по вашему докладу — бросается в глаза вопиющее отставание от графика в части строительства новых элеваторов и зернохранилищ. Как вы это объясните?
Самарин с готовностью пустился в объяснения.
— Ваше Величество! Действительно, имеет место некоторое отставание. Однако, хочу напомнить, что до 1917 года в России было всего порядка сотни элеваторов, больше особо и не требовалось, ведь экспортируемое зерно, не слишком задерживаясь, уходило на экспорт буквально с колёс, а в условиях экспортных ограничений Великой войны, их вполне хватало для внутренних нужд…