Имбанутый. Том 4 (СИ)

Вот только он боится вестника. Хотя мама говорит, что все хорошо. Что он хороший. Тодордан верил маме, но все равно пугался. Он же почти белый и с красными глазами — совсем не похож на эльфа. А как он их бил? Тодордану казалось, что они не взрослые эльфы, а как дети — слабые. Он бы уж точно так не валялся на земле, а дрался бы со всей силы, даже если бы было тяжело.
А потом вестник растоптал Ашхаю. И теперь уже третий день Тодордан ждет, что Она спустится с неба и всех накажет. Но Она почему-то не появлялась, что пугало Тодордана еще сильнее. Разве может богиня такое стерпеть? Разве не должен был вестник умереть на месте? Тодордан сжимал кулачки, злясь на маму, мертвого папу, Ашхаю и на пойманного огромного комара.
А потом он понял. А может богини… и правда не существует?
Этим же днем он спросил у мамы:
— Ма-а-м, а почему мы не ушли от него? Или не побили? Подумаешь, сильный. Надо наброситься на него всем вместе.
Мама очень странно посмотрела на мальчика.
— Опять ты решаешь все кулаками, мой Тодо, — строго посмотрела на него мама, но потом вздохнула. — Просто… у меня еще никогда не было такого сильного предчувствия. Знаю, это смешно. И перестань издеваться над бедным насекомым, Тодо!
— Предчувствие? — спросил мальчики, отрывая у комара второе крыло. — А что это?
Тогда мама лишь потеребил Тодордана по волосам. И вроде бы за эти три дня мальчик стал меньше бояться вестника, но потом пришел тролль из страшных сказок. Он говорил противные вещи и его хотелось побить. Но он сам ударил вестника толстой палкой и отправил его полетать.
Тодордан не уследил за скоростью удара. Просто «бум» и все — вестник летит, сшибая кустарник и маленькие деревца. Эльфы вокруг выглядят удивленными и испуганными. Они не знают, что им делать — бежать, или спасать своего Вестника.
Один эльф попытался убежать. Тролль мгновенно оказался рядом с ним, ухватил за шкирку, поднял:
— Йолопуки — не просто тролль. Йолопуки давно здесь и еще никто не выгнал Йолопуки. Тебя надо наказать…
Послышался противный звук, и эльф упал и больше не шевелился. Он знал этого эльфа. Его звали Бареонан. И теперь он лежал мертвым. Мальчик это понимал — он уже знал, как выглядят мертвые.
Эльфы разбежались во все стороны. Кто-то кинул кинжал, но тот отскочил от толстой шкуры тролля.
Вспышка. Господин Гил использовал заклинание огня. Тодордан прищурился, чувствуя жар на коже. А тролль только хмыкнул:
— Драник! — крикнула леди Жопа.
На страшного тролля набросился еще более страшный толстяк — его Теодордан старался избегать. Толстяк врезался в тролля и… фу-у-у-у… лопнул! Зеленая каша полетела во все стороны, распугивая эльфов. Теперь тролль в зеленой каше, дымится и улыбается…
— Йолопуки не вредит магия и кислота. Ох, как чешется, — толстяк стряхнул с лица вонючую и горящую кашу, а потом…
Вдруг заорал! Да так громко, что Тодордану пришлось заткнуть уши. Ему с большим трудом удалось устоять на месте, а не прижаться к маминой юбке.
Что произошло? Что?!
Рука страшилища лежала на земле и сжимала дубину. Из обрубка плеча брызгала кровь. Первый раз Тодордан видит столько крови.
Эльфы ахнули. Но не все. Те пятеро, что присоединились к ним три дня назад вели себя спокойно, только отошли подальше. Вот они точно боялись меньше всех. Особенно один из них — странный человек с белыми волосами.
— Молотом мне в… — открыл рот дядя гном, сидящий в кустах. — А я-то думал, хуже уже не будет.
Тетя Кентавр стояла и держала в руке лук, она целилась в великана, но пока не стреляла.
Мальчик перестал смотреть на кровь и кричащего тролля. Он перевел взгляд на вестника, оторвавшего чудовищу руку с такой скоростью, что Тодордан не сразу сообразил, как это произошло. Сначала он подумал, что она сама отвалилась.
Вестник без половины головы.
Вот теперь мальчик вжался в маму так, забыв о том, что должен быть сильным и защищать ее.
— М-а-а-м, что это? Ма-а-ам. Разве так бывает?
* * *
— Агу-агу! — орал я, пугая эльфом еще сильнее.
 
Ну а что? Я — черепашка-пердушка, где моя черепушка?
Мозги перестали слушаться. Потому что их не было. Тролль выбил мне часть серого вещества вместе с половиной черепа. И выглядел я теперь как давно загнивший зомби. Но не это самое страшное. В мыслях творилась такая хуета, что… сложно описать. Я вроде, как и соображал, а вроде, как и нет. Поэтому сойдемся на хуете. Мой единственный глаз херово ориентировался в пространстве и вообще воспринимал мир словно сквозь очко Асмодея.
Я стал просто носиться по округе, периодически пританцовывая. Туда-сюда, сюда-оттуда. Как курица с отрубленной башкой. Только «крыльями» не махал — они работали через раз. Одну ногу свело, другая выплясывала чечетку. И вот такой вот черт носился по лесу, прыгал по деревьям, периодически огребая от тролля, который, к слову, был неплох. О! И от него пахло шаурмой… Тьфу ты! Опять глючит! Не знаю как, но огромное тело Пука носилось быстро. Очень быстро. Единственное, что меня спасало — ветки деревьев. Они просто не выдерживали веса этого монстра. Хотя тот мог запрыгивать прямо на них.
Иногда разум возвращался, и я мог что-то сделать:
— Обитель земной тверди. Шаурменная Ашота!!! — орал я.
Ничего не происходило.
Разбежавшихся во все стороны эльфов я не воспринимал. Но судя по эмоциям, от меня они в большем ахуе, чем от тролля.
Регенерация тупила, медленно восстанавливая мозги. И пока я не восстановлюсь, мне нужно прыгать-скакакачать. Или тролль свернет меня в Бодрулов рог. А вот у него рука отрастала на глазах. Такому восстановлению позавидует любой вампир.
Он смотрел на меня снизу и махал дубиной:
— Спускайся к Йолопуке, эльф без головы! Если у тебя есть шары между маленькими ножками. Йолопука покажет тебе мужчину!
Тролль посмотрел на Каю, стоящую за деревом на удалении:
— Смотри, зеленая женщина. Йолопука — мужчина. А он наверху. Прячется. Йолопуку боится.
Кая зажала рот рукам, спряталась за дерево.
Я хотел возмутиться, но только пустил слюну и выплюнул пару черепных костей. Ууу, сууарама, ма-ма-ма! Я тебя та-та-та! Тьфу, бля. Тяжело без мозга. И как только негры выживают.
Не знаю сколько времени прошло, прежде чем мои мозги срослись, но, когда это случилось, я сделал две вещи.
Первая. Задумался о философском вопросе. Если мне снести голову, она отрастет заново? И буду ли это я? Может… я погибну, а появится моя генетическая копия? И выживу ли я вообще после этого? В Ньерте я собрался по кускам, но сейчас моя вторая половинка ко мне не вернулась, а будто клонировалась из остатков. Бля, это крипово. Очень крипово. Нужно беречь свою голову. И душу.
Вторая. Ох и заставил же нас побегать этот хер.
— Эй, Пуки! — крикнул я на урода сверху.
— А?
Я провел пальцем по шее:
— Смекаешь?
— Грозишь Йолопуке, сидя на дереве? Может покаркаешь, как ворона? Трусливая птичка.
Дерево, на котором я заныкался превратилось в кусок льда.
— Магия Йолопуке не страшна и…
Взгляд ледяной ведьмы.
Прямо затылком почувствовал на себе удивленный взгляд Астарии. Еще бы — это ее заклинание. Но зато тролль теперь успокоен. Не каменная, конечно, как у Толкина, статуя, но и ледяная сойдет.
Я спрыгнул с дерева. Вырвал у урода дубину вместе с запястьем. Размахнулся. Сейчас будут нам ледяные кубики для коктейлей.
— Стой! Трайл! Нет! Стой!
О, нет, только не ты.
— Катя, читай по губам. Ни… за… что!
Катя раскраснелась, тяжело дышала:
— Ты не понимаешь! Он уникален! Это не просто тролль! Это уникальный тролль!
 
— Да срать! — я занес дубину над головой, но Катя встала между ледяным уродом и мной.
— Не дам. Чего хочешь дам. Его не дам. Возьмем с собой. Умоляю. Гоблинов ты мне не дал. Матку не дал. Дай тролля. Прошу. Ему не нужна матка. Только самка.
Я начал злиться:
— Катя, ты в своем уме? Что мне с ним делать? Куда я суну еще одного неадеквата…