Небесный Смотритель (СИ)

— Но с ходячим мертвецом такие фокусы не пройдут, — закончил я за папу.
— Совершенно верно. Однако куда хуже другое. Из «Кастодии» маги выходят, скажем так, неполноценными. Там особый созданный чародеями фон, который воздействует на Ореолы. Разумеется, заключенные могут наполнять вторые ауры и даже применять кое-какие заклинания. Но их количество очень ограничено. Если же маг попробует сотворить что-то запрещенное, реакция самой «Кастодии» последует незамедлительно.
— Его убьет?
— В каком-то смысле, — папа кивнул, внимательно глядя на меня и словно раздумывая: догадаюсь или нет?
Впрочем, ответ лежал на поверхности.
— Такому магу сожжет Ореол, — сказал я, и папа кивнул.
— Но даже то воздействие фона «Кастодии» на вторую ауру, которое нельзя почувствовать, имеет последствия. На свободу маг выходит, потеряв примерно половину своей силы. Вернуть утраченное можно, но на это уйдут годы.
Некоторое время я обдумывал услышанное, после чего вынес вполне предсказуемый вердикт:
— Сурово.
Некоторое время ехали молча. Ожидания насчет того, что мне полегчает, как только я узнаю об участи Альгенштейна, не оправдались. Я по-прежнему не чувствовал себя свободным и готовым вернуться в прежнюю жизнь, где были академия, друзья, открытия, стремление стать сильным магом… Чувство незавершенности ныло подобно проеденному кариесом зубу.
Будет совсем невесело, если оно останется со мной навсегда. Я очень надеялся, что этого не случится. Возможно, мне полегчает, когда над Аве-Лларом перестанет нависать угроза в виде огромной твари с множеством глаз, пастей и щупалец, способной насылать на людей полчища монстров. Во всяком случае мне очень хотелось на это надеяться.
Из раздумий вывел писк папиного телефона. Тот знакомым жестом достал аппарат, несколько секунд изучал проявившееся на экране сообщение. Затем повернулся ко мне, отчего сердце кольнула тревога.
— Ну что, Артем, — серьезным тоном произнес он. — Послезавтра тебя ждет еще один звездный час. Слушание в департаменте межмировых отношений. И поверь, там тебе говорить придется гораздо больше, чем в суде. Поэтому рекомендую хорошенько подготовиться, сделать полноценный доклад.
Так я и поступил. Едва мы доехали до дому, я отправился в библиотеку и засел там до вечера. Вновь листал книги, отбивал барабанную дробь на клавиатуре компьютера, по пунктам воспроизводя все, что случилось в Аве-Лларе. В итоге получилась солидная работа на двадцать с лишним страниц, и первым делом я прочел ее родителям.
— Очень даже неплохо получилось, — сказал папа, когда я закончил. При этом было видно, насколько тяжело ему было слушать. Точнее — осознавать, что услышанное произошло с его сыном. — Думаю, совету по межмировым отношениям будет над чем подумать после того, как ты выступишь.
Я в ответ задумчиво покивал, а затем нерешительно спросил:
— Как думаете, есть способ уничтожить монстра-Луну? Жители Аве-Ллара заслужили свободу… — перед глазами опять встали мои ученики, и мысль оборвалась.
— Пока сложно сказать, Тема, — мягко ответила мама, с сочувствием глядя на меня. — Думаю, с этим чародеи, которые отправятся в Аве-Ллар, будут разбираться уже на месте.
— Если туда действительно кто-то отправится, — тихо, неохотно добавил папа.
— То есть, — я нахмурился, — существует вероятность, что этот мир останется без помощи?
— Такая вероятность всегда существует, Артем. К сожалению. И я хочу, чтобы ты не забывал об этом, иначе рискуешь разочароваться и причинить самому себе лишнюю боль.
— Но ведь это только вероятность, правда? — Фаро, Фукс, Лора с детьми и остальные все еще стояли перед глазами, и на лице каждого читалась обреченность.
— Разумеется, — отец кивнул и ободряюще похлопал меня по плечу.
Весь следующий день я занимался тем, что перечитывал и правил доклад, добавляя новых, как можно более страшных подробностей. Я надеялся, что так маги совета отнесутся к творящемуся в Аве-Лларе с большей серьезностью. Под вечер, когда голова уже раскалывалась, подумалось, что сделанное мной очень похоже на работу адвоката. Совет будет судьями, однако решать им предстоит судьбу целого мира. Если они выберут бездействие, то это равносильно смертному приговору, если решат отправить в Аве-Ллар команду чародеев — оправдательному.
 
«Жуть…» — уже лежа в кровати и глядя на темное, в серебристом бисере звезд небо, думал я.
Понятное дело, что из-за обилия мыслей и тревог заснуть бы не удалось, и я применил магию, чтобы отключиться.
К полудню следующего дня мы с родителями уже были в департаменте межмировых отношений. Под собрание, на котором мне предстояло сыграть главную роль, выделили главный зал — огромное и ярко освещенное помещение с просторной сценой. По стенам тянулась вязь причудливых барельефов, с потолка гроздьями хрусталя свисали люстры. Маги постепенно занимали многочисленные кресла, а те, кто состоял в совете департамента, устраивались в первом ряду и с любопытством поглядывали на меня, стоящего возле ступеней на сцену.
— Ты как? — мама положила руку мне на плечо, в ее голосе слышалась тревога.
— Нормально, — как можно спокойнее ответил я, чувствуя, как потеют пальцы, держащие страницы распечатанного доклада.
Наконец собрание началось, и вскоре меня пригласили на сцену — к специальному, усовершенствованному с помощью магии микрофону. На то, чтобы прочитать доклад, не ушло много времени, а вот потом…
Ни на одном экзамене в академии мне не задавали такого количества вопросов. Причем некоторые были настолько неожиданными, что я не всегда находил ответ. И это напрягало, поскольку мне казалось, что каждое мое «я не знаю» уменьшало шансы Аве-Ллара на помощь со стороны земных магов.
«Согласятся ли они помочь?» — задавался и задавался я вопросом, пристально изучая лица умудренных годами чародеев, которые входили в совет.
Так, отвечая на один вопрос за другим, я провел перед микрофоном не меньше трех часов. Затем глава департамента Роман Распутин, седоволосый маг с гордым лицом и прямой спиной, отпустил меня к родителям.
Я был только рад уйти из-под десятков внимательных и изучающих взглядов, а увидев, кто стоит рядом с мамой и папой, не смог сдержать улыбки. Как же давно я не видел это морщинистое, но открытое лицо с длинным носом и внимательным прищуром…
— Наконец-то ты дома, Артем, — профессор Громов не стал сдерживать эмоций и крепко меня обнял. — Я безумно переживал, когда ты… ну… — впервые на моей памяти этот человек сбился с мысли. — И то, что ты сейчас здесь, целый и невредимый, да еще прошедший через такие испытания… Иначе как феноменом это не назовешь.
Отпустив меня, Константин Ильич покачал головой.
— Я в порядке, — немного смущенно ответил я. Затем обернулся, посмотрел на разбившихся по группам чародеев, что участвовали в совете, и задумчиво добавил: — Надеюсь, в Аве-Лларе вскоре тоже многое изменится. В лучшую сторону.
— Поверь, Артем, я хочу этого не меньше, — сказал профессор Громов. — Но ты сам понимаешь, насколько там все серьезно. Обособленный и очень далекий мир, огромная сущность, которая использует сильнейшую черную магию… Ты поставил департамент перед очень серьезным выбором. Магам надо многое взвесить, прежде чем принимать решение.
— Понимаю, — я неохотно кивнул. — Обсудить нужно многое.
— Именно. Но думаю, через три-четыре дня станет известно, намерены ли земные маги помогать Аве-Ллару. И ты узнаешь об этом одним из первых. Ну а завтра… — Константин Ильич хитро прищурился, затем перевел взгляд на моих родителей, и папа кивнул. — Завтра я жду тебя на занятиях в академии.
  
Глава 13
 
Надо ли говорить, что мое возвращение в Московскую академию магических наук произвело фурор?.. Хотя сам я, честно говоря, такого не ожидал. Наверняка изначально все, что случилось в Зале Телепортов, держалось в строжайшей секретности во избежание скандала. Затем, видимо, кто-то проговорился, и началось. «Сарафанное радио», оно такое.