Карнивора (СИ)

— Позавчера она пришла сюда под утро, продрогшая насквозь. Вечером у нее начался жар, а вчера она не смогла встать с постели. Ночью начала бредить. Я сказал, что позову Мастера Окиэ, но она закричала, чтобы я ни в коем случае не делал этого. А сегодня, ненадолго очнувшись, велела привести тебя.
Кит положил руку на лоб Марики. Ладонь обожгло. Кит взял ее запястье и посчитал пульс.
— Надо звать Мастера Окиэ, — сказал он уверенно, выпрямляясь. — Это воспаление. Если не помочь ей сейчас…
Кит не смог договорить. Ледяные пальцы памяти внезапно сомкнулись на горле и сжали так сильно, что ему стало тяжело дышать.
Он сделал глубокий вздох и повернулся к Дориану.
— Она просила этого не делать, — мягко возразил тот. — И позвать тебя.
— Но что я-то могу сделать?! — с досадой воскликнул Кит. Марика дернулась, не открывая глаз, и тихо застонала.
— Она тяжело больна, — продолжил Кит, понизив голос, но не менее яростно.
Этот Дориан со своими спокойными карими глазами начинал злить его. Неужели тот хотел убить Марику, только чтобы выполнить ее глупую просьбу?!
— Надо позвать Мастера Окиэ, — твердо повторил Кит.
— И тогда, скорее всего, все узнают, что она — девочка, и ее выгонят из школы, — заметил Дориан совершенно ровным голосом.
И только тут Кит обратил внимание. Коротко остриженные волосы, коричневый балахон из грубой шерсти.
— Она учится тут, — тяжело сказал Кит — и сел на вторую постель, закрыв лицо руками.
До сих пор он считал, что Марика зачем-то пришла в школу к нему. Передать важные вести, повидаться с ним — а может, и вовсе поругаться — он не удивился бы любому самому безумному поводу. Но правда была безумнее всего. Она училась здесь. Судя по тому, что они с Дорианом жили в отдельной келье — училась уже достаточно давно. Каждый день Кит, вероятно, встречался с ней — и не знал, что Марика живет здесь, рядом.
Почему она не нашла его сразу, как только пришла сюда?! Почему жила в комнате с этим парнем, который ничем не попытался ей помочь теперь, когда она заболела?!
«Попытался, — поправил в голове голос, почему-то напомнивший Дору. — Он привел тебя».
«Я ничего не умею! — возразил Кит голосу. — Какой от меня толк?»
Но это тоже было неправдой. Он уже начал свое обучение по курсу медицины. Она нравилась Киту куда меньше менталистики — но кое-что он уже знал. Воспалительные процессы, одна из самых частых причин лихорадки. И наиболее легко излечимая. Достаточно убрать причину воспаления, и дальше организму хватит сил восстановиться самостоятельно.
Кит поднялся, шагнул к постели Марики. Ему казалось, он даже на расстоянии чувствовал жар, исходящий от нее, огонь болезни, которая съедала ее изнутри…
«Нужно убрать болезнь, — подумал Кит, протягивая руки над Марикой. — Вытащить ее, вытянуть, уничтожить».
Он прикрыл глаза. Кит никогда этого не делал — никто не допускал начинавших курс до практической медицины — но ему казалось, он знает, что нужно. Жар грел ладони, и Кит мысленно ухватился за него, нащупывая то, что вызвало этот огонь. Он искал нечто опасное, чужеродное, что-то, что не имело к Марике отношения, что не было ею… Ладоням становилось все жарче, Кит понял, что у него получается, но не останавливался, искал дальше, вытягивал из ее тела все, что казалось ему враждебным, лишним…
Внезапно раздался громкий рык, и прямо перед Китом возникла оскаленная пасть Волка. Он вскрикнул, опустил руки и открыл глаза.
В келье было очень тихо. Марика по-прежнему лежала неподвижно, но Киту показалось, что ее дыхание стало ровнее. Он хотел снова померить ее пульс, когда ощутил на руках что-то липкое и влажное. Кит посмотрел на свои ладони — и увидел, что они покрыты толстым слоем густого зеленоватого гноя.
Он пошатнулся, согнулся в проходе между двух коек — и его вырвало.
* * *
Долгое, очень долгое время вокруг была только густая, липкая тьма. Она не была пустотой, небытием — нет, тьма обступала Марику со всех сторон, давила, одновременно сковывая движения и побуждая вырваться, спастись. Проснуться.
 
Когда Марике это наконец удалось, вокруг тоже было темно — потолок кельи был лишь слегка подсвечен сиянием магического шара. Она осторожно вздохнула — воздух оказался свежим, даже, пожалуй, чересчур холодным, но после липкой тьмы это было приятно.
— Я, кажется, перестарался, — слева раздался хруст яблока.
Марика повернула голову — очень медленно, будто заново вспоминая, как нужно это делать. Дор сидел на своей кровати, скрестив ноги, а над его головой висел светящийся шар.
— Хотел проветрить тут, — продолжил между тем Дор. — Но воздух, кажется, не мой конек.
Марика слабо улыбнулась. Управлять стихиями по-настоящему умели только ученики-материалисты, и то не все.
— Спасибо, — сказала она тихо.
— Как ты? — Дор отложил в сторону яблоко — что делал крайне редко — и придвинулся поближе. — Выспалась?
Марика замерла. Воздух в комнате внезапно стал еще холоднее.
— Кит рассказал тебе, — еле слышно пробормотала она наконец пересохшими губами.
— Ты бредила, Маар, — мягко сказал Дор. — А потом валялась в беспамятстве несколько дней. Тут уж можно было ничего и не рассказывать.
Марика отвернулась и с досадой посмотрела на потолок, чувствуя, как щеки заливает жаром.
— Но я и так знал, — добавил Дор.
Она снова повернула голову, на этот раз куда быстрее.
— Как давно?
— Всегда, — ответил он — как-то странно.
Так, что в холодном воздухе внезапно запахло яблоками и цветами.
— Хочешь есть? — спросил Дор уже своим обычным голосом.
— Только пить, — пробормотала Марика.
Он помог ей, поддерживая голову, пока она жадно глотала прохладную воду, а затем помог лечь обратно на подушку.
— Спи, Маар, — тихо велел Дор. — Набирайся сил.
* * *
И силы ей понадобились.
Потому что на следующий день Марику наконец хватились.
В первый день ее отсутствия Дор говорил, что его друг простудился. Насморк не считался чем-то серьезным, достойным помощи Окиэ — но сам Мастер просил учеников не ходить при этом на занятия. На следующий день Дор, наверное, не стал бы бросать Марику, если бы не понимал, что их совместное отсутствие вызовет еще больше подозрений. После занятий он нашел Кристофера Тилзи, благодаря которому Марике тут же стало лучше. Она проснулась поздним вечером и почти тут же снова заснула хорошим, крепким сном.
А утром, почти сразу после того, как Марика проснулась, в дверь их кельи постучали.
* * *
Марика вскинула голову — сердце заколотилось в груди, и она была совершенно, абсолютно уверена, что это Кит.
Кит, который ее вылечил. Который ее спас. Дор только что рассказал ей обо всем — и тут раздался стук, и это наверняка пришел Кит, чтобы проведать ее.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Мастер Леви.
— Маар из Оры, — сказал он тихо, — Магистр вызывает тебя к себе.
Сердце Марики подпрыгнуло в последний раз и замерло в груди тяжелым камнем. Она увидела, что Дор хочет что-то возразить, но остановила его взглядом. Какая разница, что она еще слишком слаба? Если ее действительно собираются выгнать из школы?
Марика медленно поднялась на ноги, и голова тут же страшно закружилась.
«Ничего, — подумала она, бредя вслед за Мастером Леви, — осталось недолго».
Несколько раз ему приходилось останавливаться, чтобы подождать Марику — но идти быстрее она не могла при всем желании. Мимо проходили ученики, и ей казалось, что они смотрят на нее и шепчутся за спиной — но между ними и Марикой была будто слюда, полупрозрачная стена, сквозь которую было видно и слышно лишь отголоски образов и слов. Они были там, в школе, спешили на завтрак, повторяли заклинания или три основных закона магического равновесия, но Марики среди них больше не было. Она оказалась по другую сторону стены.
 
Кабинет Магистра находился на верху самой высокой башни — пройдя треть подъема по винтовой лестнице, Марика решила, что умрет прямо тут. Она задыхалась, перед глазами поплыли темные круги. Мастер Леви в очередной раз обернулся. Пристально посмотрел на Марику, судорожно вцепившуюся в гладкие деревянные перила. Спустился на несколько ступеней, оторвал ее руку от поручня, потянул за собой, и Марика явственно почувствовала, как через его теплую сухую ладонь тело начало наполняться силой. Это немного помогло, хотя на последних ступенях она все равно дышала с трудом. Мастер Леви — тоже.