Контракт (СИ)

Хава поставила бокал на землю, встала и скинула с себя разорванный грязный, заляпанный кровью, костюм. Оставшись обнаженной, она оглядела себя со всех сторон: прекрасное молодое тело несмотря на то, что ей уже была больше ста лет. Ни одного шрама, кроме свежего от удара Тахира. Шрам на груди все портил, конечно, но он скоро исчезнет. Потянувшись, как кошка, Хава улыбнулась снова сама себе и рыбкой нырнула в озеро.
***
Хилини появилась в своей комнате, в Доросе, подняв волну воздуха и подойдя к шкафу для одежды, переоделась в чистую темно синюю тунику. Немного помедлив, она достала маску из ткани такого же цвета и надела ее на лицо. В коридоре ее уже ожидали. Охрана из местных солдат, которые, в принципе, ей были не нужны, но, как не пыталась она от них избавиться, надо было соблюдать местные обычаи. Да и люди реагировали на это гораздо привычней, чем когда она шла одна. И Гомати, верховный жрец богини Кадру, он свято верил, что Сестры воплощенные дочери Кадру, потому беспрекословно служил им, выполняя все, что они говорят.
— Госпожа, — старый жрец стоял возле входа в ее покои, увидев ее, низко склонил свою голову. — Вас давно не было, я уже начал беспокоиться.
— Оставь, Гомати, — перебила его Хилини. — Ты же знаешь, что с нами ничего не может случиться. Идем в тронный зал, по пути расскажешь, какие изменения произошли, пока нас не было.
— Конечно, Госпожа, — Гомати выпрямился, следуя за Хилини.
За ними двинулась и стража. Темные старые коридоры дворца Дороса, освещенные факелами, таили множество секретов и тайн, но никогда по ним ранее не ходили такие существа как Сестры.
С их появлением, власть богини Кадру — прародительницы змей, укрепилась стократно. Они всячески поощряли это, и Гомати, помнивший их, когда сам еще был ребенком, буквально боготворил их.
Он любил их всей своей душой и готов был идти за ними куда угодно. Безусловно, Сестры заметили это, когда он еще был молод, и все его усердия по отношению к ним. Они были далеко не глупы, понимая, что одной силой и ужасом невозможно держать власть в своих руках бесконечно. Потому, ими была взращена целая армия жрецов, фанатично преданных им, и Гомати был одним из немногих приближенных.
Они даже научили его пользоваться магическими устройствами, с помощью которых, он мог общаться с ними, и в случае чего вызвать их случись что-то срочное.
Выйдя из коридора, они вышли в большой каменный зал с колоннами, украшенными мордами змей. стены зала были искусно расписаны сценами человеческих жертвоприношений богини Кадру, и везде были изображены Сестры.
На одной из росписей они держат над головой младенцев, подняв высоко над ямой, из которой вырываются языки пламени. На другой, они сидят на ритуальных тронах, а возле их ног лежат отрезанные головы людей. Дочери Кадру, так их называли в Доросе, почти что богини, и никто не мог им сказать или сделать против.
Железные факелы на стенах и стоящие на полу большие жаровни давали достаточно огня, чтобы освещать весь зал, бросая причудливые тени на рисунки на стенах, добавляя еще больше ужаса этим росписям.
В конце зала стояло два каменных трона, высеченных из одного куска камня. Троны Сестер, позади которых на стене висели головы, много голов, тех, кто хотели когда-то свергнуть их. В основном, это было в самом начале, когда они пришли в этот город, потому головы уже давно высохли.
Запах страха, витавший в этом зале, сбивавший спесь даже с самых важных, богатых и влиятельных людей, что приходили сюда. Хилини не спеша прошла по залу, и обойдя троны, завернула в небольшую комнатку за ними, где стояли маленький стол с картой западных земель и деревянные стулья вокруг него.
Здесь они решали повседневные дела со своими советниками, жрецами и все, что требовалось, срочно обсудить без лишних глаз. На входе осталась стоять стража, а Хилини с Гомати прошли внутрь, где, усевшись на один из стульев, она дослушивала последние новости, что говорил старый жрец, стоя перед ней.
 
Ничего нового, все без изменений. Они с Сестрой крепко держали власть в своих руках. Обратив религию в свою пользу, обе Сестры с помощью своего искусства, которое у них было, практически стали богинями в этих землях.
— Гомати, приведи чуть позже в мои покои двух послушников, девушку и юношу, помоложе, — сказала Хилини, — они понадобятся мне. И еще, есть ли новости от Шимуна, нашего брата?
Шимун. Гомати не любил этого старого колдуна. Конечно, он собрат Сестер и, пожалуй, был старше их, но он не любил его. Возможно, это была обычная ревность, даже, скорее всего, так оно и было.
— Нет, Госпожа, — склонил голову он, — ничего. Скажу, я давно уже не видел и не слышал о вашем брате.
— Это очень странно. Он должен был уже оставить сообщение, — Хилини начала понемногу нервничать. — Оставь меня, Гомати, и прикрой за собой дверь, я попробую связаться с ним прямо сейчас.
Когда жрец вышел, она подошла к одной из стен и, нажав в ней на один из камней, открыла скрытый тайник, где лежало все необходимое для связи с Шимуном. Таких тайников было множество разбросано по всем землям и городам, которые, так или иначе, касались Сестер.
Когда-то, давным-давно, они принадлежали к Семье и могли разговаривать друг с другом без дополнительных магических инструментов, но, то время давно ушло.
Хилини аккуратно поставила на стол небольшую железную коробочку, в которой лежал тусклый черный не ограненный камень из непонятного материала. Он отдаленно напоминал материал, из которого был сделан алтарь, где они принесли в жертву Бочку и который должен был связать Господина с помощью мальчика.
Сев перед ним на стул, она прикоснулась обеими руками и, закрыв глаза, начала предпринимать попытки коснуться разума Шимуна.
К сожалению, такая связь была только односторонней. Говорить мог только тот, кто держал камень, а в ответ принимались бессвязные отрывки мысли, даже, скорее, эмоции, но этого было достаточно.
Хилини ничего не слышала. Ни одного отголоска. Камень был совершенно холодный и молчаливый. Никогда такого не было. Она начала понимать, что Шимун не ответит. Что-то не то. Шимун всегда отвечал, даже когда отдыхал, хотя отдых ему нужен был крайне редко. Она прервала попытки связаться, и аккуратно убрав коробочку с камнем в тайник, вышла из комнаты.
***
Вдоволь накупавшись в озере, Хава переоделась в чистый костюм из плотной ткани, похожий на ее разодранный и окровавленный, который сейчас комком грязи лежал на пятачке пещеры, и начала приводить руки в порядок.
Она всегда любила держать свои руки в идеальном состоянии. Редкие масла, которые она сейчас втирала в руки, стоили целое состояние и достать их было чрезвычайно сложно. Вытянув руки ладонями вниз, Хава с удовольствием посмотрела на них. Вечно молодые, такие же, как и ее тело, не одной морщинки, это всего лишь часть того, что давала истинная магия, которой обладали только боги и демоны.
Хава, не спеша втирая масло, вспоминала тот день, когда они с торговым караваном пришли с сестрой в тот оазис, где первый раз услышала про Семью. Их везли на продажу, куда-то на север, и этот оазис был всего лишь одним из многих.
На тот момент ей было десять лет, а сестре тринадцать. Как это было давно. Целая вечность прошла с той поры. Такие, как они, дорого ценились далеко за морем и несмотря на то, что путь был долгим и опасным, работорговцы не жалели ни времени, не сил на этот путь.
В этом оазисе всегда пересекалось много разных людей, начиная от работорговцев и заканчивая вождями племен. Там-то они и увидели первый раз, как пляшущий в, украшенной перьями, маске вокруг ночного костра человек, пускал огонь изо рта высоко в воздух, освещая сидящих вокруг высоких темнокожих людей с подпиленными зубами. Сидя в деревянной клетке и держась руками за прутья, Хава с восторгом наблюдала за происходящим возле костра. Проходящий рядом воин в тюрбане и кривой саблей за поясом, остановился, видя, как она наблюдает, и плюнул в сторону костра с танцующим колдуном.