Человек дождя

Доктор Марстон покачал головой. Значение этого жеста было совершенно ясно Чарли. «Ты проиграешь, задница», — говорил этот жест. Они даже не собирались дать ему шанс. Их не интересовало, какие успехи сделал Рэймонд или как он теперь воспринимает мир. Ты проиграешь. Что ж, будь он проклят, если он сдастся так легко. Он выдержит еще несколько раундов, прежде чем его вынесут.
— Я не судья и не юрист, — мягко проговорил Марстон. — Я врач. Даю рекомендации суду. Воллбрук — это выдающееся заведение, — продолжал Марстон. — Доктор Брунер — уважаемый профессионал. Очень уважаемый, должен вам заметить. Болезнь вашего брата неизлечима. И тщательно задокументирована, смею вас заверить.
Чарли встал, выражение его лица стало непроницаемым. Голос — ледяным.
— Прекрасно. Пойдем, Рэй. Мы только теряем время с этими ребятами. Пойдем лучше сыграем в бейсбол. А твоих друзей мы еще увидим в суде.
— Погоди, сынок, — сказал доктор Брунер. — Этот человек всего лишь пытается тебе кое-что объяснить. Здесь нет твоих врагов.
— Что ж, прекрасно, — презрительно бросил Чарли. — Никто не хочет запереть до конца жизни меня. — Он больше не пытался контролировать свою ярость. — Но если бы это произошло, нашелся бы всего один человек в этой комнате, в этом мире, который остался бы со мной. Этот человек здесь!
Все глаза повернулись к Рэймонду, который выудил крохотный «Сони» из «дипломата» Чарли и был поглощен переключением каналов. Он отнюдь не выглядел героем.
— И если вы собираетесь забрать его у меня, то вы мои враги.
— Брось трепаться, Чарли, — сказал доктор Брунер спокойно, но очень властно. — Ты знаешь, сынок, что твой отец, несмотря на все его ошибки, наступил себе на горло и отвез Рэймонда в клинику. Это правда.
— Наступить себе на горло, да? — яростно зарычал Чарли. — Посмотри в зеркало, приятель! За шесть дней со мной Рэй продвинулся больше, чем с тобой за двадцать проклятых лет! И ты не сможешь это отрицать. Вот в чем правда!
Марстон и Брунер обменялись многозначительными взглядами. Затем доктор Марстон повернулся к Рэймонду:
— Рэй, ты путешествовал с братом. Что там было интересного?
Не отрываясь от своего маленького телевизора, Рэймонд ответил:
— Я был на могиле папочки. И играл в карты. И выбил Чарли Бэббита. И водил машину.
— Постой, постой, — засмеялся доктор Марстон. — У меня уже голова закружилась от твоего путешествия. — И спросил Чарли: — Он действительно водил машину?
Прежде чем Чарли смог объяснить, Рэймонд перебил его. Он был на коне, его распирало желание рассказать о последних восхитительных днях.
— Быстро! И я встретил проститутку и…
— Ну-ка расскажи мне об этом. — Доктор Марстон шутливо подмигнул.
— Ее зовут Айрис. Она хорошенькая.
Чарли почувствовал себя неуютно. Ничего из того, что говорил сейчас Рэймонд, не входило в их тщательно разработанный план. Карты, машина и падшая женщина — все это вряд ли свидетельствовало о братской любви и заботе о тяжелобольном. Все шло не так! Так не должно было быть! Но он не рискнул прервать Рэймонда. Одному Богу известно, что в этом случае может произойти.
— Где ты встретил Айрис, Рэймонд? — спросил доктор Брунер.
— Там, где вы пьете выпивку.
— В баре, — сказал Брунер, и Рэймонд кивнул:
— В баре.
— Откуда ты узнал, что она проститутка, Рэймонд?
— Чарли Бэббит сказал. Он сказал, что проституткам нравятся мужчины с деньгами. Он сказал, что деньги делают людей привлекательными. Он дал мне денег, чтобы я дал ей…
На этот раз Чарли был вынужден вмешаться:
— Она всего лишь собиралась потанцевать с ним. Это было абсолютно невинно!
— А вы знаете, что сделает Рэймонд, если хорошенькая девушка положит ему руки на плечи? — требовательно спросил Брунер.
— Он танцевал с ней! — заорал Чарли.
Марстон и Брунер усмехнулись, но Рэймойд спокойно сказал:
— Я танцевал с Сюзанной.
Трудно сказать, кто был удивлен больше — врачи или Чарли. Сюзанна? Почему она ему не сказала?
— Не так, как Чарли Бэббит, — добавил Рэймонд.
Все головы повернулись к Рэймонду, и доктор Марстон спросил:
 
— Что ты имеешь в виду, Рэймонд?
Вопрос встревожил его. Рэймонд крепко сцепил руки. Верный признак того, что он начинает беспокоиться. Он заговорил очень быстро, слова выскакивали сплошным потоком, и поток этот прерывался лишь испуганными паузами.
— Чарли Бэббит крепко схватил меня. Он не пускал меня… давай, братья… так обнимаются, и… это не… тяжело… — По мере того как он продолжал, Рэймонд волновался все сильнее, и его маленькое тело начало дергаться. — Список Серьезных… Список Серьезных… и я буду… я буду там… под первым номером в… в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом… и… — Рэймонд обернулся и посмотрел прямо на Чарли. — И… мы не… не… мы не… братья.
«О Господи! Я просто долбаный кретин! Я сделал все не так! Все!» — подумал Чарли с внезапным болезненным прозрением. Впервые он увидел другую сторону медали, то плохое, что он принес Рэймонду наряду с хорошим. Еле слышно, с глубоким раскаянием, он сказал:
— Я думал… я прощен.
— Иногда, — сказал Рэймонд.
Иногда. Глубоко вздохнув, Чарли повернулся к доктору Брунеру и попытался объяснить. — Я был не прав. Я пытался заставить его обнять меня. Я думал, что я… тот, тот единственный человек, который может пробиться к нему… заставит его обнять брата… поцеловать девушку.
— Я целовал девушку, — с видом триумфатора произнес Рэймонд.
Вздох изумления прокатился по комнате.
— Ты поцеловал Айрис? — недоверчиво спросил Чарли.
Рэймонд покачал головой:
— Сюзанну. В лифте. После того как мы танцевали.
В комнате воцарилось молчание. Трое мужчин пытались осознать это чудо. Затем доктор Марстон мягко спросил:
— Итак, ты поцеловал девушку. Скажи мне, Рэймонд, что ты почувствовал?
— Это было влажно.
Немая сцена. Чарли позволил себе маленькую улыбку победителя, которую Марстон заметил и понял.
— Рэймонд у нас просто сердцеед, — сказал доктор Марстон, обращаясь к Чарли, — всем на зависть. Мы бы с ним с удовольствием поменялись. Правда, Рэймонд?
Рэймонд согласно кивнул.
— Тебе понравилось побыть вне дома? Это было увлекательно?
Рэймонд снова кивнул.
— А теперь пора возвращаться домой, — сказал доктор Марстон мягким, но решительным тоном.
Никогда! Только через труп Чарли Бэббита!
— Слушайте, — Рассерженный Чарли вскочил. — Нам не нужны ваши деньги и ваше отеческое участие. Разуйте глаза! Нам с Рэймондом хорошо вместе.
Доктор Брунер, некоторое время сидевший молча, подался вперед и пронзительно посмотрел на Рэймонда. Насколько им на самом деле хорошо? Пора это выяснить.
— Скажи мне еще раз, Рэймонд, как ты поранил руку? На самом деле?
Рэймонд отвел глаза.
— Ну вот, дверь папочкиной машины была… и она была… — промямлил он.
— «Ну вот» значит, что он обеспокоен, — обратился доктор Брунер к Марстону, — почти как…
— Он лжет, — перебил Чарли. — Ради меня. Это полностью моя ошибка. Это случилось, когда я пытался обнять его. Я держал его слишком крепко и не хотел отпускать. Я думал, что, если я буду просто держать его… руками… между нами возникнет контакт… что он… может быть… поймет, что он мне небезразличен. Но у него начался припадок. Он почти отгрыз себе руку. — Чарли повернулся к доктору Марстону, в голосе и глазах его читалась мольба. — Это моя ошибка. Моя. Я понял. Я обещаю…
Но доктор Брунер встал, печально качая головой, и Чарли с ужасающей ясностью понял, что проиграл. Развязка приближалась, — Тебе хочется поплавать, Чарли. Но здесь слишком глубоко. — Брунер был прав как в теории, так и на практике. В состоянии Рэймонда мог разобраться только профессионал. Даже самого большого желания в мире недостаточно, чтобы прыгнуть выше головы.
Но самая большая насмешка заключалась в том, что главная ошибка Чарли привела к самому большому успеху.
Самым впечатляющим номером в шоу, разыгранном Рэймондом для экспертов, было не то, что он танцевал, или водил машину, или играл в карты, или целовал девушку. Нет, это было то, что он лгал. Лгал, чтобы выгородить Чарли Бэббита. Но аутисты не лгут! Ложь предполагает наличие цели. Чего-то, к чему надо стремиться, чего надо достичь, одним словом, причину для лжи. Аутисты, такие как Рэймонд, даже высокоорганизованные, не могут ничего подобного. Они не строят планов. Оки не говорят неправды.