Без чувств, без эмоций, выжить (СИ)

Он рассмеялся, а смеху у него был комичный, почти гы-гыающий. Мы заснули в футболках, скомкав плоские подушки под голову, засыпа́ли, когда уже светало.
Снился сон, что бегу по чистому, белому снегу, часто просыпался, но сон продолжался, стоило лишь сомкнуть веки. Оператор раскидал тощие, длинные конечности по кровати почти звездой и свесив голову с края, сопел тяжёлыми вдохами.
Сниться снова поле, и крупные снежинки падают на лицо. Громкий глухой стук, и:
— Фурштук, бистеллн. — кричит чей-то голос.
Оператор с криками, подпрыгнув почти под потолок, вскакивает, прижимая одеяло, чуть ли не в попытке забраться на потолок. На лице паника, губы дрожат, глаза квадратные.
— Одеяло отдай! — Хватаю за край, тяну обратно на голые ноги. — Это доставка завтрака.
— Фурштук, бистеллн. — Опять орёт голос.
— Боже, — оператор прижимает руки к груди, тяжело дышит, падает на кровать лицом вниз и громко хохочет, всё тем же гы-гыкающим смехом.
Перелезаю через него, открываю окно, мне не видно из-за угла кто там. Можно увидеть только из комнаты Сергея.
— Поляк, это опять ты?
— Да, мистер, это Януш. — Голос звенит бодростью и хорошим настроением,
— Не кричи. Сейчас спустятся.
— Поторопитесь мистер, у меня ещё две доставки на сегодня. И кофе остынет
— Не ори.
Забрав завтрак, дал ему за ожидание десять евро, это была купюра самым мелким номиналом у меня в кошельке. Парень был счастлив безмерно.
— Как вас зовут? — Улыбается во всю ширь лица.
— Стен, — ворчу под нос.
— Я хотел помолиться за вас. — Ощущение, что смеётся.
— Не нужно, — его откровенная наивность подняла настроение. — Просто не ори так громко завтра.
— Хорошо, — выкрикнул он уже со скутера, но снова бодро и очень громко.
Комендант вышел только из душа. После влитого в себя накануне он был чист, опрятен, но не свеж. Никита нагло дрых в моей кровати. Утро было солнечным и задорным после бурного подъёма. Сергея рассмешил мой вид. Я словно хиппи в длинной белой футболке, чёрных плавках, серых замшевых ботинках, с куском пирога в руках. Чем не утро в Вене?
Завтрак оказался столь больши́м по объёму, что строители ещё до полудня сновали с кусками в руках. Ощущение благотворительности глубоко тронуло Сергея, в нём прямо спал филантроп и весь день он кипятил им чай, варил кофе, а они ели, курили, играли в карты.
Приехал Шалтай и Олег, я сидел, сложа ногу на ногу на террасе, администратор курил на кухне. Оказалось, что всё идёт не так… Пока Шалтай гонял строителей, Сергей бегал за ним поддакивая, Олег объяснял суть, более конкретней, чем вчера.
— Через две недели механизм должен полностью функционировать. Процесс должен идти полным ходом. А вы тут развели благотворительную столовую. — Кипел Олег.
— Они работали вчера до 11 вот он и проникся к ним… — Я не успел договорить, Олег сорвался на крик в сторону коменданта, по его мнению, он снова слонялся без дела:
— Иди и проверь, что они делают там…
— Кофе? — Мой вопрос был адресован заспанному оператору, но Олег одобрительно кивнул, отряхиваясь от остатков раздражения.
Проштудировав кухню в поисках снастей, немного нарезанного сыра в вакуумной упаковке, была ещё банка колбасы, которую так любят в северной Европе. Сделал тосты и пожертвовал своими фруктами. Десять минут и стол на террасе придал чуть уюта.
Пока продюсер беседовал с едва проснувшимся оператором, удалось отправить Сергея с глаз долой. Этот путь был в ближайший супермаркет BILLA. Неважно зачем, важно подальше.
— Стен, я не очень доверяю этому коменданту. — Олег отчеканил последнее слово, которое явно его раздражало. Тон его речи смягчился до умоляющего. — Возьмите, всё в свои руки.
Оператор жадно припал к кружке остывшего кофе, улучив перерыв в беседе.
— А мне вы доверяете? — Иронично ухмыляюсь под стрекот дрели за стеной.
— Больше, чем ему. Ты всех нас ещё удивишь. — Он улыбнулся улыбкой заговорщика, похлопав лежащую на столе мою руку. — Просто держите всё под контролем.
Чуть позже, он отвёл меня, в холл, тот самый у входа:
 
— Этот проект не должен провалиться. Прощу тебя. — По его интонации, глазам, жестам, читается, раздражение, волнение, усталость. Вся гамма эмоций в одном взгляде.
— Хорошо. Сделаю. — Смотрю снизу вверх.
— Спасибо тебе, — он обнимает меня, похлопывая по спине.
Прямо мелодрама, дверь открывается, входит Сергей в спортивных штанах и пожившей жизнь футболке, следом за ним ещё мужик. Строгие классические брюки с прямо выглаженными стрелками, рубашка в тонкую полоску и идеально начищенная обувь.
— Родион? — Улыбается Олег, выпуская меня из объятий. — Это наш третий компаньон. Родион. Это Стен. Директор.
Родион пожал руку очень вяло, точнее, едва коснулся моей ладони, не сгибая пальцы.
Жёсткий взгляд, залом между бровями, так обычно у людей, которые хмурятся больше обычного. Это рукопожатие не субтильного человека, а скорее пренебрегающего. Учту!
— Совсем скоро здесь везде будут камеры наблюдения, они также будут в студии, и на террасе. — Олег повёл нас по экскурсионному маршруту, я благополучно затерялся в пространстве, пока тот рассказывал всё то, что я уже слышал не единожды.
— Камеры привезут завтра, поэтому нужен будет Генри. Хорошо? — Крикнул он удаляющемуся Родиону. Тот кивнул, устремившись к выходу.
Крепкий орешек, этот Родион.
— На втором этаже камер не будет. — Шепнул мне заговорщицки. Мне кажется, он сам выдохнул, когда этот Родион покинул студию. — Это тебе! — Олег вытащил объёмный конверт из внутреннего кармана. — Гонорар буду привозить каждую неделю, всем! Всем, кто работает здесь. От актёров до уборщиков. Помимо, этого у тебя будут разные расходы, на них ты будешь получать отдельно. Вот на эту карту.
— На расходы? — Сжимаю конверт и карту Райффайзен банка.
— Конверт тебе! Убери. — Нажимает на руку, так чтобы конверт исчез с поля зрения. — Всё необходимое от ноутбука до носовых платков оплачивай картой. Если будешь тратить наличкой, сними с карты.
— А… — Я пытаюсь снова достать конверт, который царапает острым углом по голой груди.
— Это тебе! — Проговорил, он, настойчиво вдавливая конверт в меня. — Сделай из этого барахла, студию!
А на стройке прямо джунгли и естественный отбор. Шалтай гоняет Сергея неприличными фразами. Сергей, дублирует это на строителей — молдаван, их Биг-босс, прикрикивает отрывками фраз. И вся эта карусель мчится внутри бетонных стен, с гулким отзвуком.
— Пойдём выпьем кофе. — Олег успокоился, когда увидел этот аврал, бегающих, снующих, орущих, матерящихся людей, таскающих мешки из угла в угол, что-то ломающих.
— Стоп. — Кричу так чтобы привлечь внимание, и весь этот «птичий» двор застывает в мгновение. — Зачем вы опять тащите это вовнутрь студии. Первым делом ремонт здесь. — Указываю на будущие спальные для актёров.
— Он сказал, — выругался прораб. — Туда.
Указывает на Шалтая или Сергея, а затем на будущую студию, которую делать больше и дольше всего.
— Там ты завтра будешь пол заливать. — Громко выговариваю парню. Он нисколько не тушуется. — Сегодня делаем в этих двух комнатах душевые и туалеты. Выводы есть, сантехника есть, плитка есть. Где Василь?
— Нету, — смеётся парень.
— Василя, нету. Выходной.
— Тогда сейчас за него ты! К вечеру должны быть готовы душевые и туалеты на первом этаже. Понял?
И тут же слышу «но…» может Олег и прав, что нельзя просто взять и улыбнуться, сразу «но».
— Без «но», берёшь и делаешь.
— Он сказал.
— Он может говорить сколько угодно, а платить буду я. — И для убедительности достал пару купюр из конверта. Оказались зелёные тысячные купюры евро.
Олег ухмыльнулся. Я обмер. Там стопа в двести — триста, а то и пятьсот купюр. У меня на груди полмиллиона евро?
Благо строители не видели, насколько полон конверт у меня во внутреннем кармане, но даже этих купюр хватило для того, чтобы маршрут действий изменился в момент.