Идеальный хаос (ЛП)

Дек нахмурился, он попытался мягко высвободить руку из моей ладони, но я сжала ее сильнее.
— Джорджи. Нет.
Я отпустила его руку.
— Прими душ. Тайлер принёс несколько вещей для тебя, пока ты спала. Они в ванной комнате.
Я чувствовала, как каждое сказанное слово бьет прямо в сердце. Это Дек наступает на мою грудь своими сапогами и наблюдает, как расплющивает мое сердце в лепешку. Он даже не хочет прикасаться к моей руке.
М-да, ладно, чего я ждала?
Он направился к двери.
Возможно, поэтому намного легче быть тем, кем я не являюсь. Он отверг её, не настоящую меня. Я могла оттолкнуть и заглушить это. Но сейчас будто два моих мира столкнулись, и мне некуда бежать.
Он остановился в дверном проеме и, не поворачиваясь, сказал:
— Больше никакой лжи.
Я резко вдохнула, и он, должно быть, услышал меня, потому что его плечи напряглись. Но он не посмотрел на меня, вместо этого он вышел.
*** 
Тёплая вода, будто согревающая шелковая простыня, стекала по коже и скапливалась у моих ног. Я прислонилась к плитке и закрыла глаза, его слова крутились снова и снова в моей голове.
Сказать правду не так просто. Никогда не будет и все же…
Дверь ванной комнаты открылась.
Когда вошёл Дек, я заставила себя не двигаться.
Я сглотнула, облизала губы, мое сердце начало колотиться. Он прислонился к стойке, скрестил руки, голова слегка наклонена вниз, будто смотрит на ноги. Не похоже на Дека, он всё встречает с высоко поднятой головой, без колебаний.
Вода хлестала по груди, мои соски затвердели. Между ног я ощутила покалывание, зная, что если потрогаю себя, почувствую влагу, Дек делал это со мной, даже не касаясь.
В нелегкой для меня ситуации я сделала единственную вещь, которую могла, — использовала своё нахальство.
— Ты собираешься стоять там или присоединишься ко мне?
Я слегка удивилась, что даже через запотевшую дверь увидела, как он сжал челюсть.
— Ты лгала мне.
Я замерла на секунду, сдержала себя, и, притворившись безразличной, взяла шампунь и выдавила на руку жидкость с запахом кокоса.
— Иисусе, Дек, ты, правда, собираешься заводить эту тему, пока я в душе, обнаженная, стоящая в двух шагах от тебя?
Я закрыла глаза и начала массировать голову.
Дверь душевой открылась, и внезапно он оказался в шаге от меня.
— Что, черт возьми, происходит?
Вот теперь, это Дек, которого я ждала, но все ещё не готова к нему, особенно, когда я в душе, обнажена, покрыта только мыльной пеной. Может, нахальство не было хорошей идеей.
Я не уверена в том, что он знает. Не знала, про какую ложь он говорит. Ее так много, я даже не знала сама, какая часть меня правда, а какая — нет. Но если раскрыть правду, даже частично, будут последствия — он предупреждал меня, и я знала правила, когда всё только началось. В то время я никогда бы не подумала, что Дек вернётся.
Его взгляд прошёлся вниз по моему обнаженному блестящему телу, и это ощущалось, как если бы это были его пальцы. Мурашки пробежали по телу, и колени подогнулись. Наши глаза встретились, и я увидела желание в глубине его глаз.
Я так сильно его хотела, что была просто жалкой, и ненавидела себя за это. Мы уставились друг на друга на несколько секунд, только вода нарушала тишину, барабаня по моей разгоряченной коже.
Он в одежде шагнул под струю, закрыв меня от брызг, приблизившись настолько, что его бедра соприкасались с моими. Я взглянула вниз на его голые ступни и медленно подняла глаза снова на него. Он наблюдал за мной. И вся моя сила воли ушла на то, чтобы противостоять ему.
— Дек…
— Нет. — Его руки опустились на мои плечи, пальцы сжались. Я поморщилась под давлением. — Когда ты откроешь свой рот, я хочу услышать слова, объясняющие, почему, черт возьми, ты сейчас не дрожишь, и у тебя нет ломки.
Дерьмо.
Я настолько сильно волновалась об очищении, о больнице и кошмаре, что даже не подумала о том, что Дек раскусит мою ложь по поводу выпивки. Я бы предположила, что он заговорит о порезах на моем теле. Но если после загула ты не пьешь тридцать часов… у алкоголика уже проявились бы симптомы, дрожь — один из них.
 
Я уже открыла рот, чтобы отрицать это, выдумать какую-нибудь дерьмовую историю, которую он раскусит на раз, но у меня ничего не было. У меня не получалось даже сообразить что-либо, чтобы отдаленно объяснить хоть что-то, кроме как сказать правду, которую я не могла ему дать, а он хотел получить. То, что я желала рассказать.
Он ударил кулаком по плитке над моей головой. Такого взгляда на его лице я никогда раньше не видела — опустошенного.
— Дьявол. Скажи мне.
О Боже.
Я так отчаянно хотела рассказать ему все. Меня разрывало на части, и все же у меня ничего не было для него. Я не могла. Это может убить его, я никогда не стану так рисковать.
Вода капала с его лица, одежда промокла, губы сжаты, а в глазах я вижу боль. Он задет, и это хуже, чем его разочарование и гнев.
Мне все равно, что случится со мной, я уже прошла эту стадию. Но меня действительно волнует угроза, нависшая над Деком, потому что она реальна. Это стучит в моей голове с шестнадцати лет — что произойдет, если я когда-нибудь расскажу кому-либо. Когда Дек вернулся, это повторялось снова и снова специально для Дека. И я знала, он единственный человек в этом мире, кто способен убить Дека.
— Не спрашивай меня. Пожалуйста.
— Иисусе.
Он оттолкнулся от стены и повернулся, чтобы уйти. Я потянулась к нему. Не знаю зачем. Я должна отпустить его, но он мне нужен. Я всегда нуждалась в нем, и сейчас больше, чем когда-либо, потому что я разваливалась. Нечестно то, что я делаю с ним, но я узнала очень рано, что жизнь несправедлива, и ты должен собраться и делать то, что необходимо, чтобы сберечь тех, кого любишь.
Как только моя рука обхватила его руку, он яростно развернулся. Проскочила мысль, что он собирается оттолкнуть меня, но вместо этого он сильно прижал меня своим телом к стене. Его руки припечатали мои запястья к плитке по обе стороны от головы.
Он простонал за секунду до того, как его рот обрушился на мой.
Это атака. Его желание причинить мне боль. Дек берет, а я подчиняюсь. Боль и нужда. Быть накормленной после стольких лет голода. Моя жажда к нему такая сильная, и я неспособна утолить ее. Я чувствовала, как слезы текут из моих глаз, пока он продолжал целовать меня, проникая языком в мой рот. Без прощения. Без пощады.
Ничто не подготовило меня к такому поцелую, будто он делал меня своей, забирая каждую частичку меня и я, дающая это ему. Я повисла на нем, мои губы саднило от его агрессии.
Это то, что я хотела. Что я ждала от Дека. И да, я заслуживала эту боль. Я хотела, чтобы было больно, потому что это делало все настоящим.
Он резко отстранился, но его грудь осталась прижатой к моей, и мы оба тяжело дышали. Его хватка на моих запястьях усилилась. Задыхаясь, я уставилась на него, он расплывался перед глазами из-за слез, и вода продолжала литься на нас. Я закрыла глаза, не могла смотреть ему в лицо, понимая, что если расскажу ему, то потеряю единственного мужчину, без которого не выживу. Но если не скажу… то в любом случае его потеряю.
— Посмотри. На. Меня.
Я медленно открыла глаза, и еще больше слез пролилось из глаз по щекам. И тогда я заметила, его плечи внезапно опустились, будто что-то у него внутри надломилось. Я не знала, почему поняла это, но Дек… я знала Дека, и замечала это в том, как смягчились его черты вокруг рта. Как разжались его руки. Как потеплели его глаза, темно-коричневый растопился до нежно-молочного шоколада.
— Детка, я не могу помочь тебе, если не знаю, что происходит.
И все. Всхлип вырвался, и я опустила голову. Не ждала его утешения, но он придвинулся и обнял меня. Не выдержав этой ласки, я зарыдала. Нежность и в то же время сила, с которой он держал меня в своем защищающем объятии. Это выпустило все.