"Фантастика 2023-125". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)

К весне у стен Пасаргады собрались практически все ордынские воины, которые когда-то дали клятву своему выбранному царю, приведя с собой людей и принеся новости с разных концов земли. Куруш встречал каждого, как брата и как особо доверенные лица, они вставали во главе военизированных подразделений.
Пусть не у каждого хватало командного опыта и им самим предстояло многому научиться, но это были те люди, на которых Куруш мог безоговорочно положиться и это стоило, в тот момент, многого.
Из всех, кто ушёл за ним из степей, в Пасаргады не вернулось только двое. Что с ними произошло, никто не знал. Куруш не желал думать о том, что они решили изменить клятве и вернувшись домой, забились в норы, хотя в глубине души, он такое допускал, но всё же, каждый раз вспоминая о них, царь старался убедить себя в том, что они погибли в неравном бою и при этом, он не только себя убеждал, но и придумал легенду для каждого. Красивые, напыщенно героические, которые впоследствии использовал, всё для той же пропаганды, гордясь своими выдумками и заставляя гордиться всех, кто об этом слышал.
Разношёрстные войска, собранные у стен новой персидской столицы, души в царе не чаяли. Всех до единого, пронимало до дрожи и заставляло смотреть на Куруша, если, не как на бога, то, как на его посланника, его удивительная способность помнить имя каждого из тысяч воинов, кому посчастливилось пообщаться с ним и представиться.
Одна только эта сверхъестественная способность молодого царя, запоминать имена и лица, делала его среди людей сверхчеловеком, подобным богу и тот, кто хоть раз сталкивался с этим феноменом, уже не мог, даже под пыткой, сомневаться в его божественном предназначении.
Уже тогда, людская молва начала рождать первые легенды о Куруше, которые доходя до ушей царя Аншана, вызывали у него, только неудержимый смех и бурное веселье. Особенно в этом деле, преуспевал Уйбар, и Куруш, даже высказал, как-то сомнение, по поводу того, что этот пройдоха тут не причём, ведь за некоторыми легендарными историями, отчётливо торчали уши ушлого урартца. Но тот, естественно, всё отрицал, как и все остальные.
Неожиданная история, ещё со свадьбы, произошла с Карадом, оставленным Харпагом своим наместником и по указанию своего военачальника, перешедшего под руку Куруша.
Нет, он не проявлял неповиновения, своенравия и предвзятости своего положения. Он подчинился сразу и безоговорочно, но не Курушу, а Мазару! Оказывается, он очень хорошо его помнил с молодых лет, по боевым, тогда ещё, для Мазара походам, ведь именно в сотне Мазара, молодой воин Карад, начинал свой воинский путь.
Попав в одну команду со своим бывшим командиром, он с радостью, граничащей с детской наивностью, пошёл со своим десятком под руку Мазара. И этот любопытный курьёз, Куруш воспринял, как ещё одну его судьбоносную составляющую.
К тому же и отряд Мазара и десяток Карада выполняли одну и туже миссию при царе Аншана — охраняли его тело, только один, это делал по команде Харпага, а другой, по предсмертной просьбе друга Артембара.
Куруш с удовлетворением признал, что едино-начальство, среди его личного отряда телохранителей — это благо, а Паласар и Укбар, его ещё ордынские телохранители, перешли под команду Эбара, которому катастрофически не хватало командиров, для воинов из далёких кочевий.
Вот и стали Паласар и Укбар сразу сотниками, со всеми вытекающими отсюда последствиями, а последствия эти вытекли так, что, не смотря на ордынское воспитание и закалку, не выдержали непосильной командирской ноши, и оба, по очереди, сбегали к своему царю, моля его забрать их обратно, от этих баранов пустоголовых, не знающих, ни что такое оружие, ни что такое дисциплина.
Тому и другому, в абсолютно одинаковой манере, Куруш прочистил мозги, накачал идейными, патриотическими подкреплениями и твёрдо вдолбив им святое «надо», отправил обратно.
Вообще, после прихода к городу последнего крупного отряда Уйбара, ситуация вокруг Пасаргады сильно усложнилась. Люди, хоть и готовились к войне, но с каждым днём, от ожидания и безделья, атмосфера, среди воинства, становилась напряжённой и взрывоопасной.
 
Куруш собрал весь свой ближний круг, состоящий из более сотни бывших ордынцев, к которым присоединились Мазар, Карад и ряд родовых авторитетов, от глав родов, до официальных представителей таковых.
«Совещание» проходило по правилам ордынского круга. Каждый высказывался о проблемах, о своих предложениях по их решению. С каждым выступлением, клубок негатива рос и казалось конца и края ему не будет.
Только когда очередь дошла до Эбара, всё резко изменилось. Удивительно, но до него, никто не озадачился, а собственно, как собирались они все воевать, против царя Иштувегу. Ни стратегического плана, ни тактических задумок, никто не высказывал.
Практически, все были в неведении, с кем и с чем им придётся столкнуться. Все обсуждаемые вопросы, касались не самих военных действий, а лишь побочных и сопутствующих явлений: размещение, содержание, вооружение, порядок, дисциплина и т. д.
Эбар, был один из немногих, кто знал здешние горы, как свои пять пальцев, и он предложил, не просто побоище у стен, с последующим укрытием за ними, а выдвинул развёрнутый план, с использованием особенностей местного ландшафта, с поэтапным и продуманным воздействием на врага, начиная с его входа в долину через перевалы и кончая глухой обороной города, если до этого дойдёт.
Выслушав и загоревшись энтузиазмом, по поводу сказанного, весь круг, в полном составе, тут же выехал на места, оговорённые новым полководцем, возведение в которые, Куруш произвёл сразу, по окончании его речи.
Проехали по перевалам, прокатились по ущелью, заглянули на горные террасы. Потратили на это целый день. Вернулись все уставшие, но полные идей и энтузиазма. Мелочные дрязги забылись, малозначимые вопросы, пропали, а в городе, к тому же, их ждал ещё один сюрприз.
Ещё на подступах к стенам, к отряду военачальников, совершающих объезд, прискакал посыльный и доложил, что в город прибыл десяток мидийских конников, с важными и срочными вестями от Харпага. В город их, от греха подальше, не пустили, а разместили в одном из походных стойбищ Уйбара, но и там на всякий случай, вежливо, разоружили.
Туда и направился весь руководящий корпус, где состоялся очередной круг, на котором Куруш, повелел прибывшим, рассказывать новости не таясь, лишний раз, показывая своим приближённым своё доверие.
Рассказывал только один, который, не смотря на военное облачение, военным не был. Кольчуга, одетая на него не по размеру, постоянно ему мешалась, и он, то и дело её дёргал из стороны в сторону, да и по речам его выходило, что он человек, скорее, учёный и привыкший обращаться больше с книгами и умными письменами, чем с оружием.
Рассказывал он очень эмоционально, иногда заумно и заковыристо. То и дело добавляя к словам Харпага, что было велено донести, разговоры и суждения сторонних людей, которые он слышал сам или в изложении своих друзей и всё это, приправляя своими собственными рассуждениями и умозаключениями. История оказалась, мрачнее некуда.
Ещё в разгар зимы, когда Иштувегу со своим войском вернулся из западного похода в столицу, и выслушивал от своих соглядатаев новости со всех концов империи, один из его людей доложил, мол, в Пасаргады объявился некий царь Аншана.
Разговоры эти, били услышаны на базаре среди караванщиков и Харпаг, присутствующий при докладе слухов, посмеявшись, тут же отдал приказ своему человеку, найти этих караванщиков пустобрёхов и допросить с пристрастием, откуда эти сказки и для какой цели разбалтываются на базаре.
Иштувегу, вроде бы, тоже не поверил и по виду, не обратил на эти сплетни внимание, велев рассказывать про другие новости, но как выяснилось позже, это оказалось не так.
До маниакальности мнительный царь Мидии, послал доверенных людей в Пасаргады, с чётким указанием, разузнать всё, об этих слухах. Тот отряд не вернулся. Он пропал. Это, видно, только подхлестнуло мнительность Иштувегу или предчувствие взыграло, но выждав срок и не дождавшись посланных, он направил два вооружённых конных отряда и… двух женщин лазутчиц. Отряды тоже канули в небытие, а вот женщины, вернулись обе и независимо друг от друга, доложили царю об увиденном и узнанном.