Встреча или летунец мне в... (СИ)

Тогда почему она так похожа на меня? Почему у нее такие же волосы? Почему эти глаза мне знакомы? Почему она также сворачивается в клубок, как я делаю прямо сейчас?
Значит…? Значит..? Нет, ну нет же. Этого не может быть! Не может.
Постепенно жгучая буря внутри меня погасла. Погасла после того, как я поняла, что она и есть я. Теперь я, замерев на месте, «смотрела», как она одна сидит в темноте и вздрагивает от каждого шороха. Как она тянется к матери и просит хоть каплю любви. Маленькую кроху любви, чтобы продолжать жить дальше. Но получала лишь очередную порцию яда из ненависти.
Почему никто не обнял её?! Почему не показали этот прекрасный мир? Её прекрасным миром была миска с расплескавшейся едой на грязном полу. А ведь она верила, что так и нужно. Потому что ничего другого она не видела.
Как ты могла?!!! Ненавижу! Не-на-ви-жу!! От накатившей горечи, обиды и злости, я заорала от бессилия. Стараясь выплеснуть все, что сейчас кипело у меня внутри. Но это выплескивалось и выплескивалось с очередным криком, не принося мне избавления. Я скребла землю и снова орала. Пока совсем не обессилела.
В этой борьбе с самой собой и моими сомнениями, я отключилась от внешнего мира. Теперь я не знала, когда был день, и когда наступит ночь. Лишь то, что находилось внутри меня, имело значение.
Сознание видимо отключилось, чтобы дать мне хоть немного передышки. Совсем немного, прежде чем, снова приду в себя и буду переживать это снова и снова. Пока не закончатся мои силы.
Когда я все же очнулась, долго лежала молча. Пока до конца не осознала, что всё правда. Та маленькая девочка-это я. Я- это та маленькая девочка, в которой долгое время тлела надежда, пока не погасла. И все что я сейчас помню- тоже правда. Мы с этой девочкой прошли долгий путь, а сколько нам еще предстоит пройти..
Я представила её так явно, что видела её грязные растрепанные волосы и потухший взгляд.
— Послушай, я люблю тебя. Слышишь? Я люблю тебя! — прошептала я.
И увидела эти большие зеленые глаза, налитые слезами, которые не верили мне. Внутри меня разлилась такая горечь, за этого маленького покинутого всем миром ребенка, что…
— Я! Люблю! Тебя! Поверь мне! И всегда буду любить, поверь! Ты слышишь меня? — я кричала ей.
Мне так хотелось, чтобы она поверила мне.
— Я никогда не разлюблю тебя! Никогда! Один раз доверься мне— я сглотнула и уже тише добавила:
— Иди ко мне. Здесь много места. Я буду обнимать тебя каждый день, и говорить, как я люблю тебя. Слышишь?
А потом судорожно выдохнула:
— Я так скучала по тебе, моя отважная малышка.
И когда она кинулась в мои объятия, я обняла себя крепко, крепко, судорожно схватившись за свои плечи. Словно она могла ускользнуть из моих объятий. А потом начала покачиваться, будто убаюкивала её. И тихо напевать колыбельную песню, которую она никогда ни от кого не слышала.
Лишь когда почувствовала, что внутри меня стало спокойно, я разжала руки. Видимо от перенесенных потрясений, тело потребовало отдыха. Лишь тогда я смогла спокойно уснуть, полностью отключившись от всяких мыслей.
***
Очнулась от шума драки. Но даже не встревожилась, потому что мне было все равно. Видимо очень много выплеснулось накануне, что сейчас я равнодушно встала и вышла из своего укрытия.
Ррух, в измочаленной одежде, с новыми и старыми ранами на теле, отбивался от стражников. От тех, с кем еще недавно сидел за одним столом, с кем ходил на задания. Лишь добела сжатые кулаки и дрожь от напряжения в мышцах, выдавала его усталость. Я повернула голову, там металась Нуваш, цепляясь за руки стражников, пытаясь докричаться до них.
— Прекратите. Да прекратите же!
И отлетела, отброшенная рукой одного из них. Кое-как встала, и снова кинулась уговаривать.
А когда увидела меня, закричала:
— Спрячься. Убегай.
Так это они меня так отважно пытаются спасти? Я уж было подумала, что хозяйка Рруха бесстрашно спасает. От осознания того, что это они меня так защищают, стало и горько и спокойно одновременно.
— Видишь, это они нас защищают- прошептала я, приложив ладонь к груди.
 
— Отойдите в сторону.
— Шила, ненормальная девчонка, убегай кому говорю- Нуваш прикрывала меня от стражников, которые уже увидели свою настоящую цель.
— Ррух, Нуваш, просто отойдите.
Да разве меня бы поняли в этой заварушке? Тогда я просто выбрала цель, где не зацепит ни того, ни другого, хорошенько представила, и махнула рукой. Стражники улетели, сметая все на своем пути. Нуваш и Ррух с изумлением отступили, и пока стражники еще делали попытки добраться до одного из нас, я закрыла глаза, свела ладони вместе. А потом просто направила ладони на них, сметая оставшихся. Я не знаю, как я это делала, знания были внутри меня.
Я усмехнулась, то-то мамашка «обрадуется», то, что она выковыривала из меня, оказывается, прочно поселилось внутри. То, от чего нельзя избавиться- от крови ливейлов.
— Давайте разведем огонь и придем в себя. Только не нужно бессмысленных вопросов. Я все расскажу сама.
Нуваш, охая, села прямо на землю. Та ли это Нуваш, которую я раньше знала? Теперь это была истрепанная, со следами грязи на одежде, растерянная, но полная одержимости снова кинуться на защиту.
Мы долгое время сидели молча, прежде чем приступила к рассказу. Я собрала свои длинные седые волосы в пучок и начала разговор:
— Я уже родилась с седыми волосами. Уже там, в утробе, я пропиталась ненавистью своей матери. От меня множество раз пытались избавиться, и я покорно принимала травы через кровь и пуповину, но почему-то продолжала жить, осознавая, что меня люто ненавидят. Уже тогда я научилась сжиматься в клубочек, чтобы меня не заметили, чтобы спрятаться, не давая лишнего повода ненавидеть меня. Вы говорили, что я не похожа на других, что слишком маленькая. Потому я и маленькая, что перестала расти, чтобы стать незаметной для окружающих.
Я замолчала, чтобы собраться с мыслями.
— Не смотря на то, что все же появилась на свет, меня скрывали очень тщательно. Я была позором, изгоем, живущей плотью, которая никогда не должна была увидеть этот свет. Почему же меня не убили сразу после моего появления? Это было бы лучшим решением для всех. В этом мире это бы было еще большим грехом, поэтому от меня избавились по- другому — я усмехнулась.
— Хотя был еще один шанс — это не давать мне еды, чтобы я сдохла. Но произошел один случай, который и определил мою судьбу. В одну из темных ночей ко мне протянулась рука, которая насыпала в мой открытый рот пыльцу. Дело в том, что все ливейлы получают её в первые часы своей жизни, как обряд принятия в лоно природы. Сейчас я точно могу сказать, чья это была рука. Той ливейлы, что накануне «ушла» на празднике, мать матери моей матери. Почему она это сделала, ведь была против моего появления на этот свет?
Я вздохнула, и продолжила в полной тишине:
— Поэтому меня не смогли уничтожить в этом мире, ведь это претит законам природы. В одну из своих бесконечных, чередующихся, одиноких ночей она, мать, пришла ко мне, взяла за руку и повела. Не представляете, как стучало мое сердце, как я смотрела в ее лицо, как ловила каждое движение, каждый вздох. Я смотрела по сторонам и видела этот мир, который видела впервые. Мне казалось, что все плохое позади, что теперь она будет рядом всегда.
Я снова замолчала, собираясь с мыслями.
— Я шла покорно, еще не зная о том, что моя судьба уже решена. Она просто стёрла меня из своего мира, в котором не было места для маленькой девочки, таким чудовищным образом исправив свою ошибку. Она просто переправила меня в другой мир. Одну. В чужой, незнакомый мир. И вот уже там, она попыталась уничтожить меня. Все что я унесла с собой, это зажатый в детской ладони маленький кусочек ткани, который нашла в своей темной комнате. Он был единственной игрушкой в моей жизни.
— А теперь позвольте представиться, моё настоящее имя А-лии-ра, что означает — Тот, кто не должен увидеть свет.