Якудза из другого мира. Том XII (СИ)

— Кто мы? — тут же прицепился к слову Норобу.
— Люди, очень ценящие красоту и умеющие любоваться мелочами, — я постарался выкрутиться.
Вроде бы получилось.
— Ладно, — отмахнулся сэнсэй. — В остальном всё идет по придуманному западными чувырлами плану.
— Чувырлами? — переспросил я.
— От тебя словечко узнал. Чего не так-то?
— Да всё так. Сэнсэй, ты это… прости, что тебя втянули по моей вине во всё это…
Норобу посмотрел на меня осуждающим взглядом. Поджал губы. Он сейчас постарался скорчить оскорбленную невинность, но я слишком хорошо его знал, чтобы поверить.
— А передо мной не хочешь извиниться? — спросила Шакко. — Мы с Малышом тоже пострадали.
— Перед тобой? — я недоумевающе посмотрел на неё. — Вообще-то мы с Кацуми рисковали, добывая для тебя Черный Лотос.
— О? Как там Намахагэ поживает? — спросил сэнсэй. — В своё время я тоже попытался добыть его для одной особы, но этот ледяной говнюк… кхм… В общем, не удалось мне добыть тот цветок.
— Да? Великан рассказывал о том, как один человечек умолял его не бить и не делать ему «сливу». Говорит, что сжалился и просто дал пенделя, чтобы Норобу летел дальше, чем видел. Опс, так это он про тебя рассказывал? — захлопал я глазками.
— Чего-о-о? Не было никакого пенделя! Да, потрепал он меня неплохо, но я вел себя достойно и вовсе никого не умолял. А то, что он меня гонял по Горе Слез… Так это всё по молодости было. Мне тогда всего сто двадцать лет исполнилось, — хмыкнул сэнсэй. — Да и с той тян у нас не сложилось, только зря время потерял.
— О как, значит есть такое существо на Земле, которое может справиться с великим и ужасным сэнсэем, — улыбнулся я.
— Намахагэ… — сэнсэй захлопал глазами. — Так он тебе ничего не рассказывал?
— Конечно же нет. Будет он ещё говорить про всякую-разную мелочь.
— Это я-то мелочь? А ну не убегай! Не убегай, я тебе говорю! Ты мне мешаешь!
После получаса веселой беготни по пересеченной местности мы вернулись к столу. Девушки сидели на прежнем месте и начищали костюмы. Кацуми и Шакко. Они словно сошли с умиротворяющей картины, где две красотки несмотря ни на что занимаются своим делом. Как будто и нет вовсе никакого бешенного соревнования и как будто вовсе не погиб вчера наш товарищ.
Просто сидят. Просто чистят костюмы…
Я не перестаю удивляться японцам — такое обычное принятие судьбы. Так надо? Ну, значит, так надо. И пусть будет так. И никакого противления, никакого сожаления. По крайней мере, полное скрывание эмоций от посторонних и жесточайший контроль.
— Набегались? — спросила Шакко, когда сэнсэю удалось навесить мне пару плюх. — Может быть пора подумать, как подготовиться к следующему соревнованию? Какие есть идеи?
— Весьма умное замечание, — кивнул я в ответ. — Мне кажется, что…
— Следующим соревнованием будет что-то связанное с воздухом, — ответил сэнсэй. — Вон, у вас уже стоят боги Огня, Воды, Земли. Значит, следующим будет воздух. Вот против него и следует выстраивать линию обороны и продумывать тактику нападения.
— А может быть Молния? — не смог удержаться я от вопроса.
— Похоже, что я перестарался, когда ударил тебя по голове, — вздохнул Норобу. — В башке у тебя всё перемешалось и всё слилось в сплошную кашу. Если бы не это досадное недоразумение, то ты бы знал, что против стихии Воздуха всегда выступает стихия Огня. Эх, какой же стыд на мои седины — обучать подобного человека. Уж лучше бы я нашего Киоси обучал, и то больше толка бы вышло.
— Ага, толк бы вышел, а бестолочь осталась, — поджал я губы и в этот раз увернулся от резкого шлепка. — Значит, против воздуха будем бороться огнём? Что же, вполне разумно. Огонь сжигает кислород и воздух остается бессилен. Сэнсэй, ты помнишь Гофу Огня?
— Я-то помню, мой забывчивый ученик. А вот помнишь ли ты? — сэнсэй мелко засмеялся, а потом кивнул. — Всё-таки мне приятно, что ты в нужный момент вспомнил про это старое оммёдо. Это доказывает, что мои уроки не пропали даром.
— Сэнсэй, а как мои папа и мама? — подала голос Кацуми.
— Они сначала сходили с ума, но я пообещал доставить тебя обратно в целости и сохранности. Думаю, что их это успокоило. А уж костюм, который мне любезно предоставили господа Окамото, вообще выше всяких похвал, — сэнсэй в очередной раз огладил свой белоснежный костюм, который специально для него приготовили люди клана Окамото.
 
В нем он походил на белоснежного самурая, который только-только спустился с верхушки Фудзиямы и готов нахлобучивать толпы врагов. Прямо-таки даже захотелось запульнуть какой-нибудь козявкой, чтобы нарушить ослепляющую белизну… Но нет, сэнсэй за это заставит каждый сантиметр тряпочкой проходить.
Я вздохнул и произнес, глядя Кацуми в глаза:
— Сколько хватит моих сил, я всегда буду стоять на твоей защите. Никому не позволю обижать тебя и огорчать. А если я хоть раз нарушу своё обещание…
— То я в полной мере напомню об этом и ещё пару раз наподдам уже бездыханному телу, — подхватил сэнсэй.
— Я имел в виду другое, но твой вариант меня тоже устраивает, ста… кхм, многоуважаемый сэнсэй, — я успел остановить грозящие сорваться слова и перенастроить фразу.
Сэнсэй сурово взглянул на меня и погрозил жилистым кулаком. Да уж, это на вид кулачок суховатенький, как сморщенная груша, а вот как зарядит — мало не покажется.
— Стихия Огня — моя родная стихия, — проговорила Шакко. — Так что я оторвусь по полной. Они ещё узнают, как разлучать меня с Малышом. Господин Норобу, покажите самые жестокие Гофу, пожалуйста. Я их всех использую по применению!
— Мне нравится твой настрой, девочка, — кивнул Норобу. — Думаю, что тебе есть что сказать людям, которые выйдут против нас.
Всё оставшееся время до прилета вертолета мы рисовали Гофу. Сэнсей оказался прямо-таки кладезем нужной информации. Я старался не подначивать его лишний раз. Всё-таки он мог и не ту черточку поставить на листке бумаги прежде, чем отдать его мне. И что тогда получится? Да хрен его знает.
Вскоре раздался стрекот большой стрекозы и на остров спустился уже знакомый вертолет.
* * *
На этот раз вертолет летел дольше обычного. Похоже, что его вели в неблизкий путь. Солнце уже перевалило через обеденный рубеж, когда вертолет пристал к одной из четырех площадок.
Да уж, привезли нас не в самое сахарное место. Вертолетные площадки возвышались над уровнем моря где-то на высоту в три-четыре сотни метров. Находились они на здоровенных столбах, выросших по воле сильных магов на четырех концах огромного квадрата. Сам квадратный остров вряд ли был порождением природных сил. Скорее, это тоже работа сильных оммёдзи.
Сам квадрат представлял собой утыканное острыми пиками поле. Словно невероятных размеров дикобраз решил пожертвовать для этого соревнования свою шкуру. И этот дикобраз был молод и полон сил, вон, ни одной погрызенной пики-иглы, всё острое и прямостоящее. Если разбежаться и прыгнуть со скалы, то вряд ли минуешь хотя бы три пики. Даже сухопарый сэнсэй не проскользнет между стоящими плотно рядами.
— Сдается мне, что тут будет не просто хрень, а хрень невероятно колючая, — покачал головой сэнсэй.
— Да ладно. Подумаешь — выросла посреди океана гребенка для дракона. Пустяки же, — поежился я. — Или нет?
— Думаю, что нет. И вовсе это не гребенка. Кому-то это сегодня станет могилой, — покачал головой сэнсэй.
— Я хотела бы, чтобы этим кем-то стал господин Абэ, — откликнулась Шакко, а потом кивнула на проявляющуюся голограмму невероятно огромной головы засранца, взявшего на себя роль ведущего. — Вспомни дерьмо, вот и оно.
Вновь раздались звуки классической музыки, предваряющие вступление перед игрой со смертью. Всё торжественно, всё цивильно, всё настолько пафосно, что аж зубы сводит. На трех остальных платформах вышли люди, над которыми гордо развернулись флаги Польши, Литвы и Бельгии. Во как…
Пока голова профессора Доуэля… то есть господина Абэ проявлялась, вертолеты потихоньку смылись. Ветер с океана начал понемногу нас подталкивать к краю площадки. Ненавязчиво так, намекающе… словно предлагал самим сигануть и не мучаться.