Зловредный старец (СИ)

Так-так, угольная печь… А вот это уже интересно.
– Мы разослали чертеж и описание во все гильдии, где есть выходы угля и туговато с лесом, – продолжил Щума, стягивая рукавицы, – но, как понимаете, государь, в этом году внедрение таких печей уже не произойдет. Да и консервативность печных дел мастеров весьма велика.
– Возможно, дедушка, чем-то сможет помочь отец Тхритрава? – подал голос Утмир. – Ведь во многом, как мне рассказывали, свинское яблоко стали есть без брезгливости из-за его просветляющего эффекта.
Вообще-то в ряде мест пришлось прибегнуть к классической уловке – поставить вокруг картофельных полей стражу, заведомо недостаточную для нормальной охраны, дабы крестьяне решили что штука это действительно годная и начали картоху тырить, но внуку я пока об этом рассказывать не буду. Пусть иллюзии проходят постепенно.
– Если в Обители Святого Солнца начнут строить угольные печи, паломники ведь, верно, быстро разнесут весть об этом по всей стране. – продолжил свою мысль царевич.
Спору нет, рациональное зерно в словах мальчика имеется, только тут мне нужно содействие не только настоятеля, но и брата Круврашпури – этот хоть уголь обоснует в качестве благословенного топлива, хоть смолу, хоть деготь, хоть кизяк.
– Обсужу этот вопрос с преподобным, Утмир. – ответил я и, повернувшись к Щуме, спросил: – Чем еще удивишь?
– Не уверен, что именно удивлю, повелитель, – философ сделал приглашающий жест в сторону одной из дверей, ведущей, вероятно, в смежную комнату, – но мы долго беседовали с Гиллем из Шхея после того, как вы упомянули корабли с пятью рядами весел…
Он что, утверждает будто смог разработать пентеру? Быть не может – корабль на три ряда весел уже считается в наших краях вершиной инженерной мысли и, что гораздо важнее, судостроительной практики, и при всем моем уважении к главе столичной гильдии, поверить в такой прорыв решительно невозможно.
– Для создания чего-то подобного потребуется совсем иная школа кораблестроения, которой надо набить руку на чем-то не столь, гм, эпическом. – он потянул за дверную ручку и моему взгляду предстала небольшая, тускло освещенная масляными плошками комната, почти целиком занятая массивным столом (хотел бы я знать, как его туда затащили) на котором покоился некий, накрытый тканью куб. – Но довольно крупном.
– И Гиллем хочет построить онерарию не хуже асинской? – мы с внуком вошли в комнату вслед за философом.
– Нет. Нужно строить что-то гораздо более серьезное. Мы подумали о корабле, который равно можно употребить и для войны, и для торговли, и даже изготовили для пробы модель. – Щума сдернул ткань, демонстрируя скрытое доселе содержимое.
Под тряпкой скрывался «эскиз ящика» – лишенный стенок куб из реек, внутри которого расположилась крупномасштабная модель корабля с удивительно знакомыми очертаниями. Я сделал шаг и пригляделся.
Неф. Лопни мои глазоньки – неф же! Две мачты с прямыми парусами, две характерные башенки спереди и сзади – кормовая заметно выше носовой, – с макетами стрелометов. С каждого борта, в дополнение к парусам, расположились по ряду весел.
Румпеля, кстати, не наблюдалось – с маневрами у этой бандуры, как и на остальных существующих кораблях, предполагается корячиться вручную, зато кормил имелось аж два.
– Ух ты! – Утмир подался вперед, буквально пожирая судно глазами. – А где таран?
– Такой корабль не сможет ходить быстро на веслах, царевич. – пояснил философ. – Да и маневренность его оставляет желать много лучшего – таран не будет эффективен. Луки и стрелометы – вот чем кашти-араг[42] будет уязвлять врагов.
Вот что значит настоящий философ – вещи еще нет, а он ей уже и название придумал, и, наверняка, в какую-нибудь классификацию запихал. Нечто вроде: тип – водоплавающие, класс – неживые, отряд – рукотворные, семейство – лодки, род – корабли, вид – кашти-араг. Наука умеет много гитик, ептьль.
– Но основная его задача, разумеется, перевезти в нужное место груз и людей, не став при том легкой добычей боевого корабля. – Вовсе не сражение.
 
– Парометы по бортам поставь, что Амдерих из Сирка изобрел, вот тебе и боевой корабль. – буркнул я. – Еще, слышал, где-то к востоку от Нандарту порошок изготавливают, что вспыхивает мгновенно и дает такое количество дыма, что если его в заклепанную с одной стороны трубу запихать, ядро толкнет не хуже паромета.
Золотой Язык на миг задумался – судя по лицу что-то припоминал, – а затем уверенно кивнул головой.
– Ваше величество видимо имеет в виду Шалимарову пыль. – убежденно произнес он. – Увы, секрет ее утерян еще во времена падения Мелуххи[43]. Даже ингредиенты нынче неизвестны.
– Селитра, сера и угольная пыль. Не спрашивай в каких пропорциях смешивать и как – не знаю. – ответил я.
И только по выпученным глазам философа и его же отвисшей челюсти понял, что ляпнул что-то не совсем то.
– Ну что ты на меня так смотришь, достопочтенный? Рыбы нашептали.
– Возможно, наставник, вам тоже стоит сходить на рыбалку. – тон, которым это произнес Утмир был самым серьезным и уважительным, но глаза мальчишки смеялись. – Мой друг, рати Тумил, утверждает, что это занятие очень способствует успокоению и очищению ума.
– Видимо, так я и поступлю, царевич. – ответил медленно приходящий в себя Щума.
– С ума посходили. Какая по такой погоде рыбная ловля? – проворчал я. – Простынешь ко всем друджам вместо просветления.
Интересно, а Золотой Язык, после каждой со мной беседы, на нервной почве сильно бухает?
Да не, вряд ли, спился бы уже…
Следующим пунктом экскурсии был сарай. Наверное, по логике «погрелись нахаляву, ну и хватит».
Вернее, труба-то у сараюшки была, но тоненькая какая-то, практически выхлопная.
– Прямо даже в догадках теряюсь, что ты мне покажешь. – сказал я, подходя к хлипкой дверце.
Изнутри доносились негромкие чухающе-ухающие звуки и негромкий говор.
– Это пока последнее, что мы готовы показать вашему величеству в готовом виде, а не в эскизах и проектах. – ответил главнофилософ и отворил вход. – Прошу взглянуть, государь.
Ну – взглянул. Сильно долго так молча взглядывал, потому как ошалел напрочь.
– Как можете видеть, повелитель, мы смогли изготовить Аксандритов двигатель. – нарушил наконец молчание Щума. – Энергию пара и впрямь возможно использовать.
В расположившемся посреди помещения предмете паровой двигатель опознать, конечно, было можно, но лишь при условии, что ты сильно налегал на стимпанк. Топка, котел, даже манометры и клапаны – все это в разработке ашшорских философов имелось, но выглядело настолько непохоже на себя самоё, что мозг, с непривычки, воспринимать увиденное отказывался.
Единственное что я смог уверенно опознать (и то, лишь с помощью памяти Лисапета), так это зубчатую передачу идущую к механизму для распиловки каменных блоков.
– Мы продемонстрируем, с вашего позволения.
Щума дал отмашку лаборантам, державшим, как я понимаю, на пару эту адскую машинку, те ее запустили и машина… ожила.
– Глазам. Своим. Не верю. – только и смог выдавить из себя я, глядя как самовар распиливает известняковую плиту металлической пилой.
– Вы, ваше величество, были правы в своем гениальном предположении, признаю. – такие аппараты возможно изготавливать, даже и гораздо больших размеров. Их и впрямь можно применять вместо ветряков и водяных колес, но… – Золотой Язык сокрушенно вздохнул. – Совершенно невыгодно. На этот небольшой прототип-то сколько бронзы ушло, а пружины, а прочие устройства… Боюсь, такой двигатель к моменту своего окончательного износа лишь едва-едва окупит себя, и то – исключительно при условии грамотной эксплуатации.
 
– На кашти-араг поставь. – буркнул я, все еще пытаясь придти в себя. – Его пусть двигает.
– Простите, повелитель, а как этот механизм сможет двигать корабль? Не в паруса же паром дуть из него.
– Нет, ну зачем же. – я достал записульник и стило. – Вот смотри, начнем с простого, с колес.