Метка Зверя: Ассимиляция (СИ)

— Вот же ж. И ни одна собака не доложила — от возникшей ассоциации Валентин вздрогнул. Видя заминку парня, Михаил чуть подбодрил его — Что-то еще? Ты говори, не бойся, а я уже решу пригодиться это или нет.
— Ну... еще собак диких развелась целая стая. Размером с натурального волкодава, Агрессивные. На людей бросаются. И рожи такие страшенные. Овальные, плоские, спереди на обезьян чем-то похожи, а сзади шерсть длинная, прямо с макушки патлами свисает. Я вчера растерзанную женщину на углу дома обнаружил и рядом точно одна из этих тварин околачивалась. По звуку определил. Стоп. А может это они маму? — Догадался Валентин.
— Не спеши с выводами — остудил его пыл Михаил — И с чего ты взял, что их стая?
Возможно, он и прав. То, что собака оказалась рядом вовсе не означает, что они виновата в смерти. Она могла просто прибежать полакомится падалью, например. Беркутов вновь постучал пальцами по столу, привлекая к себе внимание. Ах да, стая.
— Вчера вечером видел, как они у кладбища собираются. Минимум штуки четыре. Может у них там логово или что-то типа того?.. Ё-мае. Там же Петр оставался! — Михаил изобразил легкий интерес, побуждая продолжать — Он вчера еще вместе с целой делегацией приехал во главе с Николаем. Ну, тем самым, да так и остался на кладбище.
— Да что с ним станется — махнул рукой Беркутов и пока Валентин пребывал в прострации от такого отношения, Михаил добавил — Спасибо за информацию, а теперь возвращайся-ка ты домой и пока лучше лишний раз на улицу не выходи.
— А как же?.. — парень указал на лежащую рядом с дядей Мишей папку.
— Это мои проблемы. Все! Давай, иди уже, отоспись, а то вон, глаза красные.
И правда. Сейчас, когда накал эмоций спал, вздремнуть хотелось неимоверно.
— Дядь Миш, разрешите вопрос? — Беркутов слегка наклонил голову вбок — А с каких пор у вас глаза рыбьими стали? Это профессиональное, да?
Михаил слегка дернулся, затем еще раз. Воображение парня тут же представило, как он превращается в песочного человека и набрасывается на него, как в одной из спецсерий человека-амфибии, что они с Юлией смотрели вместе. А Беркутов меж тем рассмеялся таким тихим, приглушенным смехом не раскрывая рта. Это пугало даже по более бурной фантазии Ломова.
— Профдеформация, скажешь тоже — произнес он и вновь не сумев удержать серьезную мину издал пару смешков — линзы это. Дочка на юбилей подарила, чтоб, значит, соответствовал профессии.
Вежливо улыбнувшись и извинившись за глупый вопрос Валентин покинул комнату допроса. Надо же так опростоволоситься. Конечно же, это линзы. Стоило подумать об этом в первую очередь. Разве могут глаза от работы изменится?
Заметив знакомые светлые волосы Ломов остановился. Может за Светку попросить? Валентин на секунду задумался об этом, но решил оставить все как есть. Кто она теперь ему? Просто знакомая со школы. Вот и пусть посидит немного. Может мозгов прибавится.
Выскочив на улицу Валентин вздрогнул. Без куртки все-таки прохладно даже для него. А ведь он еще и пиджак в квартире оставил вместе с телефоном и карточками, а то начитался всякого. Хорошо хоть ключи в кармане. Забежит за вещами, а там видно будет.
Через пятнадцать минут он добрался домой. Едва ступив в непривычно пустую комнату, Ломова сдавила горечь. Шесть лет встречались. Три года как помолвлены. Да что там говорить, ведь только в декабре навещал её, и все было прекрасно.
Они вместе строили планы на покупку дома, обсуждали будущих детей и как они бы их назвали, а теперь что? Из него будто стержень вынули, что поддерживал его в последние годы. Он ведь старался учиться лучше, в том числе ради неё. Чтобы распределили в место потеплее. Теперь же какая к блорку разница? Даже наоборот лучше, если закинут куда подальше.
Присев на кровати он ощутил, как стены давят на него. А он-то раньше думал, что это лишь оборот речи такой. Определенно задерживаться здесь не стоит. Нужно самому подыскать жилье или вообще в общагу вернуться. За этими мыслями студент и не заметил как отрубился. Дела потерпят пару часиков, ничего с ними не случится. Ведь так?
 
***
А пока парень дрых в квартире невесты, Михаил Евгеньевич вместе с четвертым особым отделением осматривал кладбище. И тут и там валялись части полузвериных туш, затрудняя подсчет убитых. Подняв за волосы одну из голов, лежащих под ногами, Беркутов вгляделся в лицо с парой вертикальных зрачков на желтой радужке и задумчиво произнес:
— На обезьян, значит, похожи? Ну, все мы от них произошли когда-то.
— Михаил Евгеньевич, разрешите доложить? — Беркутов слегка кивнул — всего обнаружено семнадцать тел. Какие будут указания?
— Сжечь — Мужчина еще раз осмотрел учиненное побоище, с легкой грустью в глазах, невольно представляя себя на их месте — Ну что за монстр...
— Там еще сторож в каморке — подчиненный указал на небольшое строение вдалеке — явно не в себе. Может, видел чего. Привести?
— Нет нужды. Работайте. Сам проведаю.
Подойдя к маленькому, деревянному, покосившемуся от времени сарайчику Беркутов слегка постучал из вежливости, вот только доски прогнили настолько, что пальцы пробили небольшую дыру. Отбросив лишние приличия в сторону, Михаил потянул дверь на себя.
Внутри оказался самый настоящий дед одной рукой прижимающий к себе икону, а другой лопату. Ну хоть не ружье и то ладно. Не обратив на вошедшего никакого внимания, он продолжал что-то быстро шептать, смотря в пол. Михаил Евгеньевич смог расслышать слова Иисусовой молитвы.
— Мир тебе, отец — старик замолчал, посмотрев на гостя шокированным взглядом, будто лишь сейчас заметив — как ты тут? Давай. Отпусти лопату.
Медленно подойдя к деду, Михаил положил руку на инструмент и потянул на себя. Однако пенсионер из-за пережитого стресса физически не мог разжать кулак. Пришлось разгибать пальцы, освобождая оружие пролетариата.
— Ну вот видишь все хорошо. Все уже позади.
Старик, не выдержав прижал икону обеими руками к груди и, склонившись над ней, зарыдал, высвобождая скопившиеся эмоции.
— Я... я думал они меня сожрут. Я трус. Я побоялся выглянуть наружу, а ведь там оставался человек! — Беркутов медленно кивал, выдерживая ритм — Но и вы поймите меня. У меня ведь внучке всего восемь лет. Куда она без меня? Только в детдом.
От этих слов Михаил вздрогнул, на секунду сбросив маску радушного внимания, но быстро взяв себя в руки поинтересовался:
— А как же её родители?
— Забрали их ваши еще в пятнадцатом. Вы что меня теперь тоже, того?
Михаил постарался доверительно улыбнуться, но собеседник лишь шарахнулся прочь, прижавшись к стене.
— Успокойтесь, пожалуйста. Мы уже никого не «того». Времена изменились.
Однако тот, пребывая в шоке, просто пропустил слова мимо ушей и продолжил просить.
— Мне нельзя. У меня внучка. Пожалейте хотя бы Софию.
Беркутов устало помассировал глаза и, вздохнув, снова посмотрел на старика.
— Послушай, отец... — но Михаила прервал пронзительный крик деда выставившего перед собой икону. Беркутов сделал маленький шаг вперед со словами — Ты чего, отец?
В этот момент, пенсионер, резко смолкнув, замер на месте и осел на пол. Присев рядом Михаил слегка похлопал его по щекам в попытке привести в чувство. Без толку. Пенсионер уже был мертв.
Повернувшись в сторону полуразбитого окна, Беркутов увидел в нем своё отражение. Под рыжей шевелюрой на него смотрели два глаза. Правый привычного серо-голубого цвета, а вот левый отдавал желтизной и имел вертикальный зрачок.
— Так вот оно что — сказал он тихо-тихо.
— Михаил Евгеньевич! — с криком ворвался один из солдат в гражданке, выбивая дверь.
 
— Вон!!!
Быстро оценив обстановку подчиненный вылетел как ошпаренный спешно прикрывая за собой вход. Беркутов медленно поднялся, размял шею, после чего достал распакованную пачку одноразовых линз и аккуратно поставил одну из них. Проморгавшись, он проверил, как выглядит и с нежностью добавил — Да, спасибо тебе дочка. Чтоб я без тебя делал?