КК -12. Часть 1 (СИ)
— Они ведь не дадут нам выйти отсюда, — прошептала Алина едва слышно. — Они теперь знают, что мы здесь, и будут ждать нас.
— Верно, — ответил Тротт сипло. Отнял руку, потер лицо. — Великий, — позвал он, — ты слышишь нас?
— Слышу, птенец, — ответил он сам себе, и его глаза полыхнули ядовитой зеленью, а от тела повеяло холодом. — Если другого пути не будет, придется рисковать и перебрасывать нас к одному из порталов. Не сегодня — после беснования бога здесь энергии и пространство так возбуждены, что велик риск забросить нас далеко за равнину или в пасть ко врагу. Надо подождать, пока успокоится. Хотя и говорил я, что здесь и так энергии скомканы, перепутаны, пространство искажено, а после землетрясений и открытия нового портала и того хуже стало… но раньше бы рискнул, а сейчас, пока не успокоится, не рискну.
Он прислушался к себе и вдруг погладил Алину по голове.
— Ты храбрая и достойная дочь, пташка, и кровь твоя дала сыну моему сил пережить сегодняшний бой, а мне — ту каплю, без которой я бы не удержал защиту. Слава отца — такие дети, как ты и сын, отдавший мне свое сердце… — он снова прислушался и покачал головой. — Чую близкую смерть, но власти здесь над ней нет. Но у тебя сила моя, птенец…
Глаза его потухли, оставив слабое сумеречное сияние. Алина непонимающе посмотрела на него — а затем развернулась, туда, куда он смотрел. Там на траве лицом вниз лежал Четери, и в золотистом умиротворяющем сиянии было видно, что спина у него и задняя часть бедер — сплошное кровавое месиво, из которого торчат осколки камня и трава. Волосы тоже были в крови.
С такой силой била тень копьем по земле, что ошметки посекли спину дракона как лезвия, как бы быстр и нечеловечески ловок он ни был.
* * *Тротт шагнул к Мастеру, присел рядом, поднося руку к губам. Четери дышал — тяжело, со свистом, — открыл глаза и посмотрел на Макса внимательным чистым взглядом. Губы его тронула улыбка.
— Я думал, так и отойду, пока вы там обнимаетесь, — прошептал он. — Подлатаешь меня, ученик? Не хочу пропустить самое веселье…
— Береги силы, — попросил Тротт, проводя над его спиной рукой. Сплошная гематома, содранная кожа, сломанные кости, поврежденный позвоночник. Макс снял с пояса флягу, полил на спину, смывая грязь, потому что силы дождя для этого не хватало. Отбросил. Ему в руку ткнулась еще одна — принцесса протягивала ему свою. Алина стояла напротив, бледная, со слезами на глазах, наблюдая, как смывается со спины грязь вперемешку с кровью — затем снова потянулась к ножу и полоснула себя по руке.
— Только попробуйте что-то сказать, — предупредила она, протягивая ладонь к Тротту.
Он покачал головой — и сделал несколько глотков, и пил ее кровь до тех пор, пока руки не затрясло от силы, и он снова не увидел их полупрозрачными. Коснулся тела дракона, увидев мельком, как Алина залечивает себе рану, — и то тоже подернулось дымкой, стало туманным, показывая все, что было сломано, отбито, треснуто и разорвано.
— Потерпи, Мастер, — попросил он. — Я отправлю тебя в сон, но тебе все равно будет больно.
Четери улыбнулся обескровленными губами.
— Боль — значит жизнь, — прошептал он. — Не трать силы, Мастер Фери научил нас отстраняться от боли. Я уйду в транс. Делай, что нужно, Макс. Успею поспать.
Он глубоко, размеренно задышал — Тротт видел, как замедляется измученное адреналином сердце, как холодеет тело, — и когда глаза Четери остекленели, и только медленное дыхание показывало, что он еще жив, Тротт проник ладонями в его тело и стал сращивать надорванную селезенку, убирая сгустки крови и составляя сосуды. Затем настал через смещенных и спрессованных позвонков… губы сушило, голова кружилось, а Тротт торопливо, стараясь не думать о том, насколько хватит его сил, правил истерзанного дракона.
Раздались шаги.
— Я принесла еще воды. Сбегала к реке под осколком, — раздался голос принцессы.
— Лейте, — просипел Тротт, отнимая руки от дракона.
Грязи на спине было еще очень много — и принцесса, вылив обе фляги, схватила еще одну у Чета и побежала куда-то меж золотых деревьев.
Мастер дышал так же ровно и размеренно, и глаза его по-прежнему смотрели в одну точку. Ни дрожи по телу, ни стона — Тротт желал бы такого самоконтроля.
Он прошел руками по голове — сотрясение, несколько рваных ран от камней — и залечил ее. Проверил вздувшуюся синяком шею, плечо… и выругался, обнаружив застрявшие несколько пуль. Видимо, дракона успели достать норы, высадившиеся на берег. Четери изумительно быстр — но он не бог, и уйти одновременно от пуль и десятков атакующих невидши почти невозможно.
Однако он продолжал бой с ранением, с которым другой бы свалился от слабости.
Тротт, чувствуя, как пульсирует внутри отданное принцессой тепло, вытаскивал пули, застрявшие в плечевой кости, залечивал, затягивал пулевые отверстия, останавливал кровь из крупных сосудов. Со спины все еще сочилась розово-красная сукровица.
Прибежала принцесса — и он снова подождал, пока она льет на спину, на ноги, показывая, куда сейчас нужно лить — и под топот ее ног продолжил лечение. Удалить врезавшийся в спину камень, приложить лоскут кожи, залечить, остановить кровь… убрать щепки, травинки, снова приложить, снова срастить… запустить регенерацию, когда под руками меж лоскутами образуется тонкая розовая кожа… и снова удалять камни и сращивать кожу, и снова, и снова… подождать, пока Алина выльет воду и не думать, что она речная, что с микроорганизмами и грязью — грязь на спине страшнее.
Это была долгая, изматывающая, тяжелая работа. За границей осколка закончился ливень, тучи ушли, открывая две луны на небе. Судя по дальней полосе света — поздний вечер. Тротт еще и половины не сделал, когда у него начало резать в глазах, а каждый приход принцессы он начал угадывать по дальнему теплу, которое приближалось к нему — и становилось легче.
— Постойте со мной, — попросил он хрипло, когда Четери оказался безукоризненно чист. Вода вокруг медленно испарялась туманными фонтанчиками. Алина остановилась за его плечом, не прикасаясь — но в глазах прояснилось, и стало отчетливо видно, где он пропустил микротрещину, где остался надорванный сосуд, а где все хорошо.
Сердце Мастера работало ровно, спокойно, уверенно.
Тротт долго еще складывал полосы кожи, заставлял ткань регенерировать, нарастать, ошметок за ошметком, чистил гематомы, вытаскивая крошечные кровяные сгустки из тканей, проверял позвоночник и ребра, нашел гематому в почке, вычистил и ее, срастил сосуды… кажется, он просил пить — и тогда губ Макса касалась фляга, и он делал несколько глотков теплой и удивительно вкусной воды, — просил подержать одну руку, другую — и принцесса тут же хватала Чета, приподнимая руки, чтобы Макс мог осмотреть подмышки и бока. Затем помогла перевернуть дракона на спину — он так и смотрел в одну точку застывшим взглядом и дышал размеренно, и зрачки его даже не реагировали на тень и свет.
Спереди Четери был цел — только на лице и рубахе ошметки хитиновых доспехов и слизи. И грязь.
— Все, — шепнул ему Тротт. Поднялся, пошатнувшись, покрутил головой.
— Все? — устало переспросила принцесса.
— Цел, — он попытался улыбнуться, но вряд ли вышло. — Цел. Теперь все зависит от того, сколько крови он потерял и как быстро сила Инлия в его жилах восстановит его. Его нужно устроить где-то в сухом месте…
— Может, вот в этом? — спросила принцесса, указывая ему за спину. Он оглянулся — и увидел большой, старый дом. Папоротник-дом, подсвеченный золотистым, такой же, как дома в долине тимавеш, но много, много больше и шире. Вокруг него росли кусты ягод, фруктовые деревья… были здесь и поваленные папоротники, под которыми росли грибы.
Тротт огляделся. Таких домов здесь было несколько — и меж них порхали птицы, верещали ночные ящеры. Где-то неподалеку он различил плеск родника — жаль, Алина не умеет еще слышать и ей пришлось бегать к воде. И все здесь было пропитано теплом и умиротворением, как будто дома у очага, как у матери в объятьях.