Еще ближе (СИ)

В пятницу мы сходили в ночной клуб, где Тринка познакомилась с особенностями поведения пьяной молодежи. В субботу была выставка картин местного художника, в воскресенье мы поехали за город, полюбоваться на дымящие трубы местных заводов. Вечером походили по магазинам, зашли в недавно открывшееся кафе, выпили эспрессо и съели по мороженому.
Работа в радость? Наверняка, если учесть, что как раз в таких вот походах и заключалась запланированная на первый месяц пребывания здесь программа адаптации. Тринка на удивление быстро овладевала сленгом, училась фыркать над шутками и воспринимать без брезгливости валяющийся на дорогах мусор.
— Мы уже давно перешли на биологические материалы, — рассказывала она мне. — Органика, вторичное сырье. Несмотря на то, что наша эволюция, как и ваша, идет по пути противопоставления природе, мы с некоторых пор стараемся беречь ее и использовать максимально щадящие технологии.
— Говори проще, — качая головой, советовала я, и она пересказывала мне то же самое, но в других выражениях.
Мне бы хотелось сказать, что, узнав друг друга получше, мы подружились. Но, увы, этого не случилось. Тринка была слишком другая, слишком чужая не только из-за своей природы, но и из-за своего отношения к демонокровкам. Практически каждый день она напоминала мне о том, что я ношу в себе кровь монстра. Даже делала запрос в представительство высших рас — просила предоставить ей возможность контролировать уровень ингибитора в моей крови. Для безопасности, так она сказала. Я не читала запроса, но скрывать свои намерения Тринка от меня не стала.
— Я попросила у них какой-нибудь тест, — сказала она как-то за завтраком уже в начале апреля. — Что-то типа анализа крови на сахар, чтобы я знала, хватит нам времени или нет.
Я даже не стала пытаться делать вид, что мне все равно. Анализы. Уколы иглой. Тесты. Воспоминания пятнадцатилетней давности встали у меня перед глазами так живо, словно все произошло только вчера. Если вампиры или ангелы, или все равно кто из них решит, что надо мной мало издевались в тюрьме на Фамарии и даст добро — я просто развернусь и уйду. Брошу все эти попытки быть вежливой, когда на тебя смотрят, как на противное, но редкое — и потому не подлежащее уничтожению животное, и просто уйду.
— И что Совет? — спросила я сквозь зубы.
— Отказали, — иногда Тринка все-таки могла быть лаконичной.
Я поддела вилкой кусок отваренной на пару брокколи и сунула в рот, чтобы скрыть усмешку.
— Не переживай, Тринка, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — У меня нет причин навязывать тебе свою волю. Я — существо разумное и рациональное.
Она покачала головой, как настоящая землянка.
— Эмоционально ты нестабильна, хоть и уже достигла зрелости. Я вижу в тебе проявления того, что у меня на планете назвали бы инфантильностью. Ты злишься на меня, радуешься моей неудаче прямо сейчас. Но это зря.
Желтоватые выпуклые глаза уставились мне в лицо, и я с трудом удержалась и не отвела взгляда.
— Лично к тебе у меня нет никакой неприязни. Речь идет о моей безопасности.
Я приподняла бровь и зафиксировала на лице это выражение, чтобы Тринка поняла его.
— Ты не доверяешь в этом вопросе Совету?
— Мы снова уходим от темы разговора, который я уже не в первый раз пытаюсь завести, — сказала она с видимым раздражением. — Речь здесь идет вовсе не о том, доверяю я Вселенскому совету или нет, я всего лишь пытаюсь сказать о том, что назначать на пост помощника резидента потенциально нестабильное существо лично мне кажется вопросом, который требует двухстороннего обсуждения.
— Говори проще, — не удержалась я, и она нетерпеливо дернула головой. — А лучше послушай.
Я отложила вилку и поднялась, давая понять, что завтрак окончила.
— Я хочу сказать, что надо было спросить и меня, — сказала она, провожая меня взглядом. — Правительство моей страны могло не одобрить мою кандидатуру, если бы знало все обстоятельства.
Я кивнула.
— Я поняла тебя. Но меня тоже не спросили, Тринка, и ты сама была тому свидетелем. И лично для меня вопрос доверия здесь стоит иначе. Совет доверяет мне. Высшие расы доверяют демонокровке.
 
Я собрала со стола посуду и понесла к мойке.
— Подумай над этим утверждением. — Я развернулась. Тринка так и сидела на стуле, глядя на меня. — Тебе доверяет твоя планета, мне доверяют представители высшего разума Вселенной. Мы обе должны оправдать это доверие.
Тринка, казалось, поняла мою позицию. После того резковатого, но откровенного разговора ее поведение не изменилось, зато я, зная о запросе и отказе, стала чувствовать себя увереннее. Совет на самом деле мне верил, и Тринке я не врала. Я хотела сделать свою работу, хотела помочь своей родной планете, хотела научиться управлять тем, что живет у меня внутри.
В конце апреля одной поздней ночью на мой сотовый телефон пришло сообщение с неизвестного номера.
«Проблемы. Перезвони, как будешь свободна. У.К.»
Уз’кул никогда раньше не писал мне СМС, но инициалы стояли явно его. Я тут же перезвонила, наплевав на то, что было уже далеко за полночь.
— В чем дело? — он взял трубку на десятом гудке третьего звонка, и я почти кричала. — Что за проблема?
— Завтра намечается экстренное заседание Совета, — сказал мне он. — Тебе нужно присутствовать. В восемь тридцать будь в представительстве. И не опаздывай.
— Что случилось, ты можешь сказать?
— Возникли проблемы с криосном, — ответил он после секундной паузы. — Слишком долгое путешествие, слишком много перемещений через Ворота, механизм стал давать сбои.
Я вцепилась в телефон, чувствуя, как от лица отливает кровь.
— И что это значит?
— Девочка может проснуться за пределами безопасной зоны, — сказал он.
И положил трубку.
Я уставилась на телефон в своей руке, не понимая, что только что услышала. Безопасная зона — Земля. Проблема с криосном означала, что девочка может проснуться уже сегодня, завтра, когда? И что тогда будет? Что собирается делать Совет и зачем ему демонокровки? Я подозревала, что вызывают не меня одну. Нам всем дали трехмесячный отпуск для того, чтобы ингибитор полностью вывелся из организма. Прошла всего половина отведенного срока.
Я лежала в постели и думала о том, что будет. Не со мной. С Лаксом, который завтра утром может проснуться — и понять, что его разум больше ему не принадлежит.
Уз’кул встретил меня у здания представительства. Он был серьезен, как обычно, и даже больше. Раскрыв надо мной зонт, он подождал, пока я расплачусь с таксистом, и широкими шагами пошел вперед. Мне пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. Накрапывал мелкий дождь, облака, казалось, грозили раздавить город. Я беспрестанно зевала, несмотря на то, что успела себя накрутить и внутри дрожала, как натянутая струна.
Мы поднялись по ступенькам, прошли охранника на входе и добрались на лифте до этажа, где располагался зал заседаний. В коридоре по-прежнему было пусто. Тут всегда было пусто, спокойно и тихо, словно в комнате за двойным дверями не решались человеческие судьбы и не менялось по мановению руки будущее Вселенной. Мне не хотелось туда идти. Мой прошлый опыт показывал, что ничего хорошего я не услышу. Но выбора не было, и вслед за Уз’кулом, толкнувшим дверь и совершенно не по-джентльменски шагнувшим в помещение первым, я переступила порог.
В зале было пусто, если не считать стоящих у забрызганного дождем окна троих мужчин. При нашем появлении они обернулись, и я увидела Дара и двух ангелов, чьи лица показались мне знакомыми. Кажется, я видела их на той экскурсии по институту. Дар махнул мне рукой в знак приветствия, и я махнула в ответ. Ангелы сделали вид, что не заметили меня, и отвернулись к окну, как будто за ним творилось что-то невообразимо интересное.
Мы уселись на вампирской половине зала, напротив трибуны и длинного стола, за которым должны были собраться докладчики со стороны ангелов и вампиров.
Дар и ангелы заняли места на другой половине, не прекращая тихо разговаривать. Постепенно народу прибавлялось, и вот уже я заметила знакомые лица ангелов и вампиров, и, конечно же, других демонокровок. Все выглядели такими же растерянными, как я. И такими же напуганными. Я увидела и Дера, он единственный из ангелов кивнул мне, дав понять, что узнал. Я кивнула в ответ, но почти тут же отвлеклась, когда на трибуну, поддерживаемый под обе руки вампирами, поднялся Герой.