Туман войны (СИ)
В начале моей отповеди женщина начала бледнеть, а потом стала покрываться красными пятнами. Я уже была готова услышать какую-то очередную гадость, как она вдруг погрустнела и произнесла:
— Tu es encore trop jeune (*Ты ещё слишком молода).
Не сказав более не слова, и надев на лицо приветливую улыбку Варвара Андреевна направилась к группке стоявших неподалёку барышень. В её доброжелательность нисколько не верилось, скорее всего пошла опять разность очередные нелепые сплетни. Я не понимала её такой подчёркнутой нелюбви ко мне.
— Ведьма опять наговорила тебе очередных гадостей? — вернувшийся Павел поцеловал мне руку. — Что ей всё неймётся-то?
— Мне кажется, она глубоко несчастна.
Моя фраза вызвала у него удивление и недоверие. Но продолжить эту тему он не смог. К нам подошёл Аким Петрович с новостью, что губернатор спустился в зал и пока есть возможность, Павел Матвеевич должен не упустить момент с ним пообщаться.
Сделав знак Егору, одетому сегодня в ливрею и выполняющему роль охранника документов, мой жених получил на руки свою, уже местами протёртую на углах кожаную папку. Оставив Ольгу на диванчике, мы прошли по залу в сторону графа Толстого, но нам всё-таки пришлось немного обождать. Рядом с тем стояла пожилая пара, явно подошедшая поздороваться. Дождавшись их ухода, мы наконец-то смогли подойти.
Отдав должное взаимной учтивости, Павел смог вручить подготовленные им документы губернатору. Тот некоторое время их читал, нацепив на нос пенсне, а потом подняв голову возмущённо уставился на моего жениха и произнёс с тихим негодованием.
— Это совершенно неприемлемо! Никто не позволит вывозить военные и аптекарские магазины [14]! Князь Багратион клятвенно заверил меня, что городу ничего не угрожает. Ваши предположения могут посеять панику среди обывателей. Да и потом, с чего вдруг такое…
— Дмитрий Александрович, вы же посмотрели мои записи. Учитывая количество и темп движения войск, в начале июля корпус Даву [15] будет рядом с Могилёвом! Как вы собираетесь оборонять город, у которого в наличие имеется только не предназначенный для военных действий батальон внутренней стражи? А это всего-то около трёхсот человек…
— Князь обещал, что пришлёт к нам на помощь пехотный корпус генерала Райевского! — губернатор вдруг осёкся и продолжил раздражённо. — Вот мне интересно, откуда вы, господин Рубановский, получаете подобные донесения?!
Павел Матвеевич тяжело вздохнул. Я помнила, что Райевский не успеет. Все наши попытки изменить сложившуюся ситуацию пока заканчиваются неудачей. История совершенно не хочет сойти с назначенной ей колеи.
И хотя господин Исупов, на которого в ожидании поддержки посмотрел «провидец», был с ним полностью согласен, но пойти против воли губернатора не имел никакой возможности. Поэтому он ограничился лишь пожатием плеч.
— Он и вас, барышня, сбивает с пути! Мне доложился господин Скоблевский, что вы высказали стремление вывести раненых в неизвестном направлении. Не знал бы о вашем безоглядном служении Асклепию [16], мог бы заподозрить вас с вашим женихом в тайных сношениях с неприятелем. — заявил граф Толстой поглядывая на меня с укоризной.
— Почему же не известном? Думала вывезти в Смоленск. В обороне города они не помощники, а на благородство неприятеля к увечным нет никакой надежды. Вы же не думаете, что, лишая своих солдат медикаментов, они будут лечить наших? — ответила несколько возмущенно, хотя подобное было совершенно неприемлемо.
Поодаль столпились в ожидании губернатора слишком многие, посему нам пришлось уступить место следующим просителям.
Уже когда мы подходили к диванчику, на котором нас ожидала Ольга, я услышала «старый дурак», которое тихо прошипел Павел. Осторожно сжала его руку. Вокруг слишком много людей и высказывание могут услышать.
Господин Рубановский действительно рассчитывал вывезти из города всё, что может в последствии понадобится войскам, но история нашего прошлого осталась неизменна. Французам достанутся полные магазины. Это и вывело «провидца» из себя. Все наши попытки достучаться до власть предержащих оканчиваются неудачей.
Более мы не танцевали, просидев на диванчике до самого ужина. Подходящих ко мне жених встречал таким выражением лица, что никто даже не отваживался высказать приглашения.
Но… не знаю по какой причине, пример Павла Матвеевича оказался показателен в отношении Ольги. Ещё несколько мужчин приглашали её на танцы. На попытки компаньонки отказаться, я неизменно уговаривала ту развлечься, а не сидеть с нами. Тем более это давало нам возможность спокойно побеседовать.
Я поведала Павлу свою неожиданную беседу с госпожой Величко. Думала, что мой ответ его расстроит, но он только посмеялся.
— Спасибо, милая, я никогда не сомневался в том, что в этих светских играх ты сможешь постоять за себя, — сообщил, целуя мне руку.
Моё же признание в знакомстве с «дамочками», что обслуживали подобные заведения не вызвали и капли его раздражения.
— Ты у меня ангел, — только и сказал он в ответ на услышанное признание.
Мы ещё тихо обсуждали мою предстоящую встречу со старостами, приезд которых я ожидала в ближайшие дни, когда наконец раскрылись двери и всех пригласили в обеденную залу.
За столом Ольга села по левую руку от меня, Павел по правую, проигнорировав чью-то карточку, расположенную там. Небольшое недоразумение поспешно разрешилось, другому гостю нашли место.
Что удивительно, но весь обед все почему-то избегали обсуждения военных действий, как будто подобное игнорирование как-то способно возыметь действие на происходящее.
Главной темой служила погода, которая могла повлиять на ожидаемый урожай. Кое-где слышались философские рассуждения, но большей частью доносились шутки и смешные истории, вызывавшие у собравшихся какую-то нездоровую весёлость.
Меня это всё до крайности раздражало. Посему в общих беседах не участвовала, лишь иногда тихо переговариваясь в Павлом о всяких мелочах, возникших в период его отсутствия.
В какой-то момент, с удивлением обнаружила, что Ольга нашла для себя интересного собеседника в лице её соседа слева. Им оказался полностью седой начальник одного из департаментов в присутствии [17]. Они негромко, но с жаром что-то обсуждали. Когда я прислушалась, обнаружилось, что предмет их спора — всего лишь правила написания некоторых слов. Вот уж не знала, что моя компаньонка так увлечена грамматикой.
Впрочем, может с его стороны это всего лишь способ привлечь внимание? И я более пристально решила приглядеться к её собеседнику.
Глава 4
22 июня 1812 года
Наконец управляющий имением и старосты деревень прибыли в город. Последние хоть и были подневольными людьми, но страх перед войной был одинаков для всех.
Перед отъездом Екатерина Петровна, по наущению Павла оставила письмо для управляющего, подтверждающее моё право распоряжаться от её имени в непредвиденных обстоятельствах. Это стало для нас настоящим подспорьем.
Встретила я всех в обеденной зале, переставив стол из центра к стене. На него выставили самовар с чаем и «канапешками», ещё одной выдумкой моего всюду успевающего жениха. Постоянно удивляюсь его неуёмной энергии.
Мы как-то обсуждали этот вопрос, и «провидец» объяснил, что жизнь в будущем приобрела быстрый темп. Даже 1871 был для него чересчур «размеренным». Хотя провёл он его в принудительной тишине, воспитывая в себе сдержанность, но сейчас, в преддверии войны его не раз прорывало на кипучее движение и постоянное творчество. Посему он часто, по его словам, «отрывался» порой вводя в ступор нашу кухарку, не имея возможности делать подобное в кругу своей семьи. У нас же его выходки считали просто эксцентричными, оттого и не задавали лишних вопросов.