Туман войны (СИ)

После недолгих переговоров, башкиры обещали взять разговор с начальником госпиталя на себя. Пришлось отправляться.
Как оказалось, ранен был поручик в правую ногу и довольно серьёзно. Выяснилось, что сами башкиры других лекарей к нему не допускали. Впрочем, сейчас всем было не до этого. Привезённых пациентов слишком много и большинству требовалась срочная помощь.
Странно, но мне тут же предоставили операционную. Правда ехидно извинились, что придётся подождать, пока освободятся инструменты. На это Егор, маячивший за нашими спинами, вышел вперёд и поставил на стол, подаренный Павлом чемоданчик и торжествующе открыл его. Выражение лица врача, имени которого я даже не помнила, было незабываемым.
Ассистировала мне Марфа, как самая опытная, девочки же были на подхвате. Операция прошла вполне удачно. Но пациент перед этим потерял много крови и был очень слаб.
Вымыв руки, решила поискать господина Плетина и предложить свою помощь. Как и предполагала, он оказался в одной из операционных. Множественные повреждения от картечи требовали внимания и сил. К подмоге в моём лице врач отнёсся положительно, внимательно расспросив о ноге поручика.
Благодаря большому количеству лекарей, с обилием опасно раненых справились довольно быстро. Остальными можно будет заняться и в другой день. Андрей Фёдорович Плетин был весьма впечатлён моими умениями. После нескольких совместных операций, он предложил работать с другими пациентами самостоятельно. Учитывая наличие у меня помощниц, у остальных медиков отнимать ассистентов я не буду.
Как в последствии мне рассказали, приезжие врачи делали ставки, как быстро я попрошу помощи, увидев раны господина Жилина. Некоторые были уверены, что кто-то из присутствующих меня наставлял, что весьма позабавило.
Вечером на подворье вновь заявились гости. Причём те-же самые, но с какими-то мешками. После долгих переговоров ко мне опять пришёл Ахмед.
Башкиры просили разрешения доставить своего командира в наш импровизированный госпиталь, ссылаясь на перегруженность городского. Моё предупреждение о том, что перевозка может плохо сказаться на самочувствии раненого, их не остановило. Приняв это за согласие, они его просто принесли на руках, использовав для этого чей-то плащ.
Так нас вынудили выделить место для поручика. Раненый же всё время спал и почти не реагировал на происходящее вокруг.
На следующее утро, к моей вящей радости, вернулся Павел. Но было видно, мужчина очень устал и чем-то расстроен. После плотного завтрака, мне удалось немного посидеть с ним в тишине, Ольга с подопечными расположились на другом конце веранды, давая нам возможность пообщаться.
Как я и предполагала, жених со своим отрядом «навещал» Могилёв. Даву перед тем, как покинуть город, объявил, что аристократия может не волноваться, крестьяне остаются в их полной власти. Менять порядок на этих землях пока никто не собирается. Губернатором стал Понятовский. Пан Юзеф тут же организовал конференцию местной шляхты, предлагая ей проголосовать за присоединение губернии к герцогству Варшавскому [35]. Пока же там организовали временную Комиссию по управлению, прозванную в последствии «Польской», куда вошли местные помещики и чиновники из шляхты.
Была так же создана гражданско-военная комиссия под руководством господина Голынского. Викентий Иванович, будучи предводителем дворянства Могилёвской губернии, яро взялся помогать «новой власти». Он, в тандеме с новым мэром города, господином Венцлавовичем, стал организовывать отряды «национальной гвардии», на французский манер, набирая туда местных крестьян и ремесленников. Но получалось это из рук вон плохо. Люди просто разбегались и наладить дисциплину никак не получалось.
Что в прочем, не удивительно. «Новая власть» требовала провианта, скота, фуража. Способ его получения никого не заботил. Многие помещики оказалась в разорении после французских грабежей. Началась настоящая борьба за хлеб.
Опыт наших и Рубановских деревень получился заразительным. Многие сёла просто «растворялись» в лесах, некоторые пытались давать отпор. Небольшие фуражные группы исчезали, сгинув в неизвестности.
 
Это приводило к довольно неординарным результатам. Дело в том, что благодаря ненормальной жаре, урожай на огородах поражал своим обилием. Деревья в садах ломились от плодов. Но… до конца те ещё так и не вызрели. Не найдя хлеба, французы объедались не дозревшими овощами и фруктами. К чему это приводило, догадаться не сложно.
Рассказ господина Рубановского был прерван солдатом из инвалидной команды. Поручику Жилину стало хуже и мне пришлось поспешить к нему.
— Мы чем-то можем ему помочь? — спросил Павел, последовав за мной к пациенту.
— Он потерял слишком много крови и не приходит в себя.
— Я думал переливание крови уже используется в это время.
— Да. Но результат никто не может гарантировать. Иногда от подобного становится только хуже.
— Ну да, о группах крови [36] ещё не известно… — сказал он задумчиво и взяв меня за руку отвёл подальше.
— Ты что-то знаешь, что может помочь? — прошептала, надеясь на чудо.
— Да. Кровь у людей разная. В наше время отличают четыре её группы. Одна подходит для всех, другие требуют только своей. Честно говоря, как именно их определяют, я не знаю. Но насколько помню, при контакте с неподходящей, кровь просто свёртывается, комкуется. Если подобрать несколько здоровых доноров и протестировать с кровью больного… вполне можно найти того, чья подойдёт.
У меня от подобных слов даже голова закружилась. Непроизвольно вцепившись в лацкан его куртки, обдумывала услышанное. Придя немного в себя, занялась организацией лаборатории в отгороженном месте сарая.
Донорами вызвались стать все солдаты инвалидной команды. Но мне нужны были молодые. Павел вышел поговорить с остальными. Многие члены его группы, а также татары, узнав, что именно требуется, согласились на эксперимент.
Кровь не свернулась у восьми добровольцев, но я выбрала розовощёкого мужчину из отряда «провидца». На вид ему было лет двадцать пять, и он просто лучился здоровьем.
Как именно делать переливание знала, но опыта не было. Подбадриваемая женихом я наконец-таки решилась.
Через пол часа после процедуры, пациент очнулся, и мы смогли его покормить. По совету Павла, поручику каждый час давали сильно сладкий тёплый чай. К вечеру Жилин перестал впадать в забытьё и даже смог немного с нами пообщаться.
Что не удивительно, говорил он в основном о своих башкирах. Рассказывал о битве при Молевом болоте, как они победили генерала Себастиани. С перерывами, поведал о том, что в течении семи часов доблестные воины совершили почти пятьдесят атак. С громкими криками, осыпая противника тучами стрел они носились вокруг французского лагеря. «Северным амурам» не нужны были дороги или тропинки… они преодолевали любые препятствия, атаковали и растворялись в лесу.
По его рассказу, казаки уже довольно давно нервировали французов. Их постоянные ложные тревоги притупили их бдительность. В утро атаки «лягушатники» забыли убрать верёвки, растянутые на бивуаке, куда привязывали лошадей. Они просто не отреагировали на тревогу, посчитав мнимой. А когда уже отступали от наших, попадали с коней, наткнувшись на свои же привязи. Так же сумятицу вносила пыль, поднятая на высохшей дороге башкирской конницей. От жары она долго не оседала, затрудняя видимость.
Так что результаты этого боя были впечатляющими. Сравнивая силы противников… оказывается только пленными в Смоленск доставили: одного французского полковника, десяток офицеров рангом помельче, и почти пятьсот нижних чинов.
Я мысленно схватилась за голову. Куда администрация денет такое количество народа, если она не хотела заниматься даже десятком.
После ужина мне опять удалось недолго уделить внимание жениху и прогуляться с ним по саду, окружавшему подворье. Ольга с книгой осталась сидеть на скамейке в пределах видимости нашей пары.