Радогощь (СИ)

– Да-ри-на, аууу… где ты там? – вдруг слышу голос и снова вздрагиваю, но это, слава богу, Игорь.
Срываюсь и бегу на голос, как ошпаренная. Теперь я вижу и ту изогнутую березу, и самого Игоря. Он тоже замечает меня, хмурится.
– Да, блин, куда ты провались? Чего так долго? Я уж думал, что с тобой что-то случилось, – недовольно ворчит он.
– Я потерялась. Кричу тебя, кричу, а ты не отзываешься, – оправдываюсь я.
– Я не слышал, я минут десять уже ору тебя, – отвечает он.
– А я тебя не слышала, – отзываюсь я.
– Ладно, – вздыхает он. – Хорошо, что нашлась, идем.
Топаем дальше, но с каждым шагом лес становится всё гуще, деревья толще и выше, земля под ногами мягче, так и чувствуешь под тонким слоем дерна как там внизу хлюпает вода. Темнеет быстро, а посветить нечем, в сердце опять закрадывается страх – как ночевать в лесу? Но у Игоря оказывается есть фонарик, обычный, на батарейках, он предусмотрительно взял его с собой, не то что я, у меня даже и спичек нет. И я понятия не имею, как выживать в лесу и что делать, если мы заблудимся. Наверное, это моя самая большая глупость – вдруг сорваться с места и кинуться в лес, там, на поляне, хоть были люди и была еда, а тут? Еды нам не раздобыть и до кучи не хватало ещё наткнуться на диких зверей и самим стать едой.
Яркий сноп освещает немного пространства и от этого кажется, что вокруг ещё темнее и страшнее, чем есть на самом деле. Корявые сучья отбрасывают черные тени и мерещится, что за каждым деревом прячется по ужасному существу. Вдруг кружок света выхватывает какое-то строение, избушка – не избушка, но что-то явно сложенное из бревен, только поднято на два столба.
– Вот и избушка на курьих ножках, – смеется Игорь. – А я-то гадал, когда же мы её встретим.
– И, правда, похоже, – соглашаюсь я.
Не на курьих, но на двух точно. Вокруг строения воткнуты копья и на них насажены черепа зверей, к некоторым даже привязаны за ноги огромные птицы, вроде как большие черные глухари, но я не уверена.
– Тут и переночуем, – предлагает Игорь.
Мне почему-то страшно ночевать в этой непонятной и странной избушке, но другого выхода нет, не в лесу же на голой земле.
– А как туда забраться? – задумчиво произношу я.
По гладкому столбу мне точно не вскарабкаться, я не сильно развита физически, а больше как попадешь? Только если взлететь.
– Мммм….
Игорь водит фонариком по земле и вдруг радостно вскрикивает, нагибается, разгребает руками мох и сухие листья, откидывает ветки, и я вижу, что он выуживает оттуда длинную лестницу. Он приставляет её к избушке, и она как раз достает до крыльца.
– Прошу, мадам, – смеется он.
– Откуда ты знал? – удивляюсь я.
– Я не знал, я догадался, – отвечает он. – Явно хозяин этого домика добирался до него не по воздуху.
Глубоко вздыхаю. Со всей этой чертовщиной я не удивлюсь, если на самом деле окажется, что у хозяина этой избушки есть крылья. Осторожно вкарабкиваюсь по лестнице, залажу на крыльцо, дергаю за ручку, пытаюсь открыть дверь, но она не поддается. Закрыто? А замка нет. Ни навесного, ни замочной скважины.
– Дверь закрыта, – сообщаю Игорю.
Он забирается следом, светит на дверь.
– Ну-ка, отойди, – говорит он и отодвигает меня в сторону.
Со всей силы наваливается и со скрежетом, с противным скрипом распахивает дверь. Входим. Тут темно, нет ни одно окна, если не считать небольшого под самой крышей. На полу разбросано немного листьев и птичьих перьев, наверное, занесло через это самое окошко. Комната квадратная, у одной стены что-то вроде печки с открытым очагом полным золы, у другой – сделан настил и на нем ворох сухих трав.
– Ну, неплохо, – дает свою оценку Игорь. – Сейчас перекусим и на боковую.
– Может стоит втащить лестницу внутрь избушки? А то мало ли? – предлагаю я. – Или если она упадет, то как мы спустимся? Прыгать же высоко.
– Скорее всего так и нужно сделать, – соглашается он.
Вдвоем втаскиваем внутрь лестницу, и Игорь захлопывает дверь, с трудом втискивает её, сильно разбухшую от сырости в дверной проем.
 
Съедаем по пирожку и по перепечи, остается совсем немного на завтра. От души надеюсь, что завтра до темноты мы выйдем на какую-нибудь дорогу, которая приведет нас в деревню к людям. К нормальным людям.
Запиваю водой из своей бутылки и опять чувствую какой-то приторный привкус. То ли от воды, то ли от стряпного. Но ни от того, ни от другого сейчас не отказаться, заменить нечем.
Ложимся спать на ворох сухих трав, Игорь отключает фонарик и быстро засыпает, я же ворочаюсь, никак не могу найти удобную позу. То какая-то травинка колет мне щеку, то что-то твердое упирается в мой в бок. Не смотря на усталость опять не могу заснуть. От травы идет приятный аромат, но опять примешивается всё тот же горьковато-приторный запах, он словно всюду преследует меня.
На небосклоне встает полная луна, её лучи попадают прямо через окошечко и освещают избушку. Наверное, специально так было построено, чтобы лунный свет проникал внутрь. Ветер шуршит в макушках сосен, они качаются, скрипят, где-то ухает филин. Как это всё непривычно, слышать ночной лес так вблизи. Вдруг до меня совершенно отчетливо доносятся чьи-то шаги. Кто-то подходит к избушке, ворошит сухие листья, может быть ищет лестницу?
Сердце начинает учащенно биться. Кто там ходит внизу? Хозяин дома или лесной зверь. Может быть кто-то учуял нас и шел по нашим следам, и теперь дошел до избушки? Радуюсь, что мы не остались ночевать в лесу.
Открыть дверь и посмотреть кто там, даже речи быть не может, настолько мне страшно. Осторожно бужу Игоря и шепотом рассказываю, что там кто-то ходит.
– Ну и что, – пожимает плечами Игорь, – всё равно ему сюда не забраться, так что спи давай.
Он поворачивается на другой бок и снова спокойно засыпает. А я не могу, мне слишком страшно. Зверь шуршит там, возится, изредка доносится его глухое рычание. Мне кажется, что он грызет деревянные столбы и скоро опоры рухнут, он ворвется сюда и нас обоих спящих и сожрет.
Вскоре усталость берет свое и я засыпаю. Всё что происходит дальше кажется полнейшим бредом, скорее всего я вижу сон.
Я слышу вой, сначала вдалеке, а потом всё ближе и ближе, и как будто с разных сторон, то там, то сям. Словно одни подают какие-то знаки, а другие отвечают им. Вскоре снизу доносится ещё яростное рычание уже не одного зверя, а нескольких. Они словно собрались на сходку в этом месте. Топчутся, бросаются друг на друга, возятся в сухой листве, время от времени врезаясь в столбы, избушка качается под их напором. Меня охватывает огромное желание встать, забраться на что-нибудь повыше и выглянуть в окошко, посмотреть, что там за звери такие. Я пытаюсь сползти с кровати, но мне не хватает силы воли подняться. Я просто лежу и смотрю на это окошечко. Вижу сочащийся лунный свет или мне снится, что я его вижу.
Вдруг затмевая его появляется огромный черный ворон, он занимает весь оконный проем, с трудом пробираясь внутрь. Мне даже кажется, что он не сможет пролезть, настолько он большущий, но он всё же втискивается. От страха мне хочется закричать, но тело не слушается меня, всё словно онемело, мышцы отключились, а голову заволокло туманом.
Он влетает в избушку расправляя свои гигантские крылья, меня обдает ветром, я вздрагиваю, жмусь, не в силах пошевелиться. Сделав круг, насколько это было возможно при его весьма крупных размерах, он уходит вниз и тут же превращается в кого-то очень косматого, сбрасывает с плеч огромный мешок. Он стоит ко мне спиной, большой, сутулый, от него пахнет зверем, он поворачивается, и я вижу, что это человек, обернутый в шкуру с перьями.
Оборотень, или кто он там, не обращает никакого внимание на нас, словно ему всё равно, будто это обычное дело, заходят на ночь какие-то люди и дрыхнут в его постельке.
Дрожь пробивает всё мое тело, мне хочется зарыться поглубже в сухую траву, чтобы полуворон-получеловек меня не заметил. Но шуршание тут же выдаст меня, поэтому замираю и лежу, гляжу, размышляю. Возможно это какой-то лесной колдун-отшельник. Рассматриваю его. Он стар, всё лицо изрезано глубокими морщинами, седые волосы волнистыми прядями спадают на плечи, в них торчат пух и перья. У него длинный острый нос и выпуклые глаза, но зрачков не различить – всё чернехонько.