СЛВ - 4 (СИ)
Ещё и ветер здесь был неожиданно сильным, по моим субъективным ощущениям, около сотни километров в час, если не больше, но всё из-за той же разреженности воздуха, да из-за массы нашего корабля, он нас не сильно беспокоил. Ходовые двигатели с ним справлялись, хотя если дать ему волю, то мало нам не покажется.
Вообще меня не покидало странное ощущение безвременья и полного покоя. Чёрное небо, яркое, какое-то злое солнце, корабль, зависший в чуждой пустоте, хотя его вполне могло сейчас нести куда-нибудь километрах на ста в час, чувствам и своим ощущениям здесь доверять было нельзя абсолютно. Но это полбеды, хуже было то, что и многим приборам тоже.
Нужно было определить нашу скорость и направление движения, а потому я, не открывая глаз, чтобы не потерять то самое чувство единения с кораблём, перелез в обзорную кабину и уселся там. Уселся и вновь прислушался к себе, к кораблю, к экипажу и к высоте.
Было очень-очень тихо, Далин с Антохой переговаривались вполголоса, придавленные обстановкой на борту и за бортом, проснувшаяся Лариска, открыв рот, в огромнейшем изумлении пялилась в то окно, что сделали в машинном отсеке специально для неё, задумчивый Кирюшка сидел рядом с ней, составив саламандре тихую компанию, Лара тоже замерла, Арчи сосредоточился на работе до того, что больше ничего не замечал, не было ни ощущения скорости, ни угрозы, ни спешки. Вообще мы напоминали застывшую муху в янтаре, для которой всё кончилось давным-давно и которую несёт через время куда-то вдаль, и я помотал головой да открыл глаза, чтобы сбросить это наваждение.
Первое, что сразу же вогнало меня в нешуточную тревогу, был вид из обзорной кабины. Та аномалия, в которую мы хотели попасть, была много ближе и левее, чем ожидалось, должно быть дальше и правее по курсу, дозакрывался, блин, глаза, додёргался. Второе, от чего захолодело в животе и мгновенно вспотели ладони, был вид на Северные горы, никак, ну никак они не могли быть уже почти под нами.
Быстро, отбросив от себя всю эту долбаную магию, я прильнул одним глазом к окуляру бомбового прицела, выкрутив его кольцо на максимальное фокусное расстояние. Угол обзора сузился до трёх-четырёх градусов, но мне хватило понять по ориентирам и по их скорости прохождения через метки, что нас несёт куда-то километрах на четырёхста в час, если не больше. Бросив взгляд на компас и соотнеся его показания с направлением движения, я понял, что несёт почти строго на север. Курс норд-норд-вест, если быть точным.
— Арчи! — заорал я и ударил кулаком по кнопке-грибу общей тревоги, выскакивая из обзорной кабины и запрыгивая на своё место, — прощёлкали курс и место!
— Как? — удивился тот, пытаясь что-то понять, — идём строго на запад, двадцать пятый румб, скорость сто, высота тридцать тысяч!
— А это что? — ткнул я пальцем на ту самую аномалию, — она справа по ходу должна быть, а не слева! Наша скорость сто, да боковой ветер триста, триста пятьдесят! Южный, Арчи, южный ветер! С юга на север!
— Где мы сейчас? — он тут же понял всё и начал разворот корабля на девяносто влево.
— А сколько мы так идём? — я-то ощущение времени потерял, когда корчил из себя сильномогучего мага. — На этом эшелоне?
— Двадцать минут, — бросил он взгляд на часы.
— Вот и считай, — я рванул из зажима планшет с картами, спеша найти нужный квадрат, — сотня на север как минимум. Вот здесь мы, в полной жопе!
— Выгребем против ветра? — то ли спросил, то ли предложил он.
— С ума сошёл? — и вопрос, и предложение были глупыми, Арчи просто растерялся.
— Тогда снижаемся? — это было ещё хуже, лучше бы молчал.
— С ума сошёл? — повторил я.
— А что же тогда делать? — не мог успокоиться он.
— Не знаю! — рявкнул я на него, — снимать штаны и бегать!
— Ну-ка, успокойся! — возмутился он, — я-то ладно, ты-то чего? Не погибнем же мы вотпрямщас?
— Не погибнем, — согласился я с ним и самом деле попытался успокоиться, — время есть.
И снова меня пробрало до костей странное несоответствие видимого и осознанного. Мы одновременно спокойно висели в чёрной пустоте, где ничего не предвещало беды, глаза искали угрозу и не находили её, всё было спокойно, как в гробу, а разумом я понимал, что мы на всех парах несёмся туда, откуда нет выхода. Во всяком случае, никто и никогда оттуда не возвращался. Аномалии сливались друг с другом чем севернее, тем гуще, они накладывались друг на друга, они усиливались и даже входили в резонанс, и скоро наши тридцать тысяч высоты ничего не будут значить.
— Что у вас? — Лара сидела за креслом Арчи и не отсвечивала, она всё поняла с полуслова, но ворвавшемуся в рубку Далину требовалось всё конкретно объяснить, что я и сделал, уложившись в несколько фраз.
— Зато саламандры не гибнут, — сделал для себя один-единственный вывод Далин.
— Это если на землю, — не знаю, зачем я это ляпнул, — а если в море?
— Всё равно, — отмахнулся от моих слов механик, и зачем-то начал меня просвещать, отнимая время, — ты просто не знаешь, как раскалённый металл сквозь различные среды проходит. Там такой пузырь образуется, из газов, это вот как капля воды на утюге пляшет, но не испаряется, видел же, там свои законы. Понял меня?
— Ага, — кивнул я.
— Успокоился? — не отставал тот. Странное дело, мне эта небольшая лекция от непробиваемо невозмутимого гнома здорово помогла, да и от судьбы Лариски я смог теперь отвлечься. Кирюха-то ладно, Кирюха вместе с нами.
— Да, — с чистым сердцем ответил ему я.
— А раз такое дело, то поступим так, — он нервно дёрнулся, ему хотелось обложить нас и себя отборными матами, но он сдержался, — я иду в машинный отсек, и там мы с Антохой и Кирюхой делаем всё от нас зависящее. А вы здесь делаете всё от вас зависящее. И не надо пытаться рулить никуда, обморок ты эльфийский, — всё же окрысился он на Арчи, — магичьте давайте! Вас тут трое! Лара, подтаскивай свою табуретку к ним, и начинайте уже!
Он вышел, Лара и в самом деле, подтащив табуретку, села между нами, вцепившись в подлокотники наших кресел, и мы застыли, глядя вперёд, куда-то туда, где был юг.
— Быстренько, — предложила она, — мозговой штурм, прямо сейчас. Предлагайте всё, что в голову лезет.
— Это ты давай предлагай, — невесело усмехнулся Арчи, — мы тут всё знаем, а потому выхода не видим абсолютно. Дано: спускаться уже нельзя, против ветра не выгребем. Требуется выскочить.
— Спускаться точно нельзя? — уточнила она, — может, хоть на чуть-чуть можно? А там, глядишь, и ветер переменится.
— Прямо под нами, — я всё ещё не отошёл от чувства полного слияния с кораблём, а потому мог делать такие утверждения, — что-то деструктивное. По мощи — на три порядка сильнее нас всех, вместе взятых. И это, я так думаю, цветочки, ягодки нас ждут впереди. Они уже, кстати, визуально заметны. — Говоря это, я смотрел в панорамные зеркала заднего вида и то, что я там видел, мне сильно не нравилось.
— Высота потока, в котором мы идём, — продолжил я, — километров пять вниз как минимум. Спуск, кроме бессмысленности, опасен ещё и тем, что можем провалиться ниже и оттуда уже не выберемся. Подняться выше можно, хоть и ненамного, мы это уже потихоньку делаем, но смысла в этом тоже нет. Чуть раньше можно было бы отстрелить тросовый пузырь и попытаться на крыльях уйти в сторону юга, чёрт с ней, с системой, но уже нельзя, слишком далеко. «Ласточка» планирует чуть лучше утюга, не вывезет она нас.
— Тогда, — Лара соображала быстро, и действовала уверенно, — бросай управление!
— Чего? — обалдел я.
— Бросай управление, говорю! — и она встряхнула меня так, что я клацнул зубами, — делай то, что Далин сказал! Пользуйся моей силой, как своей, бери его, — она указала пальцем на Арчи, — хоть всю, а ещё прекрати придуриваться и вспомни про Лариску! В ней силы столько, что тебе и не снилось, и она тоже член экипажа, между прочим, как и я!
— Хорошо, — так про Лариску я ещё не думал, но ведь в самом деле, если припрёт, почему бы и не позаимствовать немного, — а что именно делать-то?