В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)

тонкой льдине, но все же поверх этого льда была земля и песок, а на
земле этой росла трава и даже целые рощи; с ними жили животные, остров совершенно не страдал от волнений, и его можно было считать
почти неподвижным. Да, они любили его—этот остров Викторию, на
котором жили почти два года, этот остров, который они исходили во
всех направлениях, который они заселили и который устоял до сих пор
при стольких переворотах! Нет, они покинут его с глубочайшим сожалением
и покинут лишь тогда, когда его уже не будет больше под
ногами!
Мысли эти были известны лейтенанту Гобсону, и он находил их
вполне естественными. Он знал, что его товарищи лишь в силу необходимости
перейдут на плот, но час этот все приближался, так как в этих
уже совершенно темных водах остров должен быть скоро растаять. Признаки
такой его участи вскоре появились, ними пренебрегать уже было невозможно.
Плот, на котором им предстояло искать спасения, имел в длину и
ширину по десять метров, т.-е. в нем было сто квадратных метров. Его
настилка возвышалась почти на метр над водой, и невысокий сплошной
борт защищал его от небольших волн. По середине палубы была устроена
настоящая каюта, которая могла вместить до двадцати человек.
Вокруг каюты были прикреплены большие сундуки для провизии и бочка
с водою с солидными железными шинами. Мачта, вышиной в десять
метров, стояла посредине и была оттянута на все четыре угла солидными
канатами. Мачта должна была нести четырехугольный парус, который
мог служить лишь при попутном ветре. Все остальные направления для
этого плота были невозможны, хотя к нему и был приделан, на всякий
случай, руль.
Таково было судно, построенное плотником. На нем должны были
искать спасения двадцать человек, не считая ребенка Мак-Напа. Плот
пока тихо покачивался на волнах озера, привязанный к берегу крепким
канатом. Конечно, он был выстроен с большей заботой и тщательностью, чем те плоты, которые строятся потерпевшими кораблекрушение в море: он был прочнее и лучше оснащен, но, в конце-концов, это был все же
не более, как плот.
1-го июня произошел новый инцидент. Солдат Гоппе был послан к
озеру, чтобы принести воды для надобностей кухни. Миссис Джолифф,
попробовав эту воду, нашла ее соленою. Она позвала Гоппе и сказала
ему, что ей нужна пресная вода, а не морская. Гоппе отвечал, что он
брал эту воду в озере. Конечно, дело дошло до лейтенанта. Выслушав
доклад Гоппе, он побледнел и затем бросился сам к озеру. .
Вода в нем была абсолютно соленая! Было ясно, что дно озера лопнуло, и морская вода уже забралась в него.
Когда это стало известно, ужас проник в сердца всех.
 Плот был почти залит водой. 
— Нет больше пресно л воды!—воскликнули все в один голос.
Озеро Барнетт исчезло вслед за ручьем Полины!
Но лейтенант Гобсон тотчас же успокоил своих товарищей относительно
пресной воды.
— Ведь у нас нет недостатка во льде, друзья,—сказал он.—Не бойтесь
же ничего! Мы возьмем несколько кусков нашего острова и их
растопим; надеюсь, что мы не выпьем всего острова?—прибавил он с
улыбкой.
Морская вода, замерзая, утрачивает свою соль, так же, как и при
испарении. Поэтому, отколов несколько кусков льда и растопив его, можно всегда получить любое количество совершенно пресной воды.
Но нельзя было относиться легко и к этому источнику: остров мог
скоро совершенно растаять и провалиться весь, точно так же, как провалилось
дно озера. Почва озера была уже так ненадежна, что Гобсон
больше не позволял никому из людей отлучаться: они рисковали провалиться
в бездну.
Казалось, что и животные почувствовали близкую опасность. Они все
сгруппировались вокруг старой фактории. С тех пор, как исчезла пресная
вода, можно было видеть, как они лизали ледяные глыбы, таявшие на
 
солнце. Чувствуя себя погибшими, некоторые из зверей теперь сделались
словно сумасшедшими, особенно волки, которые, слоняясь громадными
стаями, издавали нестерпимый рев. Пушные звери оставались все время
вокруг провала, который образовался на месте старого дома. Здесь можно
было бы насчитать до ста их разновидностей. Медведи ходили в окрестностях, одинаково безопасные для людей и для зверей. Повидимому,
они были очень озабочены и, казалось, искали у человека благосклонной
помощи против опасности, которую они чуяли инстинктивно и которой
сами не могли предотвратить.
Птицы, еще недавно столь многочисленные, начали мало-по~малу исчезать.
В последние дни громадные стаи перелетных птиц, сила крыльев
которых позволяла им перелетать громадные пространства, между прочим, лебеди, улетели к югу, где первой встречной твердой землей были Але
утские острова, убежище более надежное для них. Отлет этот был замечен
Полиной Барнетт и Мэдж, которые были в это время на берегу.
— Эти птицы находят на нашем острове себе пищу, и между тем
улетают,—сказала Полина Барнетт,—несомненно это они делают не без
причины, бедная моя Мэдж!
— Да,—ответила Мэдж,— этот отлет вполне в их интересах. Но если
они нас предостерегают своим отлетом, то нам необходимо принять это
предостережение во внимание. Я нахожу, что и все остальные животные
встревожены сейчас несколько больше, чем это замечалось до сих пор.
В этот же день Гобсон отдал приказ перенести на плот большую
часть съестных припасов, запас воды и все пожитки обитателей острова.
Было решено также, что на плот все переберутся сегодня. Но, как нарочно, море было бурно, а в этом маленьком средиземном море, образованном
теми же водами Берингова моря на месте бывшего пресного
озера, волны вздымались не менее сердито. Заключенные в сравнительно
небольшом пространстве, волны очень сильно раскачивали плот, разбиваясь
с ожесточением о его невысокие борта. Это походило на целую
бурю в маленьком озере, которое было, впрочем, так же глубоко, как
и море. Плот был почти залит водой, и пришлось с него вынести на
берег все то, что раньше было на него уложено.
Понятно, что при таком положении вещей лейтенант Гобсон не настаивал
на пересадке. Приходилось еще одну ночь провести на берегу.
Завтра, если море утихнет, будет назначено переселение.
Конечно, окончательное перемещение женщин и солдат из их береговых
жилищ на плот должно было совершиться лишь к моменту самого
отплытия.
В конце-концов, ночь была гораздо лучше, чем можно было ожидать.
Ветер начал утихать. Море улеглось мало-по-малу. Повидимому, это был
лишь шквал, который прошел с необыкновенной быстротой. К восьми
часам вечера волны почти упали, и слышны были лишь небольшие
всплески воды.
Конечно, остров уже не мог избежать своей грядущей участи: но вес
же было более желательно, чтобы он таял постепенно, а не был весь
вдруг разбит бурею. А это могло случиться каждую минуту, когда его
окружали громадные волны.
После бури наступил легкий туман, который, впрочем, мог исчезнуть
ночью. Он явился на севере и покрыл собою большую часть острова.
Собираясь ложиться спать, Джаспер Гобсон посетил озеро, чтобы посмотреть, достаточно ли крепко привязан плот к берегу. Для большей
прочности канат был лишний раз обернут вокруг толстых березовых
пней. Впрочем, если бы плот даже и оторвался, то затеряться он все же
не мог: озеро было невелико.
XXII. Следующие четыре дня
Ночь, т.-е. час сумерек между вечерней и утренней зарей, прошла
спокойно. Проснувшись, лейтенант решил, что надо отплыть в этот же
день. Он отправился к озеру.
Туман был еще довольно густ, но сквозь него уже прорывались солнечные